Страница 6 из 106
И затем вечером отослали они покойника тайно с аввой За-Денгелем. И скрыли они смерть царя, чтобы не проведали об этом злые люди и не сказали: “Не желаем мы воцарять его над собою!”. И в ночь с субботы на воскресенье 7-го якатита[5] собрались люди ученые, которые были в стане[6]: азаж Кумо, да будет над ним мир; глава глав Кефла Марьям, авва Ацка Денгель, монах изрядный, и Сабхат Лааб, человек ученый и премудрый, и Анания, начальник войска стана, и свершили они поставление на царство по обычаю. И тогда призвали они Мар[7] Сарца Денгеля, могучего в деяниях, мудрого в совете, ребенка возрастом и невеликого ростом. И тогда возвели его на отчий престол. И спросили азажа Кумо: “Как хочешь ты назвать его?”. И сказал он: “Да назовут его Малак Сагадом!”. И не по своему хотению назвал он это царское имя[8], но потому, что был он начальником над начальниками. И по прошествии этого года исполнилось предречение, ибо склонились к стопам ног его цари неверные, восставшие в его дни.
А затем открыли они и возвестили людям стана о смерти отца сего царя чудесного, и стали те причитать и рыдать. И на той же неделе вышли они из того места, где пребывали[9], и устроили стан близ церкви, где была гробница отца его[10]. И там справили они сороковины и поминки, как заповедали учителя Нового [завета] и свершили поминальный чин.
А затем спустились[11] в землю Цамья и он, и мать его, и братья и все войско царское. И было тогда время поста. И перед праздником пасхи, когда пало подозрение на Гера, встал [царь] поспешно и пошел, чтобы захватить его. И пришел он к нему внезапно, подобно дню божьему, который наступает тогда, когда его не ожидают. И часом прибытия его к Гера было раннее утро перед тремя часами[12]. И когда тот увидел его, то задрожал дрожью великой, как при нападении вражеском. А когда узнал он, что это царь Малак Сагад, унаследовавший царство отца своего и восседающий на престоле высоком, то вернулся к нему разум, расточившийся от страха и трепета. И встал он перед ликом этого царя, склоняя гордыню сердца и плоти. Царь же ведал, что чист он от деяний беззаконных и что не стремится он к разделению царства, ибо помышлением своим внутренним отличал добро от зла и задолго знал отдаленное, как сказано: “Сердце царя — в руке господа” (ср. Притч. 21, 1). И когда допросил он его и других, то нашел, что чист он от нечистоты разделителей, возмущающих это царство. И тогда повелел он оставить, его там, ибо тогдашнее его местопребывание было в Эмфразе. И сказал ему [царь]: “Пребывай здесь, пока не пришлем мы к тебе [послания], и повинуйся посланию со всеми людьми пограничными, живущими по соседству с тобой, и со всеми наместниками, ближними и дальними!”. И сказав это, оставил он Гера в Бегамедре и обратил свое лицо к Цамья, где пребывали мать его и братья, и там отпраздновал пасху. А после пасхи встал он из Цамья и направил свой путь в Годжам.
И тогда начался ропот среди старейшин народа. И пришли они туда, где пребывала царица Сабла Вангель[13], ибо в то время ее местопребывание было в Мангеста[14], установили шатер у подножия горы, на которой была эта церковь. И все Акетзэр[15] разбили там свой стан. А царя же она оставила с собою на вершине горы вместе с его матерью и братьями. Эта царица Сабла Вангель была чадолюбива, и потому поселила она его с собой и отделила от войска его.
И в это время вельможи царства подняли глас ропота, прерывавшего в тайне, и явили слово порочащее, бывшее скрытым, а поводом к этому сделали они отделение царя от них и пребывание его с матерью своею. И тем вымостили они путь ропота своего и этим объяснили свою измену, о которой мы упомянем впоследствии, как гласит Писание: “Человек, желающий отделиться от друзей, ищет причину” (ср. Притч. 18, 1).
