Ложь между нами

— Извините, — откашливается адвокат. — Его дело оказалось сложнее, чем мы предполагали.

— То есть? — не выдержав, вмешиваюсь я.

— Это не первый арест Клима Александровича, и судя по настроению следователя, у обвинения есть что-то еще.

Глава 40

Глава 40

Всю ночь мучают кошмары. То, что я гнала от себя вечером, настигает во снах. Вновь чувствую жуткие прикосновения, слышу хрипящее дыхание и стону от боли.

Просыпаюсь в шесть, уставшей и разбитой. По ощущениям, меня словно вывернули наружу и перекрутили в адской мясорубке.

Кофе и аспирин почти не помогают. Глотаю горький эспрессо, заливаю его сверху шипучим лекарством — и ничего. Чтобы хоть как-то унять разбуженных демонов, приходится выпросить у дежурного охранника пачку сигарет.

Так, давясь на крыльце едким дымом, понемногу прихожу в себя. Затяжка за затяжкой выпускаю из груди копоть от собственного пепелища. Травлю никотином легкие, будто это маленькое жертвоприношение способно оплатить хоть час покоя.

Совсем не та правильная девочка из приличной семьи, какой я была когда-то. Ни капли не идеальная жена, переживающая за свое здоровье. Скорее шлюха из дешевого борделя. Не самая счастливая, но живучая.

Стоит раскурить вторую сигарету, рядом материализуется сонный Николай.

— Вы же вроде бросили?

— Есть что-то, чего вы обо мне не знаете?

На душе так спокойно, что губы на миг растягиваются в улыбку. Чудо для моего душевного состояния. Пациент жив, несмотря на все старания докторов.

— Пара белых пятен осталась. — Николай присаживается рядом и вместо сигареты сует себе в зубы зубочистку.

Идеальный охранник неидеальной клиентки.

— Хорошо, что не черных.

Как портовый моряк, я делаю новую глубокую затяжку и вместо картинок из снов вспоминаю, как впервые попробовала взять в руки сигарету.

Девять лет назад. После первой в своей жизни взрослой ночи. Словно мелкий воришка, украла у брата пачку чего-то мажорного и вонючего и потом, загибаясь от кашля, курила на балконе.

Никакого удовольствия, как и сейчас. Но... отрава на отраву, клин клином — стало хоть немного легче.

— Черные пятна сейчас появились. — Николай переплетает пальцы и пугающе хрустит ими.

— Никому из нас не станет легче от правды. За решеткой тем более.

— Правда — такая штука... Она всегда всплывает.

— Как дерьмо. — Сама поражаюсь своей циничности. Куда делась знакомая тихая Ди?

— Да. И в самый неподходящий момент.

— Почему-то кажется, что подходящие моменты у нас закончились. — Я тушу сигарету о ступеньку и поворачиваюсь к Николаю. — Все только началось... и сразу завершилось. Лимит счастья — одна ночь.

Он совсем не тот человек, которому стоит изливать душу, но оно рвется само. Предчувствия, страхи, разумное и безумное — волной прут наружу.

Мой наполовину пустой стакан вдруг переполнился. Никакие края больше не выдерживают.

— Может, и так, — к удивлению, не спорит Николай.

— Ты ведь знаешь, что будет дальше?

Раньше я не задавалась этим вопросом, от шока еле соображала. А сегодня, после ударной дозы никотина, становится ясно. Николай был единственным, кто ночью не удивился словам адвоката. В отличие от Алисы, он никого не успокаивал и вообще был тише воды ниже травы.

Почти обычный и все же не такой, как всегда.

— Конечно, знаешь, — сама отвечаю на свой вопрос. — Ты ведь наверняка из органов. Полиция, армия, СОБР?

— Близко. — Николай вынимает зубочистку, а заодно убирает в карман мою пачку.

— И что сказали бывшие коллеги? У Хаванского есть шанс?

Вчера даже спрашивать об этом боялась, а сейчас говорю легко. Чувствительность на нуле. У меня будто выгорела та часть мозга, которая отвечает за эмоции.

— Они раскопали старое дело. Убийство. По факту это была самозащита и несчастный случай. Тогда мы оперативно смогли все замять, но сейчас кто-то сверху очень хочет упечь босса на реальный срок. Медицинское заключение исчезло, с ним испарилась и пара протоколов. Похоже на давние счеты.

