Страница 49 из 91
— Наверное, я и вправду последний раз немного перегнул палку, — поставив меня на пол, серьёзно сказал он. — А ты жестокая — целую неделю со мной не разговаривала. Я уже хотел демонстративно покончить собой и написать в предсмертной записке, что в моей смерти прошу винить Майю Р., — в его глазах снова запрыгали бесенята.
— Немного… Да я была в шаге от того, чтобы придушить тебя. Тебе повезло, что там было полно народу, — проворчала я, думая о том, как мне будет не хватать Федькиных дурацких выходок.
— Так тебя только это остановило? — Федька в притворном ужасе вытаращил глаза, а я снова грустно улыбнулась. — Майка, что с тобой? Ты какая-то не такая, — заглянул мне в глаза он. — Ты ведь, правда, больше не дуешься? Я честно-пречестно никуда так не полезу. А хочешь — дай мне в глаз! — он весело подставил мне свою моську, и пальцем повозил под правым глазом, обозначая предложенную для битья область.
— Ладно, юморист с суицидальными наклонностями, у меня появились новости относительно моего папаши, — я старалась говорить непринуждённо, но голос всё же выдал волнение.
— Что за новости? — тон друга сразу утратил всякую веселость.
— Я встретилась с ним и напрямую спросила, «кровавый» ли он.
— Ну, и… — Федька нетерпеливо потряс рукой.
— И он сказал, что — да, — я сделала паузу, чтобы друг переварил информацию, — и настаивал, чтобы я приняла покровительство рода Лютичей. Очень настаивал, но я отказалась, — мой голос дрогнул. — Он велел мне ещё хорошо подумать и пообещал перезвонить. Не собирается оставлять меня в покое.
Федя молчал и хмуро смотрел в окно. Я тоже молчала. Опять я свалила на него свои проблемы. Он уже, наверное, не рад, что приехал.
— Федь, я решила — мне лучше уехать. Отказ он не примет, да и подвергать вас с Жанной опасности я не хочу. Всё-таки вы мне самые близкие люди, и он может попытаться как-то воздействовать на меня через вас. Ты…
— Ты, вообще, о чём сейчас говоришь? — резко оборвал он меня. — Я тебя одну никуда не отпущу, ты будешь рядом со мной. Мы придумаем, как нам отделаться от твоего родственничка. А за нас с Жанной можешь не беспокоиться: у неё есть первоклассный телохранитель, да и я в состоянии за себя постоять, или, в крайнем случае, мой род меня в беде не оставит. А уедешь втихаря, я тебе таких навешаю, когда поймаю… Так что даже не пробуй и прекрати эти разговоры.
Навешает… От благодарности у меня слёзы на глазах выступили. Невзирая на все Федькины прибабахи, он — настоящий друг.
Фёдор пообещал обсудить создавшуюся проблему с главой его рода — Михаилом. Я, конечно, не Дрегович, и обеспечивать меня защитой они не обязаны, но могла бы принять власть рода, выйдя замуж за одного из них. Это мы оставили на крайний случай. Всё-таки фиктивный брак — не самый плохой вариант. Мы договорились, что в случае отказа сразу заявим о помолвке и затягивать со свадьбой не будем — Федькин отец, как старший в семье Закревских нас соединит.
Однако глава был в отъезде, и визит откладывался на неопределённый срок. Ну да ладно, надеюсь, за это время ничего не случится. Тем более, что на везение полагаться мы не стали, выпотрошив бабушкин запретный сундук. Теперь у нас было по «попрыгунчику» (амулету моментального перемещения), настроенных друг на друга, одна «замерзайка» (замораживает врага на небольшой промежуток времени от двух до пяти минут, в зависимости от комплекции, уровня дара и общей подготовки), два «шокера» (практически то же самое, что и одноименный оригинал), «замедлитель» и три штуки почти бесполезных оберегов: от сглаза и порчи, «антиприворот», универсальный «антидот» от всех ядов и усиленный «радар».
Всё возвращается на круги своя, и мы с Фёдором снова ходили везде вместе, как чёртовы сиамские близнецы. И вот уже третий день передвигались исключительно на его крутом Кавасаки. Мне, конечно, нравится иногда прокатиться с Федькой, но постоянно ездить верхом — это что-то за гранью добра и зла! Мало того, что при Фединой манере езды ежесекундно рискуешь вылететь из «седла», так ещё и убеждаешься в правдивости поговорки о двух бедах в России, подтверждая эту народную мудрость не сходящими синяками на собственной многострадальной заднице. Но привычки Фёдор менять не привык — летом он всегда пересаживался на байк. Таким образом, мне предстояло ездить, как велено, и не пикать.
