Телохранитель для Розы

— Бате когда докладывать пойдём? — кладёт мне руку на плечо брат.

— А зачем идти? — смотрю на наручные часы. — Через пятнадцать минут он сам придёт. А давать пиздюлей или хвалить — тут сам чёрт не знает.

— Хм… Это точно.

Эпилог

— Как думаешь, мои родители и твои понравятся друг другу? — поправляет мне ворот свитера Роза.

Начало мая, ещё прохладно на улице.

Сегодня юбилей отца, и все собираемся на даче нашей семьи его отпраздновать. Родители Цветочка прилетели вчера, так как под шумок мы решили их познакомить с моими и заодно объявить о помолвке. Я неделю назад сделал предложение Розе, через пару дней пойдём заявление подавать. Возможно, я тороплюсь, и так, скорее всего, скажет отец, но я хочу всё законно. В нашей среде браки обычно не оформляют, пусть я буду одним исключением ИЗ, как и мой брат.

— У них нет выхода. А даже если и не понравятся, то живут они далеко друг от друга, видеться будут не часто, так что переживём как-нибудь.

— Всё-таки хочется, чтобы они нашли общий язык, — проводит руками и задерживает их на моей груди.

— Если твой отец любит коньяк, то они точно найдут общий язык, — беру одну её ладонь и целую пальчики.

— Просто мои родители попроще…

— Мамы медики, они-то точно найдут, о чём поговорить. Роз, успокойся! Нормально всё будет. Не накручивай!

— Кстати, как вчера прошёл суд у Дэна?

— Суд, как суд, — жму равнодушно плечами. — Все прекрасно знали, чем он закончится.

— Значит, он всё же отобрал Милу?

— Да. Он для этого всё и замутил.

— Это несправедливо отбирать дочь у матери!

— А у отца отбирать справедливо?

— Он же в какой-то степени сам виноват…

— В какой? Что работал, а не блядствовал, как она⁈ Юля не просто ушла от мужа, который ей внимание перестал уделять, зашиваясь на работе. Она к другому мужику ушла, будучи от него беременна. За честность ей — спасибо! А то воспитывал бы Дэн чужого ребёнка, и знать бы не знал.

— А о девочке вы подумали? Как ей без мамы? — хмурится.

— Три месяца Мила живёт без неё. И прекрасно себя чувствует.

— Она же в мальчика превращается, Тарас. Всё время в штанишках и кроссовках. Игры мальчишеские, хулиганит.

— Это наследственность. Мы тоже были хулиганистые. Цветочек, ну… Пусть Дэн занимается воспитанием своей дочери, — обнимаю её за плечи. — Будет у нас своя дочка — будут платьица, бантики, розовые зайцы.

— Конечно, я не позволю тебе сделать из неё пацанку.

— Только принцесса! — обещаю, улыбаясь.

Но пока дети у нас в планах. Нет, я бы и сиюминутно с большим рвением старался сделать человечка, но у Розы пока другие желания. Она хочет насладиться нашей парой по полной, прежде чем всё внимание отдаст детям. Бывший брак наложил огромный отпечаток на её стремление завести семью, в широком смысле слова. Так что я подчиняюсь.

Мама только недовольна. Ей-то внуков надо здесь и сейчас. И чтобы беременность она сама обязательно вела и роды принимала тоже.

Звонок в дверь.

— Папа с мамой вернулись, — идёт Роза открывать.

Сразу становится шумно.

— Саша, какая бензопила? Вот зачем ему бензопила, скажи мне? — спорят родители, заходя в прихожую.

— А что? Хороший подарок! Дача же есть, банька. А дров нарубить? Брёвна же распилить на чурки надо. А так вжик и готово.

— Тарас, ну хоть ты ему скажи! Он твоему отцу хочет на юбилей бензопилу подарить. Вот зачем полковнику ФСБ эта хрень⁈ — Наталья Константиновна импульсивно размахивает руками, обращаясь ко мне.

— Хорошая вещь. На допросах может пригодиться.

Все замолкают, уставившись на меня.

— Шучу.

Общий выдох.

— Я купил подарок. От всех, — достаю из кармана коробочку обтянутую кожей. — Именные часы с гравировкой. Отделка из золота, двенадцать бриллиантов на циферблате.

— Это ж дорого, — хватается за горло будущая тёща, рассматривая подарок.

— Для папы не жалко, — захлопываю коробочку. — Выезд через пятнадцать минут. Прошу не опаздывать.