— Адвокат пока не в курсе?

— Не знаю. Вряд ли.

Николай не выдвигает никаких гипотез, но и без них понятно, в чем может быть дело. Я улыбаюсь, когда хочется разреветься. Молчу об изнасиловании. Клим делает то же самое со своим обвинением. Утаивает любую информацию и принуждает молчать других.

Между нами нескончаемая лавина лжи. Как только просачивается хоть какая-то правда, ее тут же накрывает новым обманом. И так без конца, без края.

— Ясно... И что можно сделать?

Радуюсь, что у меня забрали пачку. Сигарета в дрожащих пальцах — то еще зрелище.

— Что... — Николай ерошит короткие волосы.

— Хоть что-то.

Я встаю. Не могу больше сидеть. Каждая мышца болит, каждый сустав ноет.

— Если хоть что-то... — Сильные пальцы с тихим хрустом ломают зубочистку. — Чудо, — звучит как со дна колодца.

Вопрос «Все настолько плохо?» застревает в горле колючим комом. Глаза вспыхивают как от острого приступа аллергии, тело пробивает крупной дрожью.

До этого я не чувствовала холода, сидела в пушистом халате на пронизывающем осеннем ветру. А теперь прошибает.

Не говоря ничего Николаю, срываюсь в дом. Забравшись на диван, укрываюсь по шею пледом.

Я не буду плакать. Хватит!

Чтобы справиться с очередным соленым водопадом, заранее лезу в сумочку за салфетками. Вслепую ощупываю один карман, другой. Не найдя ничего подходящего, вытряхиваю на диван все содержимое.

«Ну где же?» — шепчу непослушными губами. И замираю...

Не дыша, не моргая, смотрю на маленький прямоугольник бумаги. На ту самую визитку, которую я когда-то хотела выбросить, но не успела.

Глава 41

Глава 41

С визиткой в руках я вспоминаю того, кто ее вручил, и нашу встречу. Пафосный ресторан, взгляды незнакомцев, прикованные ко мне, пожилой мужчина рядом с молодой беременной женой. «Евой!» — поправляю себя.

Он тогда не очень лестно отозвался о Климе. Кажется, муж Евы называл его ублюдком и предложил решить любые проблемы, только чтобы я поскорее избавилась от покровительства Хаванского.

Это было так настойчиво, словно меня и вправду нужно спасать от Клима.

Сложно представить, что произошло между этими двумя. О том, что причиной может быть Ева, не хочу даже думать. Но искушение позвонить и попросить помощи... не для себя, для Клима, оказывается таким сильным, что я еле сдерживаюсь.

Вместо звонка заставляю себя принять душ, а потом иду в гостевую комнату к Алисе. Не сговариваясь, вместе застилаем кровать, готовим завтрак и пьем горячий эспрессо.

Со стороны, наверное, это смотрится дико. Мы постоянно прислушиваемся, хоть и не разговариваем. Вздрагиваем от каждого шороха и регулярно бросаем взгляды на свои телефоны. Две тени в ожидании новостей.

Одна я бы точно сошла с ума, однако рядом с Алисой удается как-то протянуть до обеда и не взвыть к вечеру.

Вероятно, спать мы бы тоже отправились вместе — на диван в гостиной, с телефонами в руках и одной на двоих подушкой. Но в восемь неожиданный звонок прерывает наше молчание.

Пару секунд я в недоумении смотрю на экран. Пытаюсь понять, что это за номер. А когда жму на кнопку «Ответить», чуть не падаю на пол.

— Привет.

От хрипловатого, будто простывшего голоса мурашки бегут по коже.

— Клим...

Я поворачиваюсь к Алисе и чувствую, что глаза наполняются слезами.

— Как у тебя дела? — спрашивает он буднично.

— Все хорошо. — Сама не знаю, зачем подыгрываю. — Со мной твоя сестра. Передает привет.

Кивая, она подсаживается ко мне и обнимает за талию.

— Я рад, что ты в хорошей компании и не скучаешь.

— Мы стараемся.

— Молодцы. Ей тоже привет! Но скажи, чтобы не клеила уши. Разговор только для взрослых. — В трубке слышен лязг металла. Какие-то железные двери. Или наручники.