Страница 31 из 91
Масла в огонь подливало воображение, красочно рисующее поцелуйные сцены горячечного сна.
***
Бассейн вычерпан, а новые нелёгкие думы, усугубились старыми: подруга занята личной жизнью, до меня ей почти нет дела. Перебрасываемся парой фраз, и она уже спешит умчаться. Иногда охватывало ощущение, что её стало тяготить общение со мной. Стало чем-то вроде обязанности. Я, конечно, понимаю, что влюбленные вокруг себя ничего не замечают, и это простительно, но всё равно обидно. А однажды вообще поймала себя на мысли, что немного ревную подругу к её оборотню.
Вот, ещё один повод отвлечь себя продуктивной деятельностью. Пока, желательно, не слишком интеллектуальной. Жизнь должна продолжаться, невзирая на ревность, болезненные фантазии и вспышки на солнце.
А ведь на горизонте маячит дипломная… Её я даже не начинала. Впрочем, нытьём делу не поможешь — такова се ля ви: заеду в университетскую библиотеку за учебниками, заодно заскочу на консультацию к научруку, согласую тему дипломной.
Получив научруковое одобрение и нагрузившись целой стопкой адски тяжелых учебников, я шла к парковке по вычищенной до асфальта дорожке. Руки от груза и холода совсем онемели, как вдруг я почувствовала в ладонях знакомое тепло. Опять. И ни секунды не сомневалась — снова он.
Эта мысль заставила запнуться на ровном месте, а стопка учебников с шумом повалилась на землю мне под ноги.
— Твою мать… — беззвучно выругалась я сразу по двум основаниям и медленно повернула голову на звук шагов. Ну и встретилась глазами — кто бы мог подумать! — с Яном. Он смотрел на меня и улыбался.
Одет с иголочки: чёрное стильное пальто, объёмный шарф, серые джинсы, классические ботинки. Прическа — волосок к волоску, улыбка, ямочка на подбородке. Раздражающе безупречен. И я — с головной болью, недосыпом на лице, всклокоченная, роняю учебники. Будто специально «подходящее» время выбирает. Прямо бесит.
Кстати, что он здесь забыл? Опять навещал декана? Или пришёл расстроить мои коварные планы вселенского масштаба?
Интересно, правда, вчера у дома ждал? Так, стоп. Вовсе не интересно.
Я решила игнорировать его и принялась собирать книги, кучей лежавшие у моих ног. Ян подошёл и, присев, стал мне помогать. Я уже сложила себе на колени несколько учебников и взялась за следующий, одновременно с Яном. И подняла на него глаза.
— Привет, — улыбаясь, просто сказал он, продолжая держаться за край книги.
Моё сердце затрепетало. С какой стати, спрашивается? Он мне даже не нравится. Или нет? Опять вдруг вспомнилось, как он обнимал меня… И как мне было безопасно и уютно в его объятиях… Дебильный сон!.. Сердце совсем сбилось с ритма и застучало в области горла. Боже, о чём я только думаю?
Так, всё. Хватит. Я потянула за книгу на себя. Но Ян и не думал разжимать пальцы.
— Что, даже не поздороваешься?
— Привет, — буркнула я себе под нос.
Я поднялась и поспешила к своей машине, прижав поредевшую книжную стопку к груди. Ян собрал оставшиеся учебники и последовал за мной. Молча свалила учебники на заднее сидение машины и забрала оставшиеся книги у Яна.
— Ну, давай, начинай рассказывать, как космические корабли бороздят Большой театр, — хлопнула дверью я и развернулась к оборотню.
Унять бешеное сердцебиение не удавалось.
— Да, заманчивая тема для беседы, но я здесь по другому поводу, — он снова одарил меня своей обаятельной улыбкой.
Поводу? Не причине? Я задержала взгляд на ямочке на его подбородке и, смутившись, тут же отвела глаза.
Возьми же себя в руки, тряпка!
— Что, даже не будешь обвинять в том, что я похищаю и ем грудных детей на завтрак?
— Нет.
— Ну, тогда я даже не могу предположить, что же тебя привело сюда.
— В прошлый раз ты забыла в моей машине это, — он достал из кармана и протянул мою белую пуховую рукавичку. Я тупо на неё уставилась. — Сначала я подумал, что ты специально оставила. А потом решил всё-таки вернуть.