— Слушай, может, мне Падме нарядиться, чтобы мы уж совсем гармонично с тобой смотрелись? — ворчливо кивнула я на Федькин Дартвейдеровский шлем, в очередной раз с трудом сгружая себя с железного коня.
Он расхохотался и, приобняв за плечи, погладил по меня голове.
— Да ладно, не комплексуй, мы и так гармоничная пара!
— Вообще-то, о тебе забочусь, — пихнула его в бок я. — Ты как же псих-одиночка со своей каской, а вдвоём бы мы изображали массовый побег из дурдома.
— Заяц, завидуй молча, — он любовно протер рукавом свой шлем.
Я презрительно фыркнула.
После этой, во всех отношениях содержательной беседы, мы пошли на последний экзамен последней сессии последнего курса. О как! Накануне я отчаянно терзала мозг «Сравнительным правоведением», и — та-дам — сегодня нам предстоял финишный рывок перед страшными государственными экзаменами.
В общем, сильно мучить нас не стали, и мы счастливые обладатели оценок «хорошо и «удовлетворительно» вместе с однокурсниками отправились отмечать это дело в университетский буфет.
Жуя пончик и запивая его чаем с лимоном, я чувствовала себя в этот самый момент почти счастливым человеком. Мы бурно обсуждали предстоящий выпускной и ожесточенно спорили о нравах, бытующих среди членов государственной экзаменационной комиссии.
— Говорят, нужно заходить в первый поток, там дают время на подготовку, а всех членов комиссии ещё нет, только секретарь — поэтому есть возможность списать! — торжественным шёпотом вещала троечница Аня Кудрина.
— Ага, я тоже такое слышал. У Машки Трегубовой сестра в позапрошлом году заканчивала и то же самое говорит, — поддержал Аньку Олег Сухоруков.
Я внимательно их слушала, переводя взгляд с одной на другого.
— Когда нас поделят на группы, нужно сразу договориться, кто пойдет в первый поток, — Анька жизнерадостно обвела всех взглядом. — Ты, Май, в первый собираешься?
— Я вшë равно шпишивать не умею, — прошамкала я, занятая пончиком, — так што могу и в любой.
— Федь, а ты?
— А я — в первый, конечно! Нельзя упускать такую возможность, — рассудительно заметил друг.
Общими усилиями мы дожевали пончики, и пришло время снова взгромождаться на Федькин драндулет. Я мысленно обратилась к небесам, чтобы завтра они послали на нашу грешную землю благословенный дождь — и тогда Федя, возможно, смилостивится, и мы поедем на его Тойоте.
Во дворе моего дома Федя быстро огляделся, убедился с помощью амулета, что одарённых в ближайшем километре не наблюдается, высадил меня у подъезда — мне нужно было собрать кое-какие вещи — а сам двинул в магазин. Когда он отъехал на приличное расстояние, а я, махнув ему на прощанье рукой, шагнула в сторону подъезда, из-за угла на страшной скорости вынырнул затонированный чёрный седан и резко затормозил рядом со мной. Не успела я и глазом моргнуть, как распахнулись задние дверцы машины, и из неё выскочили два бравых парня, которые молниеносно схватили меня за локти и стали заталкивать внутрь. Я заорала и принялась вырываться из рук этих людей.
Да, они определённо были людьми.
— Заткнись и не рыпайся, — угрожающе прошипел мне один из парней.
— Что вам от меня надо? — дрожащим голосом пискнула я.
— Ща узнаешь, — с этими словами парень прижал к моему лицу дурнопахнущую тряпку.
Я принялась отчаянно брыкаться, попыталась дотянуться до кармана с «попрыгунчиком», но… мир вокруг меня с бешеной скоростью завертелся и померк.
Глава девятнадцатая. Плен, пламя и древние руины почты
Очень хотелось пить. Во рту было так сухо, будто я неделю странствовала по пустыне без еды и воды. Попытка пошевелить конечностями убедила в горизонтальной ориентации тела. Каждое движение давалось с трудом, и такое небольшое копошение слегка утомило. —- Тишину нарушил какой-то загадочный звук, больше похожий на сдавленное карканье, и через мгновенье поняла, что я — источник этого звука. Я с трудом разлепила глаза, но ничего не увидела — неужели я потеряла зрение? Ужас холодной волной захлестнул моё тело. Как я буду дальше жить слепая? А, может, мне совсем недолго осталось?.. Очень, очень оптимистичная мысль! От этих ненавязчивых выводов стало ещё холоднее.