И после этого поведаем мы о рассеянии войска по племенам своим и о пришествии Хамальмаля в Ангот, от которого потряслась земля, и было смятение при известии о его приходе, А вельможи царства, азажи и их присные, дали клятву и заключили союз, подобно войску идумеев и измаильтян. Свернули они шатры и пошли к Эсламо, ибо был он тогда в Годжа-ме. И тот присоединился к изменникам сего царства божьего. И остались с царем на вершине горы немногие ученые, такие, как Такла Гиоргис, и Амдо, и Севир, и Айбэсо, и семь всадников, сказавших: “Мы умрем с тобою, но не изменим, господин наш!”. И затем пришел Хамальмаль с азмачами Такло и Ром Сагадом, ибо тогда договорились они разделить на три части конницу государя Адмас Сагада[16] и бросили жребий, кому что достанется. И тогда разбили они свой стан в Дабра Верк, стали приходить к Хамальмалю азажи и цевы, всадники и пехотинцы многие, и вуст-бэлятены, и многие им подобные. Все они пришли к нему по чинам своим. И не осталось ни одного человека из войска царского, ибо все они стали равными и все вместе равно изменниками. Авва За-Денгель, патриарх Тад-баба Марьям[17], один удалился в другую обитель и некоторое время скрывался до своего часа. Хамальмаль же и его присные пришли к этой великой царице, плача и рыдая [и в то же время] злоумышляя на ее сына, желая свергнуть его с царства. Но пребывающий на небе посмеялся, и бог насмеялся над ними, пока не отнял судьбу притесненного от притеснителя. О обман, худший, нежели обман трех злодеев, упоминаемых Иосифом, сыном Кориона![18] О коварство, подобное коварству Иуды, близкого родича тех, кто пришли к этой царице, притворяясь плачущими, с сердцами, исполненными коварства и беззакония! Уж лучше бы шли они другой дорогой и не приходили к ней, чем взирать на нее немилосердно, чем приветствовать ее поцелуем Иуды, который выдал учителя своего распинателям!
И, сотворив это, направил [Хамальмаль] свой путь в Шоа. А царица Адмас Могаса[19] была [женщиной] благой, верующей, богобоязненной, постоянной в молитве, не бранившей никого, не воздающей человеку злому за поступки его, а воздающей человеку благому вдвойне против деяния его. Царица эта по достоинству называлась Адмас Могаса, ибо благодать алмаза пребывала на ней. Последовала она тогда за Хамальмалем и пошла с ним, плача и рыдая. Причиной же того, что пошла она, было то, что думала она, не смилостивится ли [Хамальмаль] над нею и над сыном ее возлюбленным из чувств родственных. А если не по этой причине, то потому, что от многой печали и горя так растерялась она, что не знала, куда идти. Этот же Хамальмаль, прибыв в Шоа, разбил свой стан в Эндагабтане и построил там крепость.
Не переходим мы к другому повествованию и не оставляем мы истории сего царя, [прославленного] многими чудесами. И после того как ушли присные Хамальмаля, пребывал этот царь с матерью своею, царицей великой добропамятной Сабла Вангель, и со всеми братьями своими, будучи напоминанием пред бога о притеснениях своих с сокрушением сердца и стенанием помысла. А мать его верующая пребывала в молитве непрестанной, проливая слезы, подобные зимним дождям, напоминая о притеснении своем и притеснении сына своего от родичей и от всего войска царского, снискавшего честь и благо от отца его. Но не спешил бог судить судом притеснителей и отмщать притесненных, ибо ожидал он в терпении своем, что обратятся они и покаются.
