Телохранитель для Розы

— Завидуй молча. Сам виноват, что сразу после академии женился.

— Так у меня любовь… А ты холостой. Отдыхай, наслаждайся прекрасным, — хихикает. — Но только это… Помнишь правила?

— Помню, — закатываю глаза.

— С клиентом — ни-ни. Так что запасись кремом, — подъёбывает.

— Сука!

Дэн там ржёт вовсю.

Да пошёл ты! — отключаюсь.

Всегда несерьёзным был. Более лёгким, что ли, на подъём, пластичным. У меня так не получается. Я вечно занимаюсь самокопанием, придираюсь к мелочам и со всей ответственностью подхожу к делу.

Вот таким ты и должен оставаться.

Включи холодный разум и надень маску равнодушия. И никто не прикопается.

Дома первым делом выкидываю все быстропортящиеся продукты в мусор, иначе сдохнут за время моего отсутствия.

Собираю вещи: бритва, шампунь, зубная щётка и паста. Запихиваю в чехлы пять тёмных костюмов с рубашками.

Ненавижу униформу. Должен был бы свыкнуться за время учёбы, но не получилось как-то. В своих буду чувствовать себя комфортнее.

Варю кофе и залезаю в интернет поискать информацию на чету Волошиных.

Вот почему я пропустил мимо факт наличия жены? Подумал, что там тётка возрастная?

Проёб, Тарас. Всегда был дотошным, а тут оплошал. Теперь внимательнее будешь.

Сведений не так уж и много. Несколько статей со светских мероприятий, где они появлялись вместе. Фотографии со свадьбы. В белом платье Роза дух захватывает.

О ней почти ничего. Из провинции, познакомились на конкурсе красоты, где Волошин был спонсором.

Мда… Не густо…

Звонок в дверь. На пороге брательник.

— Какого припёрся? — всё ещё злюсь на него.

— Принес недостающую информацию, — вручает мне в руки папку и проходит, скидывая на ходу ботинки. — А то ты тут страдаешь муками совести, наверное.

— Не сильно.

— Так вот. Розалия Александровна Самойлова в девичестве. Двадцать два года. Учится в МГУ на пятом курсе факультета искусств. Как в фильме: отличница, активистка и просто красавица, — лыбится брат, отчего на его щеках появляются две глубокие складки.

— Активистка? Там была комсомолка… И сомнительно… Прислуга говорит, что муж её контролирует.

— Да, но при этом является постоянным спонсором всего, в чём она принимает хоть какое-то участие. Они, кстати, так и познакомились — на конкурсе красоты. Девушка выиграла, но вдруг взбрыкнула и отдала корону другой участнице, посчитав, что её победу купили. Не исключаю. Волошин мог. Потом мутная история. Она всячески отбивалась от ухаживаний, даже писала на него заявление в полицию о сексуальных домогательствах. Но… Сам знаешь как у нас с этим.

— Знаю. Никак.

— Да… А затем вдруг резко сменила гнев на милость, и они быстро сыграли свадьбу. Думаю, он нашёл на неё точки давления.

— А родители? — листаю страницы.

— Живут, как и раньше в Астрахани. Мать — медсестра, отец — мастер на заводе. Ничего особенного. Обычная среднестатистическая семья…

— Понятно, — кидаю папку на стол.

— Правда, красивая? На фотках куколка, — падает Дэн в кресло.

Не отвечаю, только недовольно кошусь на него.

— Зацепила, значит, — понимает мой взгляд. — В твоём вкусе девушка.

— Ты сам сказал — она клиент.

— А если бы при других обстоятельствах столкнулись, отпустил бы такую?

Молчу…

— Не отпустил… Слушай, разберёмся с Волошиным и забирай свою Розу-мимозу.

— Легко сказать, — упираюсь руками в стол и сгибаюсь от невыносимого спазма мышц живота. — Чтобы найти на него весомый компромат, нужно сильно постараться.

— Копаем. Проколется где-нибудь. В фирме сейчас наш засланный человечек усердно роет всё, что хоть чуть-чуть бросит тень на его имя. Может и твоя краса нам чем-нибудь поможет.

— Она не моя, — вздыхаю и скрещиваю руки на груди, сжимая пальцами мышцы до боли.

— Ты же обаяшка. На тебя все девушки вешаются. Вот у нас вроде одно лицо, а я такой популярностью не пользуюсь.

