Зов Оз-моры

Поместные конники были искусными и опытными воинами, но их было вдесятеро меньше, чем татар. Почти все они погибли к тому моменту, когда до места сечи добрались Красников и Бестужев.

Только теперь туча доплыла до Бельского городка, и на него обрушился ливень. Пожар стал угасать.

– Защити Дениса, – попросила Варвара Деву воды. – Не дай ему погибнуть.

– Могла бы и не просить. Спасу, ежели ему будет грозить смерть, – пообещала Ведь-ава.

– И Быкова тоже.

– Зачем?– удивилась Ведь-ава. – Почему ты беспокоишься о нём?

– Два года назад он избавил меня от позора… Если б не он, меня бы изнасиловали стрельцы. Всем отрядом. Едва ли я смогла бы выжить.

– Ну, спас он тебя… А что потом?

Варвара стыдливо промолчала.

– Знаю, что было потом, – сказала Дева воды. – Его люди чуть не убили твоего мужа… но не поэтому я не стану спасать Путилу Борисовича. Он лишился головства, не хочет умирать по-стариковски и теперь ищет гибели. Пусть умрёт, коли того хочет.

----

[1] Биркин имел в виду своего зятя Михаила Спешнева, сменившего его на посту воеводы.

[2] Такой несчастный случай действительно произошёл, но только в Яблонове. Он побудил воеводу Романа Боборыкина срочно выписать из Москвы специалистов для обучения пушкарей.

Глава 49. Долгожданное верстание

Битва и ливень закончились одновременно. Два зимородка взлетели с крыши одной из уцелевших после пожара башен Бельского городка и начали искать Дениса, кружа недалеко от западных ворот.

Над полем боя клубились запахи пороха, цветущего клевера, мяса и крови, человеческих испражнений… В адскую музыку смешались гнетущие стоны и вскрики раненых, пение жаворонков, отчаянные женские стенания, нетерпеливый грай ворон, деловитая перекличка стрельцов… Одни бойцы добивали степняков. Другие собирали щиты, копья и сабли. Третьи снимали с павших воинов кольчуги, бехтерцы, пансыри, шишаки, ерихонки…

Недалеко ото рва зимородки увидели тело Быкова, над которым стояли, сняв шлемы, два стрелецких головы.

– Настоящий витязь, – печально произнёс Красников.

– Истинный дворянин, – кивнул Бестужев. – Господь забрал лучшего из нас…

Яркие птички пропорхали дальше вдоль края рва и, наконец, заметили израненного Дениса. Он сидел, прижавшись спиной к крупу мёртвого коня, и тихо, сдавленно постанывал. Из глубоких ран на плече и боку всё ещё шла кровь, и кафтан был почти весь ею пропитан.

Над Денисом завис рой мошкары, и трудно сказать, что причиняло ему больше мучений – раны, перелом ноги или укусы мошек, которые облепили его и прогрызали до крови кожу на лице и шее.

Ведь-ава обернулась женщиной, склонилась над Денисом и прикоснулась к его плечу. Кровотечение остановилось.

– Теперь ты попробуй, – прожурчала она Варваре. – Поработай над ещё одной раной. Пусть она затянется.

Та тоже приняла человеческий облик.

– Разве я смогу?

– Попробуй, попробуй! У тебя всё получится…

Варвара неуверенно провела ладонью по ране на боку у мужа, и кровь из неё перестала идти.

– Сможешь встать? – спросила она.

– Нет. Нога… – ответил Денис.

Варвара потрогала мужнину ногу, и он завыл от боли.

– Научи меня сращивать переломы, – шепнула она Деве воды, но та не ответила.

Варвара обернулась к ней и увидела, что Ведь-ава вновь стала птицей.

– Научи, – теперь уже громко сказала Варвара, но Дева воды больно ущипнула её клювом.

Варвара посмотрела по сторонам, заметила идущего вдалеке Василия и немедленно превратилась в зимородка.

– Васька довезёт Дениса до Тонбова, – прощебетала Ведь-ава. – Там мы его и долечим.

Зимородки поднялись выше самой большой башни Бельского городка и полетели на восток. Они уже пропорхали половину пути до Тамбова, когда Василий нашёл Дениса, по-прежнему сидящего рядом с погибшим жеребцом[1].

– Обоз недалеко. Сможешь встать, Дениска? – спросил Поротая Ноздря.