И по прошествии немногого времени после этого пришел Харбо к этой царице, вошел и стал пред нею, и обратился к ней с речью грозной и устрашающей, сказав: “Отдай мне детей, ибо послал меня азмач Исаак, говоря: „Приведи мне детей, забрав их у государыни“”. И услышав это, содрогнулась она от слов его. Когда бы не божья воля, в руке коего душа каждого и коему возможно отдать и взять (ср. Иоан. 10, 18), то едва не рассталась душа ее с телом, [столь] была она чадолюбива. И сколь много ни умоляла она его, проливая слезы, как воду, не смягчилось сердце его, но ссылался он на Исаака и уклонялся сам. И когда продолжала дна плакать, то смягчился он и сказал ей: “Пусть эту ночь будут с тобой дети, [но] дай мне заложниками Адамо вместе с гарадом Ганза Иоанном, что завтра утром ты отдашь их мне!”. И взяв этих двух заложников под клятву, оставил он детей с матерью, чтобы наутро забрать их. И свершив это, ушел он в стан свой. И в тот день сошел дух святой на одного человека. И тогда пришел он внезапно, встал у ограды, сжал себе горло одной рукой и указал другой рукой на дорогу к морю, а словами ничего не сказал. Но показалось нам, что это то ли человек, над которым тяготеет клятва или заклятие, то ли ангел, явившийся, чтобы спасти этого царя от коварства злодеев немилосердных, подобно тому как явился ангел Иосифу во сне и сказал: “Встань, возьми младенца и матерь его и иди в страну Египетскую, ибо Ирод ищет младенца, чтобы убить его” (ср. Матф. 11, 13). А видевшими этого человека были: Савл, евнух царицы Сабла Вангель, царицы Эфиопии, Энко, наставник нынешнего царя, авва Фэта Денгель, почтенный служитель церкви, и цесаргуэ Меркурий — они были свидетелями сего, и мы знаем, что истинно свидетельство их. И когда увидели они, как сжал тот человек себе горло и указал на дорогу к морю, поняли они, что говорит он о [том, что хотят] отослать детей к морю, обвязав им шею, ибо такой обычай людей турецких — обвязать шеи полоненных цепью железной и вести их куда хотят.
5
13 февраля 1563 г.
6
В феодальной Эфиопии при крайней неразвитости товарно-денежных отношений городских центров в том виде, в каком мы привыкли их видеть в Европе или на Арабском Востоке, не существовало вплоть до 1636 г. Роль культурных центров в стране играли крупные монастыри, а политическим центром государства был постоянно перемещающийся царский стан, представлявший собой военный лагерь. Воины и военачальники то собирались туда в значительных количествах для очередного выступления в поход, то расходились по своим землям, отведенным им царем, по выражению В. О. Ключевского, “на торопливый и кратковременный покорм до скорого похода или перемещения” [3, с. 57]. Эфиопские цари проводили свою жизнь, объезжая во главе войска многочисленные области страны и демонстрируя военное присутствие своим мятежным и всегда готовым отложиться вассалам. Столичный городской центр был невозможен и не нужен при подобном способе управления страной.
7
Мар (по-сирийски “господин”) — обычная приставка в начале имен святых в Сирии, откуда она вместе с житиями святых проникла в Эфиопию, где употреблялась по отношению к людям особо уважаемым, но в Эфиопии ограничивалась, как правило, книжной культурой.
8
Царское имя Малак Сагад буквально означает “цари ему поклонились”.
9
Царский стан в то время располагался в земле Кольо, где умер царь Мина.
10
Царь Мина был погребен в монастыре Тадбаба Марьям, куда его тело тайно было отослано из Кольо с аввой За-Денгелем. В Тадбаба Марьям братом Мины, царем Клавдием, был возведен большой соборный храм в 1552 г. Клавдий желал превратить этот храм в царскую усыпальницу, и действительно, после гибели Клавдия в бою с мусульманами 23 марта 1559 г. его обезглавленное тело было погребено именно там.
11
Из-за чрезвычайно изрезанного и гористого ландшафта Эфиопского нагорья эфиопы, говоря о путешествиях, чаще указывают не направление движения по странам света, а направление по вертикали, т. е. в гору или под гору. Поэтому в одни земли путешественники спускались, а в другие поднимались.