— Женщины чувствуют, что мужик занят, — киваю на его обручальное кольцо.

— Нет. Просто ты выглядишь серьёзным. Скала. С таким не страшно.

— С тобой, значит, страшно?

— Я сбитый лётчик. Мой тыл — жена и дочка. Других мне не надо. А ты о другом мечтаешь…

— По-твоему, я мечтаю о чужой жене? — усмехаюсь.

— Муж не стенка — подвинуть можно, если взаимно будет. Детей у них нет. Да и какие там дети⁈ Я с отвращением думаю, что молодая девушка спит со стариком.

Вот и мне противно. Но как там у поэта? Любви все возрасты покорны…

Нет там никакой любви! Не успокаивай себя.

— Но всё это после окончания дела, братишка, — встаёт из кресла Дэн и хлопает меня по плечу. — А пока — яйца в кулак и терпи. Сорвёшь нам всё, полкан меня живьём в землю закопает. Это ты теперь, можно сказать, гражданский, а я под прессом хожу.

— Не волнуйся. Не запорю. Школу одну прошли.

— Зря ушёл, сейчас бы уже в майорах ходил, — забирает папку. — Я полетел. Мне в больницу ещё к девочкам.

— Привет им.

— Всенепременно. Ах, да, чуть не забыл, — лезет в карман и достаёт сложенный листок бумаги.

— Что это?

— Разрешение на выезд. Ты же у нас почти невыездной. А теперь можешь свалить в Папуа Новую Гвинею и жить там припеваючи среди папуасов, — смеётся.

— Доминикана, — забираю у него документ.

— Да хоть Гондурас! Звони, — растопыривает пальцы и прикладывает к уху.

— Вали уже! — толкаю его к двери, он ржёт.

Как Юля с ним таким живёт?

Ведь я первый с ней познакомился, но хитрожопый братишка прикинулся мной и очаровал её своими дурацкими шуточками и приколами, пока я отдувался в наряде.

После дела Коваль я проработал три месяца в конторе и подал рапорт. Сейчас работаю в организации, которая охраняет большие государственные объекты, богатых и знаменитых людей.

Устроиться на работу к Волошину — исключение. Возможность войти своему человеку в дом Бюро не могло упустить. Вот и подменили мной брата, когда у того девчонки отравились чем-то после праздника.

И мне эта затея сразу не понравилась.

Глава 4

В семь утра я уже на месте. Забрасываю вещи в комнату, которую мне выделили. Небольшая, но мне вполне достаточно. Кровать, шкаф и даже душ с туалетом есть. В общем, даже неплохо.

Выходя из комнаты, сталкиваюсь лицом к лицу с Розой, которая идёт откуда-то мимо моей комнаты. Ах, да… Там спортзал в конце.

На автомате придерживаю её за талию, чтобы не упала. А в голову мгновенно ударяет мощный выброс крови.

Испуганно смотрит прямо в глаза и прерывисто глубоко дышит.

Она так близко, что я чувствую, как её грудь упирается в меня.

Соберись! Иначе она почувствует, что у тебя в паху уже всё наливаться начинает.

— Извините, — убираю руку.

— Ничего… Сама виновата, надо смотреть куда иду, — глубоко вздыхает и отступает на шаг назад.

У меня внутри скользит разочарование. Так бы и держал в объятьях вечно.

— Вы завтракали? — скромно опускает глаза в пол.

— Не успел ещё.

— Тогда составьте мне компанию. Геннадий Иванович уехал очень рано, а я не люблю есть одна.

— Вы зовёте мужа по имени отчеству? — странно как-то.

— Это уважение…

Слабое оправдание. Можно просто по имени, но чтобы отчество… Ладно, не моё дело.

— С удовольствием позавтракаю с вами, — слегка улыбаюсь.

Я вообще не любитель натягивать улыбку до ушей, как брат. Хотя девушки говорят, что она у нас сногсшибательная.

— Я быстро в душ, соберу тетради и приду, — проходит вперёд.

— Тетради?

— Да. У меня хвост остался по истории искусств. Надо сдать до отъезда.

— Хорошо.

Быстрыми шагами ускоряется по коридору, а когда скрывается за углом, слышу, что переходит на бег.

Через пятнадцать минут она уже так же бегом врывается на кухню. Я отрываюсь от вида за окном и поворачиваюсь к ней.

Елена смотрит на Розу немного дико. Потом кидает взгляд на меня и слегка обвиняюще покачивает головой.