Страница 51 из 91
— Дай угадаю, маму ты тоже окружил «заботой» и правилами. И именно поэтому она предпочла не сообщать тебе о беременности. И наказал её сурово?.. — мой голос дрогнул после такого умозаключения.
На удивление Ярослав не вспылил. Только опустил глаза и грустно качнул головой.
— Ты ошибаешься. Я любил её. Очень. И моё снисходительное отношение к её желаниям и поведению всё испортило. Машу я пытался убедить и был слишком мягок с ней, поэтому ей удалось сбежать. Снова я этой ошибки не совершу.
Довольно на сегодня, иди к себе.
***
Артём тихой тенью материализовался следующим вечером. За день я ни разу не спустилась в столовую (сказалась больной, а еду мне исправно приносили в комнату), только набрала в библиотеке кучу книг и развлекала себя чтением. Естественно, после того, как проверила все доступные двери на первом этаже, была изгнана экономкой в спальню и попыталась открыть окно в библиотеке. Безуспешно, естественно.
— Куда мы идём? — ненавязчиво поинтересовалась я у конвоира.
Ответом меня не удостоили. Оставалось только тащиться за ним. Артём долго вёл меня тёмными коридорами, затем мы спустились вниз по лестнице в подвальное помещение, тускло освещённое множеством свечей. Здесь нас ждал Ярослав. Он жестом отправил Артёма вон и повернулся ко мне.
— Мне жаль, но будет немного неприятно, — он указал глазами на пол, где была начертана пентаграмма, испещрённая огромным количеством непонятных знаков. Прямо к каменному полу на четырех концах лучей звезды были прикреплены кожаные ремни. Я поёжилась. Он что, меня собирается здесь распнуть?
— Зачем? За что?.. — попятилась от него я.
— Придётся сегодня открыть главную твою дверь.
— Что? Я не понимаю…
На лестнице послышались шаги, и я обернулась на звук.
В помещение вошёл Артём, за собой он вёл Фёдора со связанными перед собой руками! Я сдавленно пискнула. Друг поднял на меня глаза и взволнованно спросил:
— Ты в порядке?
Я неопределённо повела плечами. Да, вряд ли в моём положении можно сказать, что я в порядке.
— Что ты здесь делаешь? — шепнула ему я.
Он недоумённо на меня посмотрел, явно не понимая вопроса. За него ответил Ярослав:
— Фёдор Дрегович любезно согласился помочь открыть для тебя дверь в Навь.
Я удивлённо вытаращилась на друга. Он сделал мне страшные глаза, мол, так надо. Ярослав поочередно зажёг ещё несколько свечей в массивных канделябрах, подвел меня к пентаграмме и приказал:
— Ложись.
— Не буду.
Он с раздражением окинул взглядом с ног до головы и вдруг размашисто влепил мне хлёсткую пощёчину. От удара я рухнула на колени, а из глаз брызнули слёзы. Прижала холодную ладонь к полыхающей щеке. Сволочь! Федька дёрнулся было в нашу сторону, но его взмахом руки остановил Ярослав — друг повалился на пол и, прижав связанные на запястьях руки к животу, скорчился от боли.
— Федечка! — испуганно мяукнула я и метнулась в его сторону. Ярослав поймал меня за шиворот и, тряхнув так, что моя толстовка затрещала по швам, швырнул меня на прежнее место.
— Я сказал, ложись! — рявкнул он.
Всхлипнув, я подползла к рисунку и легла спиной на его середину. Ярослав, присев на корточки, поочередно пристегнул мои руки и ноги ремнями. Меня колотило от холода и страха. Он обратился к Артёму, который стоял с непроницаемым лицом, наблюдая за происходящим:
— Освободи ему руки и оставь нас.
Тот наклонился к лежащему на полу Федьке, лицо которого было белым как простыня, и развязал ему руки, после чего ушёл. Ярослав медленно подошёл к резному комоду, стоявшему у стены и, выдвинув верхний ящик, достал из него что-то вроде стилета. Также неспешно он вернулся ко мне и опустился на одно колено. От страха меня парализовало.
— Не бойся, больно не будет, — наклонившись к лицу и погладив по щеке, ласково шепнул он, — только слушайся меня.
Положив мне руку на лоб, он стал бормотать что-то на неизвестном языке с интонациями сатаниста из дешёвого фильма ужасов. Мое сознание стало мутиться, словно я находилась между сном и явью.
Наконец Ярослав закончил завывания на латыни и, убрав руку со лба, легко полоснул стилетом по моему запястью — от неожиданности и острой боли я вскрикнула. Затем хладнокровно и методично он проделал то же самое со второй рукой. Я начала извиваться.
