Страница 15 из 27
Принцы неодобрительно загудели, но не стали пытаться вытянуть из меня еще что-то. Довольный тем, что не слишком ловко, но все же выкрутился из ситуации, я выбрался из толпы и вскоре оказался снаружи.
Как только дверь за моей спиной захлопнулась, меня окутала приятная тишина. Ветер дул, но настолько слабый, что шорох листьев и травы едва касался слуха. И после духоты холла лестная прохлада приятно ласкала лицо.
Я побрел по тропе вокруг охотничьего домика, глубоко дыша и стараясь избавиться от легкого головокружения, но стоило мне лишь немного углубиться в лес, как за спиной послышались странные шорохи. Поначалу я списал их на шум ветра, но, сделав еще несколько шагов, понял, что кто-то идет за мной.
Остановился и оглянулся, но слишком поздно: чья-то сильная рука схватила меня за шею, приподняла, а затем с силой впечатала в землю. На миг перед глазами поплыло, а как только зрение ко мне вернулось, я увидел перед собой три высокие фигуры в темных плащах. Двое мужчин держали меня за руки, так что подняться я не мог, а третий возвышался прямо передо мной, занося окованный металлом сапог над моей грудью.
Я дернулся в попытке вырваться, но почувствовал, как цепкие руки крепче сжимаются на моих предплечьях, а сапог с силой вдавливается в грудь, не защищенную ничем, кроме тонкой ткани камзола.
— Не смей рушить мои планы, — прошипел неизвестный, и хоть я не узнал его голос, по тяжелым, но грациозным движениям угадал в незнакомце Бранна.
Я молчал в надежде, что этот идиот скажет что-нибудь еще, что поможет мне понять его замысел, но вместо этого северянин с силой пнул меня в бок. Тело пронзила боль, и пришлось сцепить зубы, чтобы не зашипеть. Я даже не мог сжаться, чтобы хоть как-то притупить неприятное чувство — два воина крепко меня держали.
— Вы напали на дворянина, вас буду судить, — прошипел я, тяжело выдыхая.
— Неужели? — Бранн обернулся и, к моему удивлению, сбросил капюшон плаща. А затем молниеносным движением пнул меня еще раз — почти в то же место, куда пришелся первый удар.
Я задохнулся не столько от боли, сколько от возмущения. Как этот дикарь смеет так со мной обращаться? Но его следующие слова так меня удивили, что я на миг забыл о нанесенном мне оскорблении.
— Расскажете о том, что я лично напал на вас, и вызовете дипломатический скандал? От этого первым делом рухнет ваша же хваленая репутация, — Бранн улыбнулся — почти оскалился, его тяжелый сапог снова уперся мне в грудь, мешая сделать нормальный вдох.
— К тому же, кто вам поверит? Мои люди — свидетели тому, что после приятного отдыха с остальными принцами я отправился спать. А кто же докажет вашу правоту?
Я в ярости безнадежно дернулся еще раз, но добился лишь того, что рельеф тяжелой подошвы сильнее впился в мое тело.
— Вы за это заплатите, — собственный хрип показался мне жалким, но меня трясло от распирающей, не находящей выхода злости, я просто не мог молчать.
— Сомневаюсь. В следующий раз, когда принцессе будет угрожать опасность, просто отойдите в сторону и дайте мне ее спасти. Проявите благоразумие, поступите так, как я требую, и никто не пострадает, — прошипел Бранн, натягивая капюшон.
— Так кабан — ваша работа? — догадался я и дернулся вперед, но воины вцепились в мои руки до сильной боли, не давая двинуться с места.
Северянин нахмурился и, пнув меня напоследок, отступил на шаг.
— Кабан выскочил бы позже и не причинил бы Лучиане никакого вреда, но ты спутал мои карты! — со злобой в потемневших глазах сказал он и отдал рукой знак одному из подчиненных.
В следующий миг мой затылок пронзила боль, перед глазами потемнело и сознание покинуло меня.
Я очнулся, когда луна висела в самом центре небосвода. Тело болело так, будто по нему потоптался кабан. Впрочем, припомнив все произошедшее, я понял — так и было. Сесть удалось не сразу, левый бок отзывался на каждое движение дикой болью. И ведь этот сын северной суки прав — без свидетелей бросаться столь серьезными обвинениями я не могу. Я уперся локтями в колени и опустил голову на ладони. Грудь саднило, каждый вдох давался с невероятным трудом. Но я даже к целителю не могу пойти — такие травмы не спишешь на обычное падение в овраг.
