Решала

— 78-я добровольческая стрелковая бригада была сформирована по решению Красноярского крайкома партии в 1942 году для комплектования 6-го Сибирского Сталинского добровольческого стрелкового корпуса. В бригаду вошли 1242 коммуниста и 1258 комсомольцев. 24 августа 1942 года добровольческая бригада красноярцев получила номер 78-й и приступила к боевой подготовке, которая проходила в районе Зеленая Роща города Красноярска, — вещает оратор с трибуны.

Слушаем своей кучкой человек уже не в сто, а на треть меньше. Часть людей ушли отмечать праздник.

— Давай, Толя, скажи речь, — неожиданно пихнул меня Илюха, которого на шествии не было, и он приехал сразу сюда.

— Да, Толяныч, давай заряди «речюгу»! — поддержали его и другие парни, некоторые уже нетрезвыми голосами.

Отказаться — потерять лицо. Поднимаюсь на невысокую трибуну и произношу патриотическую речь.

— Что ещё хочу сказать?… После войны осталось много инвалидов, да и просто пожилых и зачастую одиноких людей. Не ждите указаний от парткомов и вышестоящих организаций, а помогайте таким людям по возможности сами. Не ради благодарности, просто, если можешь помочь — помоги, будь мужиком! — закончил свою «речугу» я.

— А сам помог кому-нибудь? — раздался довольно громкий голос из толпы.

И пока я собирался с мыслями, чтобы ответить (а мыслей было немного), неожиданно увидел знакомую старушку, резво поднимающуюся ко мне на невысокую трибуну. Это моя соседка по Николаевке! На груди у Аси Федоровны, которой я как-то помог с перетаскиванием угля, а она спасла меня в отделении милиции, признав во мне партийного начальника, висят ордена. Сегодня у нас тепло, для этого времени даже жарко — больше пятнадцати тепла точно, и пожилая женщина сняла верхнюю одежду, оставшись в одной гимнастерке. Она, оказывается, ветеран именно 78-й бригады. И как я её в общем строю не заметил? Так, поди, узнай знакомую старушку — вон какая нарядная и боевая!

— А он и помогает. Вот прошлом годе мне с углём помог — за три часа всё под навес перетащил и денег не взял. Еле уговорила его пирожков поесть! А ты, кто кричал, кому помог? — бойко наехала старушка, вглядываясь в толпу в поисках правдолюба.

— Ты не красней, паря, — увидел я рядом ещё одного ветерана — самого Мартынова, который тоже пришёл на площадь. — Пирожок можно, даже нужно, зачем Асю Фёдоровну обижать?

— А придумка с портретами очень хорошая, — громко сказал он для всего собрания. — У меня даже сердце защемило!

Конечно, покраснел я не из-за пирожков, а из-за незаслуженной похвалы. Я, когда уголь таскал для старушки, и не думал, ветеран она или нет. Хотя почему незаслуженной? Ну, даже если не боевой ветеран, а работник тыла, им что, помогать не надо?

Посмотрел вечером новости, нигде про наше шествие не упомянули, может, не сориентировались? Хотя парад победы в Кабуле показали. Утром десятого мая, сижу в кабинете довольного Шенина.

— Ух, Толя, как же всё отлично вышло, — радует он меня.

Глава 27

Я, собственно, и не сомневался, но сейчас понимаю, что могло быть и лучше. Подвело незнание реалий. Я думал, парад сейчас проводят на 9 Мая в любом городе, оказывается, нет, только митинг и шествие, как на 1 Мая.

— Я ещё не звонил, не узнавал по поводу того, как прошло в других городах, — скромно заметил я.

— Да у соседей так же — восторженно встретили инициативу. С утра уже разговаривал с Потаповым, тот имеет такое же мнение. А… ты же, наверное, не знаешь — перед майскими Потапова сделали первым в Иркутском обкоме.

— А Ситникова куда? — из вежливости спросил я.

На самом деле мне было всё равно, куда дели прежнего главу обкома.

— Послом в Монголию отправили, — ответил Шенин.

— А почему в Монголию? — удивился я.

— А куда же ещё?

— И то верно, — вспоминаю, что Иркутская область почти граничит с Монголией.

