Отчим

Последний час Леша потягивал пиво, развлекаясь тем, как методично Яна выносила мозг Косте, который их и пригласил. Здоровенный мужлан, подавляющее большинство татуировок которого составляли обнаженные женщины в самых различных позах, давно вместо трезвых аргументов использовал повторяющийся мат. Спорили они о феминизме. Костя орал о том, что бабы не способны добиться того, что и мужики. Яна же чуть ли не пританцовывала, давя Костю примерами из прошлого и современности самодостаточных женщин.

— Нахуй бабам сейчас мужики? Женщина может все то же и даже лучше. Они работают наравне с мужиками, открывают свой бизнес, могут себя обеспечить. Дохуя случаев, когда зарабатывают муж и жена одинаково, а ей еще приходится детей растить и хуйню по дому делать. Бабы лучше приспособлены к жизни, без них вы все просто тонули бы в своем дерьме.

— Бабы только и делают, что приносят дерьмо в жизнь, хуеву сотню проблем создают.

— Ага, блять. Это такие, как ты, тупые мужики психику портят. Две ебаные функции, ради которых самодостаточная баба раньше искала мужика, научились замещать, слава науке! На любом углу можно купить резиновый хуй и родить от донора спермы.

— Согласен, все, что светит ебаным феминисткам, это резиновые хуи и дети из пробирок, блять, — рявкнул Костя и опрокинул стакан.

— Ну и заебись, — рассмеялась Яна.

Она еще долго расписывала, как прекрасна жизнь без мужиков, и Лешу забавляло, что данную дискуссию она вела в кроссовках за пятьсот долларов и с айфоном последней модели, купленными на деньги мужика. Да она сама не верила в то, что вливала в уши оппонентам. Ей было важно спорить для спора, и порой было забавно наблюдать за ней, если, конечно, спорила она не с ним.

Когда Костя в порыве неконтролируемой ярости смахнул со стола и бутылку, и стаканы, Леша вытянул Яну, хотя она собиралась нанести сокрушающий удар. Все чаще их совместные посиделки заканчивались конфликтами и приходилось уезжать раньше.

— Пока, мальчики! — хохотала она, даже не упираясь.

— Садись, феминистка ебаная, — бросил в Яну шлемом Леша.

— Не ебаная, — расплылись ее и без того длинные губы в улыбке. — Пока, — добавила она таким тоном, что Леше перекосило лицо. — Нормально я его так сделала, да?

— Да пиздец просто. Только он не я и когда-нибудь въебет тебе так, что зубы будешь собирать.

— Какие вы, блять, все зануды, — Яна уселась на байк, словно он был ее. — Поехали кататься на поле.

Леша молчал. Все же она слишком хорошо знала его и прямо сейчас невинно хлопала ресничками, не позволяя увести взгляд.

— Ну пожалуйста. Ну, Леша. Ну поехали. Я больше не буду так хуево себя вести, честно.

— Ты нагло пиздишь мне, глядя в глаза, — прошипел Леша.

— Да, потому что я очень хочу на поле, — жалостливо поджимала губы Яна.

— За что мне, блять, все это.

Тяжело вздохнув, он завел байк. Яна невинно обняла его поверх куртки, хотя обычно держалась за поручни.

— Без меня тебе бы было пиздец как скучно.

— Пиздец как.

Байк рванулся с места. Сначала Леша хотел спихнуть ее руки: его всегда злило, когда Яна выигрывала. Этот порыв прошел также быстро, как и неудовольствие ее поведением. Поле так поле, зачем концентрироваться на негативе? За городом были безлюдные, хорошо освещенные трассы, машины ездили редко, только там Леша разрешал Яне водить.

Да, эта нахальная девчонка влезла не только в его квартиру, не только перестроила его жизнь, она и на переднее сидение любимого байка перебралась. Попытку напомнить правила девочка, хлопающая ресничками, прервала оглушающим:

— Да я, блять, все знаю!

— Разъебешь мой байк — и год бабла не увидишь.

— Держись крепче, сейчас прокатимся.