Злоба нарастала, стоило мне вспомнить жестокую улыбку Бранна. И план мести постепенно созревал в голове. Однако с ним в памяти всплывали слова, которые вождь произнес перед тем, как вырубить меня: северянин считал, что кабана выпустили раньше по моему приказу, однако я в большей мере стал жертвой обстоятельств.
Значит, вождь подговорил кого-то, но то ли парень-гвардеец поторопился, то ли должен был опередить кого-то другого. Неужели, все это он сделал лишь ради того, чтобы произвести впечатление на принцессу?
Я перебрал другие возможные варианты, но ничего лучше, чем это логичное и одновременно безумное объяснение, придумать не смог.
Чем дольше я сидел и чем глубже дышал, тем яснее в голове проступал порядок действий: еще раз допросить мальчишку и ловчего, установить слежку за меченным монетой, хоть, сдается мне, они ни в чем не виновен, а потом — переговорить с учителем фехтования, который будет проводить турнир. Как только я принял решение, на душе стало легче. Я поднялся на ноги и огляделся: теперь мне предстояло тихо и незаметно вернуться в выделенную мне комнату, чтобы избежать ненужных расспросов.
Глава 9
Лучиана
За три дня охоты я так вымоталась, что, едва оказавшись в замке, твердо решила сделаться затворницей в собственных покоях до завтрашнего торжественного обеда. И сейчас, наслаждаясь тишиной и спокойствием, стояла у мольберта в попытках завершить пейзаж, начатый больше недели назад. Однако темная болотная низина, освещенная единственным слабым солнечным лучом, пробивающимся сквозь густые кроны замшелых деревьев, больше не волновала меня так же сильно, как в тот момент, когда я начала ее писать.
В памяти то и дело возникал набросок, сделанный в охотничьем домике: мужчина с копьем и опасный зверь, который вот-вот ринется на воина.
— Вы опечалены, принцесса, — скорее подытожила, чем спросила Изабелла.
Я повернулась к фрейлине, которая с едва заметной улыбкой на губах что-то вышивала на крупных пяльцах, и вздохнула. Она, пожалуй, права, мою грудь и в самом деле терзала непонятная тоска, которая усиливалась каждый раз, стоило мне вспомнить о герцоге Наварро, но я старалась гнать глупые мысли подальше.
— Думаю о выборе, который мне предстоит сделать, — солгала я.
Изабелла бросила на меня быстрый, цепкий взгляд, но тут же опустила глаза. Она явно поняла, что я неискренна с ней, но не стала меня ни в чем обвинять и по-дружески поддержала тему.
— У вас есть явный фаворит?
— Пока нет. Но выбирать, скорее всего придется между Вероником и Каримом, — я провела кистью очередную темную линию и отступила на шаг, чтобы понять, каких еще штрихов не хватает почти завершенному полотну.
— А Его Величество что-нибудь вам советовал? — спросила Изабелла, откладывая свою работу.
— Нет, — я быстрым движением кисти сделала траву вокруг топи еще более густой, и снова отступила назад. — Но я думаю, больше всего он будет рад союзу с королевством Базиль. Однако отец сам советовал мне не торопиться с проявлением благосклонности к Западному принцу и рекомендовал получше присмотреться к остальным кандидатам. Когда мы беседовали о моей свадьбе, он вообще казался непривычно… загадочным.
Наконец, я сочла, что вид туманной топи не требует доработок, и отложила кисть. Но желание рисовать меня все еще не оставило, поэтому я взяла альбом, уселась в мягкое кресло и начала почти бездумно набрасывать очередной холст — мне хотелось, чтобы он стал одним из самых больших в моей маленькой коллекции.
— Вы так уверенно отказываетесь от кандидатуры Бранна по политическим причинам или потому, что он не нравится вам? — вдруг спросила Изабелла, вскинув голову, и хоть ее лицо казалось спокойным и равнодушным, голос едва заметно дрогнул, и я поняла, что мой ответ почему-то важен для нее.