12
Эфиопы делят сутки на две равные части: 12 часов дня и 12 часов ночи, что вполне точно совпадает со светлым и темным временем суток. Дневные часы начинаются с рассветом (т.е. с 6 часов утра), ночные — с закатом солнца (т.е. с 18 часов). Таким образом, раннее утро перед 3 часами означает время перед 9 часами по нашему счету времени.
13
Царица Сабла Вангель была женой царя Лебна Денгеля, матерью царей Клавдия и Мины и, таким образом, бабкой Сарца Денгеля. Она была женщиной незаурядного ума и энергии. После смерти своего мужа в 1540 г. она помогла своему сыну Клавдию отвоевать царство у захвативших его мусульман, приведя ему на помощь португальцев, высадившихся в Массауа. После смерти Клавдия в 1659 г. царица Сабла Вангель приложила все усилия к тому, чтобы возвести на престол своего другого сына, Мину, и пресечь самовластные устремления эфиопской феодальной знати. Эту же политику она продолжала и впоследствии, борясь по мере сил за победу царской власти над своевольными феодалами.
14
Имеется в виду монастырь Мангеста Самаят (букв. “царствие небесное”).
15
Акетзэр — название полка, которым командовал азмач Такло (полное имя — Такла Гиоргис). Многие царские полки имели собственные имена, и считалось, что азмача (т. е. воеводу) этим полкам назначает царь. Однако на деле нередко оказывалось, что связь воинов со своим военачальником бывала прочнее, нежели их связь с царем, и в случае конфликтов между царем и военачальником воины выступали против царя.
16
Конница в средневековой Эфиопии являлась ударной силой в бою, наиболее мобильным, дорогостоящим, а потому сравнительно немногочисленным и особо ценимым родом войск. Обычное соотношение конницы и пехоты в эфиопском средневековом войске было 1:15 и даже 1:20. Поэтому неудивительно, что могущественные феодальные властители, расхищая царское войско в предчувствии дальнейших усобиц, главное свое внимание уделяют коннице.
17
В Эфиопии настоятели крупных монастырей и соборов имеют свой постоянный почетный эпитет, для каждого собора особый. Эпитетом настоятеля Тадбаба Марьям всегда было слово “батре-ярек”, явно восходящее к греческому “патриарх”, отчего оно здесь так и переводится. Тем не менее патриархом в церковном смысле этого слова настоятель Тадбаба Марьям никогда не являлся и всегда подчинялся главе Дабра-Либаносской монашеской конгрегации, подчиненному, в свою очередь, митрополиту Эфиопии. Относительно причин происхождения этого эпитета можно предположить, что при основании царем Клавдием Тадбаба Марьям настоятель этого монастыря получил такой эпитет в пику самозванному португальскому “католическому патриарху Эфиопии” Жуану Бермудишу. Все это, разумеется, не более чем догадка, но безусловно одно: под “патриархом” нашего текста имеется в виду настоятель Тадбаба Марьям.
18
Имеется в виду пассаж из произведения Иосиппона Корионида, или Псевдо-Иосифа, автора еврейской переделки Иосифа Флавия, с которой эфиопы были знакомы в переводе с арабской редакции. Эфиопская версия этого произведения была издана египетским ученым Камилем Мурадом [48].
19
Царица Адмас Могаса была женой царя Мины (Адмас Сагада) и матерью Сарца Денгеля и Виктора. Буквально ее имя означает “благодать алмаза”. В последующей трактовке этого значения ее имени автором “Истории царя Сарца Денгеля” можно видеть свидетельство его знакомства с “Физиологом” — своеобразной эллинистической энциклопедией, в которой перечисляемым минералам, растениям и животным приписываются разнообразные чудесные качества. “Физиолог” был весьма популярен в средневековье и существовал в самых различных версиях. Эфиопская версия его была издана Фр. Хоммелем [43].