— Тише, моя хорошая, потерпи немного, — он поправил мои растрепавшиеся волосы, нежно поцеловал в висок и шепнул: — Ничего не бойся, я всегда буду с тобой. — Потом он провел рукой по моему запястью, из которого сочилась кровь, и с наслаждением облизал пальцы, прикрыв глаза. Меня замутило. — Извини, не удержался, — окровавленными губами улыбнулся он и… безвольно повалился на меня. Тут я заметила Федьку, стоявшего позади Ярослава с канделябром в руках. Это он его вырубил. Гениально!
— Федька! — от радости я снова заизвивалась под Ярославом.
Друг молча стащил его с меня и, взяв стилет из рук Ярослава, быстро перерезал ремни, и я отметила про себя, что тоже уже избавился и от своих пут. Ловко. Я встала, пошатываясь — немного кружилась голова. Федька взял меня за плечи и встревоженно заглянул в глаза.
— Как себя чувствуешь?
— Да нормально всё.
— Надо перевязать тебе раны, — он отстранился, снял свою футболку, ловко порвал её на два лоскута и быстро перевязал мне запястья, — уходим, пока он не очнулся.
Мы взялись за руки и побежали вверх по лестнице, по возможности стараясь не шуметь. Голова все ещё немного кружилась — видимо, крови я потеряла прилично, но об этом старалась не думать.
Почти у выхода, когда я уже видела дверь в конце холла, нас нагнали. Федя резко тормознул и, повернувшись к врагу лицом, толкнул меня к себе за спину. Меня затрясло — что же сейчас будет? Сможем ли мы дать им отпор? Я — вряд ли… Даже если получится сосредоточиться…
Они неминуемо приближались. Друг пристально уставился на одного из преследовавших нас людей, того самого, который заталкивал меня в машину — на нём вспыхнул рукав куртки — тот душераздирающе крича, бестолково заметался, а второй в ужасе остановился и попятился.
«Ого. Это ведь «адово пламя»! А друг-то у меня не промах! И когда только так насобачился людей поджигать?» — отрешённо отметила про себя я, удивляясь собственной циничности. Кошмарное зрелище, ещё воняет горелым… надеюсь, не мясом! Я испугалась, что меня сейчас стошнит и прижала руку ко рту — это было бы очень не вовремя. Но, как ни странно, жаль мне его не было — получил по заслугам — и моё подсознание отказывалось причислить отцовского прихвостня к людям. «Они первые напали, а это мера необходимой обороны», — успокаивала я себя.
Мы рванули к входной двери. За нашими спинами снова послышался топот. Открыв дверь, Федька вытолкнул меня наружу и крикнул:
— Я их задержу, беги отсюда и не при каких обстоятельствах не смей возвращаться или ждать меня! Я сам выберусь, а ты только помешаешь! Будь у Ангелины, — и захлопнул перед моим носом дверь.
Я нерешительно потопталась на месте — как я оставлю его одного здесь? Но от меня, опять же, какой толк — у меня даже увидеть ауру едва сил хватит… Заполошно метнулась с крыльца, потом взбежала обратно, и только в этот момент с удивлением обнаружила, что здание, из которого я только что выбралась… старая полуразвалившаяся заброшка. Судя по висевшей на одном гвозде обшарпанной синей вывеске — «Почта». Вернее, когда-то была ею: двухэтажный дореволюционный особняк с полуразобранными кирпичными стенами, тёмные провалы окон, рамы без стёкол, крыша имеется местами, всюду колосятся трава и мох, тут и там, прямо в полу и перекрытиях, пустили корни клёны. Поместить в эту «Почту» замок, в котором меня держал Лютич, было решительно невозможно! Даже сточки зрения одарённого — такой масштаб работ с пространством впечатлял, а до этого момента и вообразить подобное было сложно.
Я взялась за ручку покосившейся двери и потянула на себя — и она без проблем поддалась. Но внутреннее убранство, которое прекрасно просматривалось сквозь дырявые окна, нисколько не изменилось: сваленные в кучу доски, кирпичи, разбитые бутылки, окурки и прочий хлам под ногами по-прежнему создавали неповторимую атмосферу разрухи и упадка, воняло кошками и сыростью, за шорохами и отголосками эха чудились знакомые интонации голосов, услышать сейчас которые не сказать, что хотелось бы. Однако ни Федьки, ни кого другого здесь не было. Обзор интерьеров ничего дал, чтобы найти метки пространственной иллюзии — а их не могло здесь не быть! — нужно каждый кирпич обнюхать.