Забегав в разные стороны, семейство Самойловых мечется в поисках вещей. Роза занимает ванную.

— Розка! Давай шустрей! — стучит в дверь Александр Анатольевич.

— Пап, мне же накраситься надо! Не поеду же я как мартышка.

— Мать твоя, значит, обезьяна? Она не красится, — с укором.

— Пап! Не городи ерунды.

— Выходи, Розка! А то я новые штаны обмочу. Твоя мать меня съест, — стучит в дверь, приплясывая.

— Осталось пять минут, — объявляю громко.

В ванной что-то брякнуло. Анатолич сильнее начал барабанить в дверь. Только Наталья Константиновна лебёдушкой выплывает из нашей спальни, широко улыбаясь.

— Ну, как? — крутится на месте, показывая себя в нарядном красном платье со всех сторон. — Сойду за московскую?

— Всенепременно! Я пошёл заводить машину. У вас две минуты, — говорю громко и выхожу.

У машины достаю из пачки сигарету и подкуриваю. Я парочку успею выкурить. Не уложатся. Роза со мной немного в ленивенькую кошку превратилась. Делает всё медленно, а если опаздывает, то просто строит невинные глазки, и я прощаю. Потому что люблю. А любимым всё прощают, кроме предательства.

Главное, чтоб Анатолич под дверью не обоссался в ожидании, когда ванная освободится, а то мои брюки ему точно не подойдут. Я выше и крупнее.

Через десять минут они всё же выходят.

Моя цветочная прелесть в кремовых брюках и блузке, сверху такой же вязаный кардиган. Туфли на шпильках делаю её ножки невероятно красивыми. Немного сжимаю колени, чтоб совсем меня гормонами не накрыло, и я не ехал всю дорогу со стояком.

Анатолич в своих идеально отглаженных брюках. Дотерпел.

По дороге до дачи несколько раз меня накрывает нежностью, и я беру Розу за руку. Вытягивает пальчики, стреляя назад глазами.

Мы не одни, — читаю по губам.

Потерпи, Шип, через пару дней родители свалят домой, и насладишься своим Цветочком вдоволь. Хоть заопыляйся.

— Ты сногсшибательная, — шепчу ей на ушко, когда помогаю у ворот дачи выйти из машины.

Чмокает в щеку, пока тёща и тесть отвлекаются на рассматривание соседних домов. Вытирает след помады.

С грохотом открывается железная калитка. Перед нами Мила в костюме феи поверх кофты и джинсов. В одной руке кривая волшебная палочка, в другой — замученный мамин кот Васька, в глазах которого читается «помогите». За спиной помятые воздушные крылышки. Фея явно уже не раз упала. Милка вообще неустойчивая. Под ноги никогда не смотрит, поэтому часто падает, поднимается и опять шалить. Без слёз.

— Дедушка, это дядя Таз приехал, — кричит назад.

Ну не может ребёнок запомнить правильно моё прозвище. Не убивать же её из-за этого.

Роза ржёт.

Смешно, да…

Отец хозяйничает возле гриля. Мама накрывает большой стол на террасе.

— Судя по дымному аромату, мясо вы жарите на березовых дровах, — как эксперт принюхивается Анатолич, подходя к моему отцу.

— На берёзовых… — немного охреневает отец и смотрит на меня.

— Их ни с чем не спутаешь. У них особый запах.

Я в дровах вообще ничего не понимаю. Могу их только профессионально наломать.

— Александр Анатольевич, — тянет руку отцу.

— Матвей Емельянович, — ответное пожатие.

— Дэн, где? — спрашиваю у отца, косясь на террасу.

Там наши женщины уже весело щебечут, расставляя приборы на стол.

— Там! Материт кого-то, — показывает на беседку в дальнем конце сада у елей.

Денис с кем-то разговаривает по телефону, взвинчен.

— Я уже тебя десятый раз говорю, что я не подпишу документы на выезд Милки за границу. Юль, ты думаешь, я дебил? Твой Вовочка сделал запрос на переезд в Германию, на ПМЖ. Ты не того обмануть хочешь. Дочку я туда не отпущу, понятно! Идите нахер! — отключает телефон и запихивает в карман.

— Траблы? — подпрыгиваю и сажусь на ограждение беседки.

Достаю пачку и подкуриваю сигарету. Протягиваю брату, тот делает пару затяжек и возвращает мне.