– Нога болит. Голова кругом идёт.

– А как ты хотел? Весь же ж изранен. Такую беду крови потерял! У меня и рана-то всего одна, а всё равно переймы схватывают[2]. С устатку, видать. Привержилось мне, что голая девка нагнулась над тобой и ногу тебе трёт. Светленькая такая, как твоя супружница. Протёр я глаза, а девки-то уже ж и нет. Во! А ты говоришь «голова кружится»! Изутра полечимся. У тебя жена ведь знахарка?

– Знахарка, – кивнул Денис. – Или ты запамятовал, как она кузнеца в Тонбове врачевала? Вмистях с ещё одной ворожеёй.

– Вооот! Залечит она твои раны, а там и к Боборыкину пойдёшь.

– Не сумею. У меня, похоже, нога сломана. Долго не смогу ходить.

– Отнесём тебя, потому как дело неотложное. Отчитываться будешь, как съездил в Новгород. Расскажешь Роману Фёдоровичу, как ты умудрился шестерых свейских тягунов зарубить.

– Я и ныне двух татар убил.

– Бестужеву это ведомо. Доложили уже ж ему. Лишняя копеечка в твою калиту. В Тонбове покажешь дьякам раны, рубцы да лощевины на теле. Потом челобитную писать будешь.

– Какую ещё челобитную? Зачем?

– Всё тебе расскажи, – заговорщически подмигнул ему Василий.

Поротая Ноздря помахал ещё одному стрельцу. Они вдвоём подняли Дениса и помогли ему допрыгать на одной ноге до телеги.

– Ну вот! – облегчённо выдохнул Василий. – Доедешь потихоньку до Тонбова, а я на коне поскачу.

Скучая в подводе обоза для раненых, Денис всматривался в окружающее пространство. Края дороги поросли чертополохом, осотом и репейником. За ними простиралась степь, накрытая одеялом отцветающего ковыля. Иногда в нём удавалось рассмотреть неспешно идущую дрофу или настороженно стоящего сурка. Ближе к Тамбову начались пшеничные и ржаные поля, над которыми парили ястребы, высматривающие мышей, перепелов и куропаток.

Когда Дениса внесли в караульную избу, Варвара давно уже была там. Она постелила на пол старую скатерть и сказала стрельцам:

– Раздевайте супруга. Буду его врачевать.

Он с трудом сдерживал стон, когда с него снимали кафтан, зипун, рубаху и сапог со здоровой ноги.

Как только стрельцы ушли, с балки под крышей слетел зимородок, сел на земляной пол и обернулся девицей. Ведь-ава наклонилась над Денисом.

– Сильно болит нога?

– Еле терплю, – сквозь зубы процедил он.

Дева воды провела ладонью по его голени.

– Всё! Больше нога не будет болеть. Перелом сросся, – сказала она и сурово посмотрела на Варвару. – Снимай с мужа второй сапог и портки. Обмоем его прямо здесь.

Варвара затрясла головой.

– Весь пол водой зальём. По слякоти ходить будем,

– Забыла, с кем говоришь? – рассмеялась Ведь-ава. – Кона шкайсь начфты, ся шкайсь косьфты[3].

Вдвоём они подогрели воду в печи, отмыли Дениса от крови и грязи. Достаточно было одного взгляда Ведь-авы, чтобы и пол, и скатерть мгновенно высохли.

– Теперь лечи его раны, – приказала Варваре Дева воды. – Не заклинаниями и не травами, а касанием, как я.

Та опять засомневалась, получится ли. Получилось!

Раны у Дениса затянулись, он встал… и тут же съёжился, застеснявшись Ведь-аву. Та, чтобы его не смущать, обернулась птичкой и улетела из караульной избы через волоковое окно.

Посмотрев вслед зимородку, Денис в изнеможении упал на полати. Варвара разделась, легла рядом с ним – и сразу же оба супруга провалились в чёрный слепой сон.

Пробудились они тоже одновременно, как по команде.

– Толганя, смотри-кась, нога цела! – удивлённо сказал Денис. – Не болит совсем. Словно и не ходил я к Бельскому городку. Будто и не бился с татарами.

Варвара внимательно осмотрела его.

– Как же не бился, Денясь? Ран у тебя прибавилось. Ты же двух татар зарубил. Так Васька сказал…

– Раны-то затянулись уже. Сколько ж я пролежал в беспамятстве? Неделю?