— Ладно, тебе есть пара поручений. Первое по спортивной части. Триатлон какой-то есть, и у нас региональные соревнования 14-го мая планируют проводить. Потом — красноярский клуб любителей фантастики, — Шенин сверился с бумагой, — «Вечные паруса» собирается в Свердловск на слёт. Денег мы выделили им. Проконтролируй, может, ещё какие потребности или проблемы у них есть. И, наконец, третье — аэропорт в центре города мы закрываем. Тоже глянь свежим глазом что и как.

Иду, нагруженный работой, ворча про себя. Кто везёт, на том и возят. Вот у меня дел, что ли, мало других? Сегодня планировал в Октябрьский райисполком позвонить и отчихвостить их за то, что технику для освещения Николаевки не выделили. Хотя бы бур и экскаватор небольшой. Всё есть — столбы, провода, прочая электрика, а техники нет. Люди простаивают! Волокитчики и бюрократы, одним словом. Но меня технично футболят к прикреплённой к ним строительной организации. Те уже неделю заявки игнорируют. То сломались, то авария срочная… А с меня спросят! Не зря мне вчера Ася Фёдоровна попалась, с неё станется опять в крайком приехать! Раздухарив себя таким образом, натурально ору на директора СМУ-4, которое мне выдали для помощи с техникой. Та же «Строймеханизация», их подразделение. Общался с ними, когда дорогу делал и аллею памяти афганцам прокладывал, но тогда я разговаривал с Лазоревым, их директором, а сейчас по голосу молодой пацан, и уже начальник. Мне обещают завтра всё дать. Отведя душу, еду в клуб фантастов, ведь их делегация уже завтра отбывает на слёт поездом. Начало конференции в Свердловске 13 мая.

Клуб находится в двухъярусной квартире на верхних этажах высотки, что расположена за театром оперы и балета! Как потом узнал, это помещение горкома ВЛКСМ. Ключи есть у отцов-основателей клуба, сто пудов сюда баб водят, когда сборищ нет — ведь квартира в центре города!

— Будет сам Стругацкий, — восторженно прижимает к груди старушечьи лапки главная в этом клубе. Там также оказалось неожиданно много девиц вполне фертильного возраста, я пятерых насчитал, ну а мужиков всё-таки больше — около десятка. Против воли распушил хвост для дам:

— Чем помочь вам может крайком?

— Книгами, — раздался звонкий голосок одной из любительниц фантастики.

— Чё? — выпал из образа интеллигентного человека я.

Я им что, книги писать должен? Хм… а ведь это мысль!

— Книгами Стругацких, а то нам и автографа не взять! — пояснила девчушка.

— А я возьму с собой сборник «Шесть спичек», — хвастается какой-то дедок.

Собрание болезненно загудело.

— Спокойно, товарищи, помогу я вашему горю! Есть телефон у вас? — поднял руку я.

— У нас нет, но вот в институте есть, конечно.

Спускаюсь в один из корпусов педа, что расположен рядом с тем же театром, делаю пару-тройку звонков и… обещаю собранию завтра утром два десятка книг Стругацких! Привезут их из Зеленогорска. Думаете, просто было вырвать дефицит из рук торговли?

— Но нет таких трудностей, которых не может преодолеть коммунист! — хвастаюсь я в клубе.

Мне не то чтобы не верят — верят, но не верят своему счастью. Тут же, составив список книг, начинают жеребьёвку, а поскольку меня только что приняли в члены клуба, то тяну и я, и мне завтра достанется «Понедельник начинается в субботу». Деду, который хвастал наличием книги, талона не досталось, отчего тот смешно шевелил усами и пытался язвить.

— А «Сказки о тройке» ни у кого нет? — громко спрашиваю я.

Нравится мне юмор этого произведения. Выбегалло так вообще огонь!

— Так это… не печатают его сейчас, двадцать лет назад издали в Иркутске и всё, — ехидно заметил этот дедок, который и сам оказался писателем.

— Неправда! В прошлом году в журнале «Социалистический труд» переиздан, — строго поправила его старушка.

— Ой, тираж этого журнала всего шестьдесят тысяч. Пойди, достань, — парирует писатель.

Всего⁈ Шестьдесят тысяч! Такие бы тиражи в будущем. А вообще они, скорее всего, решили, что я их провоцирую.