Бывшая под елку

Но это лишь ухудшило ситуацию.

Вплетая пальцы в копну волос, я отхожу к окну и даю себе время, чтобы восстановить сбившееся дыхание и успокоить глупое сердце, которое сейчас работает в гиперактивном режиме.

— Зачем ты это сделал? — слабым голосом шепчу я, разглядывая падающие снежинки за окном.

К вечеру погода стала спокойней, жаль, что мое внутреннее состояние полностью противоположное этим размеренно падающим крупицам.

Тишина в ответ вынуждает меня отвернуться от окна, чтобы посмотреть на Тимура.

Все это время он стоял на том же месте. Замер, как хищник перед прыжком. И его голодные глаза откровенно обещают разложить меня на новогоднем столе вместо блюда.

Прочищаю горло.

— Зачем ты поцеловал меня? — произношу как можно увереннее, немного злясь на себя за то, что позволяю ему так смотреть на меня.

— Не сердись, я лишь сделал то, в чем ты нуждалась даже больше меня.

Тимур неотрывно смотрит мне прямо в глаза, и сейчас я как никогда благодарна его самоуверенности. Это то, что мне нужно, чтобы собрать остатки своей брони.

— Не нужно оправдывать свое кобелиное либидо, — огрызаюсь я. — Порой мне кажется, тебе вообще все равно, куда вставлять свой… удлинитель.

Белов кривит губы в ухмылке, а потом делает шаг ко мне.

— Поверь, моему удлинителю нравится далеко не каждая розетка. — Еще один шаг ко мне. — Я думаю, Саша, мне стоит сделать тебе одолжение и хорошенько оттрахать. Может, тогда ты перестанешь кусаться. Глядишь, и подобреешь. Когда ты вообще в последний раз кончала?

За секунду я вспыхиваю таким жаром, что, кажется, у меня горят даже волосы.

— Ты животное, — шиплю я, — с повадками неандертальца.

Тимур приближается ко мне, и я угрожающе тычу в него пальцем.

— Не смей…

Я успеваю увернуться в последний момент, но этот придурок ловит меня за пояс халата и дергает так, что полы распахиваются, а я оказываюсь притянута к его проклятом твердому телу.

— Ты обломала мне секс. Так что не советую тыкать палкой в голодного медведя.

Я вздергиваю подбородок.

— Этот медведь сам кого хочешь затыкает своей палкой.

Белов растягивает губы в широкой улыбке.

— Мне очень приятно, что ты уделяешь моему члену столько внимания.

Я возмущенно распахиваю рот.

— Да пошел ты! — Дергаюсь, но проклинаю все на свете, когда мои чувствительные соски трутся о его рельефное тело. — Иди лучше дочку уложи, ненормальный. Или тебе одного раза опозориться перед ней было мало?

— По-моему, она нас благословила.

Он играет бровями, а у меня на его наглость вырывается только:

— Извращенец.

— Благодарю. А по поводу дочери: неплохо было бы сначала накормить ее. И я, кстати, тоже от ужина не откажусь.

Раздраженно сжимаю губы и уже вскидываю на него палец, чтобы высказать все что думаю, но контраргументов у меня не находится. Со своим похмельем я вообще забыла о готовке и о том, что ребенок голодный. Поэтому мое желание огрызнуться притупляется чувством вины.

Заметив перемену в моем настроении, Тимур отпускает меня и даже любезно помогает завязать пояс халата. Но я выхватываю концы пояса и прекрасно справляюсь сама, на ходу завязывая узел. Нужно приготовить что-то на скорую руку и скорее лечь спать. Как там говорят? Утро вечера мудренее? Надеюсь, в моем случае так и будет.

Споласкиваю последнюю тарелку и принимаюсь вытирать посуду полотенцем. Вообще у Тимура есть посудомоечная машина для таких случаев, но мне нужно привести свои мысли в порядок, а такое монотонное занятие в этом очень помогает.

Ужасней и нелепей вечера я не припомню.

Весь ужин я изо всех сил старалась игнорировать взгляд Тимура, буквально прожигающий меня насквозь и вызывающий неуместные мурашки, которые отвлекали и мешали сосредоточиться на общении с Женей.

