Невеста для хозяина

– Кто вы? – хрипло спросила она. – Зачем вы меня похитили?

– Твердыня, почему она говорит? – старик не обратил внимания на её вопросы.

Кажется, и отвечать на них он не собирался.

– Виноват, отец, сейчас исправлю, – Константин слегка поклонился, а потом широко провел рукой и в конце дуги указал на Людмилу указательным пальцем.

Она ничего не почувствовала, но попытавшись сказать следующую фразу – что-то про то, что полиция обязательно спасет её, – поняла, что не может вымолвить ни слова. Дышать может, но беззвучно, а вот говорить – уже нет. Даже громко и осуждающе сопеть не получается. Она попробовала снова приподняться на локтях – но и двинуться оказалась не в силах. Константин опять применил к ней свою непонятную силу и сейчас... сейчас она находилась во власти этих двух мужчин, один из которых явно был вампиром, а второй – его сыном. И, скорее всего, тоже вампиром.

– Хорошо... – пробормотал старик. – Так зачем ты притащил в мой дом эту девку?

На глазах Людмилы выступили слезы – от бессилия, от унижения и от страха перед тем, что с ней могут сделать эти два чудовища. И от того, что она не может ответить, когда её презрительно называют «девкой».

– Посмотри сюда, отец.

Константин подошел к кровати, взял правую руку Людмилы, развернул её ладонью наверх – и второй рукой убрал пальцы, которые мешали рассмотреть хиромантские линии.

Старик посмотрел. Потом сам взял ладонь Людмилы – она ощутила это прикосновение как мгновенный укол холода – и посмотрел внимательней. Потом брезгливо отбросил руку девушки, словно нечто противное и грязное и выпрямился.

– Вот как... кто ещё знает?

– Никто, – Константин снова слегка поклонился. – Я использовал два своих тела и уже развеял их. Но там был какой-то человек из ихней прокуратуры… Возможно, это важно. Я с ним справился, хотя тела отметили, что он не поддавался их воздействию. Но я его закинул в Навь, подальше. Пришлось спешить.

– Спешка нужна только при ловле блох, – ворчливо заметил старик. – Вот как... – повторился старик. – И чей он?

– Не знаю, – молодой покачал головой. – Неизвестный. Но слабый совсем, только с телами и смог справиться, против меня... я даже не заметил, что он защищался. Наверное, природное что-то.

– Природное... природное... – задумчиво пробормотал старик. – Ты его запомнил?

– Да.

– Вот и хорошо... узнай – кто таков, чьих будет. А там подумаем, что с ним можно сделать. А с девкой... – старик задумался. – Девка пусть тут живет. Тела у тебя ещё есть?

– Есть, последнее, – ответил молодой.

– Выдели ей его, сделай женское. Пусть присматривает и помогает. И никуда не выпускает. Через три дня Купала, тогда и завершим.

Не прощаясь, старик развернулся и вышел из комнаты.

Константин немного постоял и подошел поближе к кровати.

– Вот так, Людмила, одобрил тебя отец. Веди себя хорошо, и всё у тебя будет замечательно, – произнес он. – Можешь покричать... но потом, после того, как я уйду. Не выношу женских криков. Это моя маленькая просьба. Кивни, если согласна.

Людмила мгновение поразмышляла над возможными альтернативами – и медленно кивнула.

***

Константин ещё раз посмотрел на Людмилу, сам одобрительно кивнул и медленно пошагал вслед за отцом. Она провожала его одними глазами, поскольку двигаться по-прежнему не могла, но слова о том, что ей можно покричать, вдруг достигли её мозга. Она открыла рот – и внезапно издала странный всхлип. Константин остановился и повернулся в её сторону.

– Я же просил, – осуждающе произнес он и поднял руку, начиная одно из тех движений, которые Людмила уже научилась различать.

Каждое из них приводило к тому, что ей становилось хуже и хуже – может быть, не физически, а психологически, но хрен редьки не слаще. Быть пленницей, которая вынуждена молча смотреть, как два незнакомца обсуждают её участь – приятного мало.

– Постойте! – быстро сказала она, и Константин заинтересованно наклонил голову, не закончив своего жеста. – Постойте, пожалуйста! Я просто хотела спросить...

Он недовольно поджал губы, но опустил руку.

– Справедливо. Спрашивай, – разрешил он.

Людмила секунду поколебалась, но решила, что надо получить ответ на самый главный вопрос, который её мучил.

– Зачем вы меня похитили?

Константин странно ухмыльнулся.

– Потому что ты нам нужна, – сказал он таким тоном, что Людмила решила не настаивать.

– А что будет на Купалу?

Как и все современные люди он хорошо знала про некоторые традиции праздника Ивана Купалы – голые девушки прыгают через костер, плетут венки из одуванчиков и ромашек и пускают их, как кораблики, по реке. Сама Людмила, впрочем, никогда в подобных развлечениях не участвовала. Кажется, в этот день ещё надо было искать цветок папоротника – про это она видела целый сериал, – но там дело было как-то связано с магией, и раньше Людмила в подобное не верила. Но некоторые события этого дня говорили, что всё не так просто.

– Высокий день, – также односложно ответил Константин. – Что-то ещё? Чем дольше я удовлетворяю твоё любопытство, тем дольше ты остаешься без прислуги.

«Удовлетворяю любопытство» – как же, удовлетворил один такой, подумала Людмила. Ответы Константина ничуть не проясняли ситуацию, даже, пожалуй, сильнее её запутывали.

– Ещё один, последний, – поспешила она.

Константин величаво кивнул.

– Только один, последний, – согласился он.

Людмила собралась с духом.

– Вы – вампиры? – выпалила она.

Константин несколько долгих-долгих мгновений смотрел на неё, а потом внезапно расхохотался. Не прекращая хохотать, он дошел до двери и вышел из комнаты. И, похоже, хохотал до тех пор, пока шел по какому-то невероятно длинному коридору.

Людмиле стало совсем обидно. Ещё никто и никогда не хохотал в ответ на её вопросы, даже Машка. К тому же вопрос о вампирах был логичным и даже в какой-то степени разумным.

Она обиженно засопела – и поняла, что может двигаться.

***

Первым её позывом было вскочить с этой слишком пышной кровати и куда-нибудь убежать. Остановило её то обстоятельство, что у неё не было никакой одежды, а покинуть комнату можно было лишь через дверь, в которую ушли оба её тюремщика. Наверное, кто-то из них ещё там; наверное, там не они, но кто-то из их подручных. В любом случае бежать туда бессмысленно – хотя и эту возможность не стоило отбрасывать.