— Спасибо огромное, не знаю, что бы я без неё делала, — совершенно серьёзно сказала я и забрала из его рук свою пропажу, а Ян засмеялся. — Кстати, бдительная соседка мне доложила, что вчера видела тебя у нашего дома. Это правда?
— Правда.
Волна жара прокатилась от пяток до кончиков ушей.
— Имей в виду, она взяла тебя на заметку, и если ты у неё что-нибудь сопрëшь, она с меня спросит, — предупредила его я.
— Это та экстравагантная пожилая дама с боевым раскрасом?
— Да. Незабвенная Олимпиада Андреевна.
— Хорошо, — усмехнулся он, — обещаю, обворовывать твою соседку я не стану.
Мы помолчали. Когда я уже собиралась попрощаться и отбыть к месту жительства, Ян, словно решившись, вдруг снова начал:
— Майя, ещё я хотел тебя увидеть… вернее удостовериться… — тут он не успел договорить, потому что к нам, активно привлекая к собственной персоне внимание, приближалась моя однокурсница Марина Субботина: громко и вызывающе стуча каблуками и издалека маша рукой как матрос-сигнальщик.
Я закатила глаза. Мы с ней не то, что подругами никогда не были, меня просто бесили её жажда проехаться ядовитым комментарием по всем и каждому, включая своих приятельниц, с которыми она только что мило щебетала. Темы разговоров сводились к тому, кто с кем спит, за сколько и что купил, и какую убогую шубу насосала просто проходящая мимо произвольно выбранная жертва. Словом, настоящая гадюка. Ну, в смысле, вид — Гадюка Настоящая. Ещё на первом курсе она набивалась нам с Федькой в подруги: он сразу влился в элитный эшелон нашего учебного заведения по праву рождения в буржуйской семье, а Марина носила титул наследницы папиной колбасной империи, поэтому вращались они одних и тех же кругах. Что до меня, то я по меркам составляющих те круги важных персон считалась почётным нищебродом, но поскольку с Федькой нас разлучить представлялось почти невозможным, он вращал там и меня.
С Маринкой мы какое-то время немного общались, но её привычка за глаза комментировать особенности внешности и финансовой обеспеченности (в основном по части кто сколько и у кого за сколько) почти всех окружающих нас каждый день людей сначала страшно утомляла, а через некоторое время начала внушать чувство стойкой неприязни.
В общем, однажды Марина в очередной раз превзошла себя по части злословия в адрес очередной жертвы (хотя, возможно, и вовсе не невинной), а у меня то ли случился приступ ПМС, то ли просто день не удался, и я не сдержалась. Марина же решила, что я прониклась к ней глубокой завистью, и классовый антагонизм встал непреодолимой преградой на пути к нашим тёплым дружеским отношениям. И то, слава богу. Но так или иначе вышло грубовато, в связи с чем меня некоторое время грызло чувство вины, которое, впрочем, скоро улетучилось стараниями самой же Субботиной: змеи, как оказалось — твари на редкость злопамятные.
С тех пор ко мне она питает какую-то особенную страсть. Стоит мне купить любую шмотку, сумку, телефон — короче, неважно какую вещь — Марина с маниакальным ажиотажем сначала со всеми обсудит эту новость, обсмеëт, задолбëт своими подковырками, а потом купит подобную, но другого цвета и в пятьдесят раз дороже. Временами это походило на абсурдную войну Эллочки-людоедки с Вандербильдихой за одним единственным исключением: папочка колбасный магнат был у Маринки, а не у меня. Сначала меня это дико бесило, но потом я решила относиться к ситуации философски, как к неизбежному злу, и старалась не обращать внимания на очередной этап Субботинской «священной войны» со мной. Впрочем, к открытым боевым действиям Марина никогда не переходила, а вопросы почему и зачем на эту тему волновать меня тоже давно перестали.
Короче, она как обычно вовремя, и снова ей не дает покоя то, что у меня что-то есть (в данный момент — кто-то: неизвестный таинственно-прекрасный брюнет, хотя он есть вовсе не у меня), а у неё — нет, и срочно активизировалась.
— Майечка, приветик! Классный жилет. Бурундучьи попки? Супер. Кстати, как дела?
Мариночка демонстративно качнула новомодной авоськой, сложила губы бантиком и метнула взгляд на Яна.