Да что там мурашки. Достаточно было вспомнить о его наглом языке у себя во рту, чтобы руки предательски задрожали. Особенно это было заметно, когда я тянулась к стакану с водой. И все же, несмотря на внутренний мандраж, каким-то чудом мне удавалось изображать легкость во время разговора. Пускай и притворную. Но стоило случайно поднять глаза на Тимура, как дыхание предательски сбивалось. На самом деле сам факт того, что мы ужинали за одним столом все вместе, нервировал не меньше, чем поцелуй с Беловым.

Господи. Чем дольше я здесь нахожусь, тем сложнее становятся наши и без того непростые отношения с бывшим мужем. По-хорошему, мне следовало бы уехать и ничего не обещать дочери, но уже слишком поздно. Белов обнадежил нашего маленького дьяволенка планами на поход за елкой. А я больше не хочу видеть слез дочери.

И я очень рада, что Женька ни капли не замечала напряжения между мной и ее отцом, тогда как мне казалось, что воздух между нами буквально потрескивает от накалившейся атмосферы. И, если бы не отвлекающее щебетание дочери о своем новом питомце Снежке, возможно, это статическое напряжение вышло бы из-под контроля раньше, чем закончился ужин. Она не могла сдержать своих эмоций от одной только мысли, что мы завтра все вместе пойдем в лес за елкой, а после будем ее украшать.

Не знаю, как я выдержала этот вечер, но только когда Женя поцеловала меня в щеку и, поблагодарив за ужин, умчалась к себе, а Тимур ушел вслед за ней, чтобы уложить ее спать, я поняла, насколько была оцепеневшей от эмоций, которые я все это время пыталась контролировать. И, наверное, только сейчас у меня выходит сделать нормальный полноценный вдох.

И как мне прожить здесь несколько дней? Как не сойти с ума на одной территории с Тимуром? И как все после объяснить Игорю? Особенно после того, что придурок Белов ляпнул ему в трубку. Ну вот… я снова завожусь.

И я бы все отдала, лишь бы не реагировать так бурно на своего бывшего. Вот только ничего не могу с собой поделать, потому что кажется… он по-прежнему волнует меня. Как бы прискорбно это ни звучало. Но в то же время мой внутренний голос кричит мне не наступать на старые грабли, не доверять ему и себе тоже, когда Тимур рядом, не подпускать так близко, ведь потом он опять обманет и причинит боль.

Нет, мытье посуды все-таки не помогает, наверное, лучше просто лечь спать.

Вздохнув, вешаю полотенце на ручку духовки, выключаю свет на кухне и иду наверх в сторону гостевой спальни, которую мне любезно выделил Тимур во время короткого разговора за ужином. Находиться в его кровати… Как-то неправильно. И только я ступаю на последнюю ступеньку, как слышу из-за приоткрытой двери детской низкий голос бывшего мужа:

— Жила-была на свете прекрасная принцесса Алекса, и однажды она поехала на свой первый бал, его устраивал молодой, красивый король, который только вступил на трон.

— А как звали этого короля, папочка? — раздается тоненький голосок Жени.

— Короля? Тимурио!

— Прямо как тебя! — радостно восклицает Женя.

Я уже собираюсь пройти мимо, но на этих словах замираю и словно врастаю ногами в пол. Что-то мне подсказывает, что это не просто сказка на ночь, и мое любопытство берет верх.

Я тихонечко подхожу ближе к двери и, прислонившись спиной к стене, подслушиваю, как какая-то школьница.

— Продолжай, папочка!

— Хорошо. Так вот, король Тимурио заодно решил найти себе жену, поэтому на бал съехались все красавицы королевства. Но никто ему так и не приглянулся. Но тут в бальный зал вошла принцесса Алекса, и король Тимурио потерял голову. Она была так прекрасна и юна, что он тут же решил, что именно она и станет его королевой. Все другие для него просто исчезли.

— А что же принцесса Алекса? Она тоже влюбилась в короля? — снова подает голос Женя, а я никак не могу унять бешеное сердцебиение, потому что слова Тимура о любви короля к принцессе с первого взгляда меня ошеломляют и переносят в день нашего знакомства. Невозможно не провести параллель с нашим прошлым, но тогда, в начале наших отношений, мне казалось, что только я потеряла голову от любви.

Голос Тимура вырывает меня из мыслей, и я снова прислушиваюсь.