Леша не знал ни одного отбитого байкера, который водил бы, как Яна. Она дергала так, что он оплакивал двигатель. Ей хотелось выжать все, казалось, что она не знала ни страха скорости, ни страха смерти. На самом деле она забывала о страхе. Когда вела, ее уносило так далеко, что даже Леша завидовал. Он и сам любил скорость, единение с железом и двумя колесами. Нельзя прочувствовать свободу ярче, чем мчась на предельной скорости в неизвестность. Вот только он набирал ее постепенно и всегда был готов снизить в случае необходимости. Яна бы лучше разбилась, чем снизила бы накал, пока не дошла до пика.

Если бы Леша не был уверен в себе, он бы не пустил ее даже на пустую трассу: понятие тормоза для Яны напрочь отсутствовало. Лишь понимание того, что в случае угрозы, он вывернет руль, давало ему силы пережить попытки Яны поломать законы притяжения. К счастью, ее время вышло и Яне пришлось сесть сзади. В ее больших зеленых глазах все еще плясало опьянение скоростью, она не умела трезветь так же быстро, как он.

— Ты вообще-то бухой. Леша, давай сегодня я повезу нас домой.

— В город только в восемнадцать.

— Я не буду гнать.

— В восемнадцать, — обрубил Леша.

— Ну пожалуйста, всего один раз, — захлопала глазками Яна.

— В восемнадцать.

— Ну и иди ты нахуй.

В этот раз ей уже не захотелось обниматься. Яна ухватилась за поручни и отбросила голову назад, чтобы забыть о его присутствии. За последние годы жилой комплекс разросся, и теперь в глазах рябило от идеально вымеренных рядов идеальных домов. На то, чтобы остановиться у подъезда, Леше потребовалась ловкость и отчаянный маневр: парковка была заставлена дорогими огромными автомобилями. Да, у него было личное место на крытой парковке, он не стал бы бросать любимый байк под палящими лучами и ливнями. А что если он, как сейчас, захочет покурить? Неужели должен щемиться между мерсами?

— Пидарасы ебаные понаставили здесь свои гробы.

— Вообще-то у тебя шансов сдохнуть куда больше. Так что я бы поспорила: байк или такая тачка гроб, — Яна кивнула на алую «Теслу».

— Я даже бухой в говно вожу лучше этих зажравшихся гондонов. Посиди на скамейке, покурю и пойдем домой.

— Может я здесь хочу, — Яна не спешила слезать с байка.

— Сядь на ебучую скамейку, не беси меня.

Одарив Лешу ядовитым презрением, Яна отбросилась на скамейку у подъезда и разблокировала телефон. Подняла глаза к Леше она всего раз, минут через пять, и беззвучно ругнулась, обнаружив, что он достал вторую сигарету. Да, для того, что он собирался сделать, Леше не хватило бы одной. Ему предстояло решиться на действие, противоречащее его натуре, и поговорить на отвратную тему. Этот разговор он откладывал уже полгода, торг с самим собой всегда заканчивался успешно. Для себя он решил, что это произойдет обязательно после того, как Яна погоняет на поле. Неприятные новости на фоне положительных впечатлений должны шокировать не так сильно.

— Ну что? — Яна прикинулась умирающей, даже сползла со скамейки на пол.

— Пошли.

Вошла в квартиру она чуть ли не вприпрыжку, с разгону прокатилась по полу к своей спальне и почти исчезла, как Леша шумно выдохнул и крикнул ей:

— Подожди. Яна, нужно поговорить.

Ее рука так и не нажала на дверную ручку. Привычная непринужденность отскочила от Яны с грохотом. Яна замерла и внимательно изучала Лешу, от чего брови над далеко посаженными глазами почти сомкнулись.

— Что-то случилось? Ничего хорошего от таких фраз ждать не приходится. Не помню, чтобы ты говорил хоть раз с такой стремной интонацией.

— Да не то чтобы случилось, — мялся Леша, заворачивая к гостиной.

Ему нужно было сесть, слишком уж потрясывало от нервного напряжения. Любимый удобный диван горчичного цвета, суровый лофт с бетоном и черной угловатой мебелью. Глянув на громадную картину с взрывающейся гитарой, Леша все-таки перевел взгляд на Яну, которая торчала в дверном проеме.

— Долго мне, блять, ждать? — дрогнул ее голос.

— В общем, такая хуйня… Я не знаю, как тут правильно начать, — уставился на свои кисти, сплошь покрытые татуировками, Леша. — Как не начни, все равно получается полный пиздец. Короче, есть это блядское половое созревание. У пацанов своя хуйня происходит, а у баб там сложнее…