Страница 47 из 91
И в среду поднялся он оттуда и расположился в Ацала, и принесли ему на ужин больше прежнего. В четверг поднялся он оттуда и ночевал в Цебате, и также принесли ему на ужин свыше прежнего. В пятницу устроил он дневку, а в день первой субботы поднялся он оттуда, и приняли его люди Вафла, устроив сбор, со многими дарами и приношениями, то бишь подарками. А что не упоминали мы [о подарках], начиная с Адуа и до сей страны, то потому, что не ведаем мы, что поступало каждый день, но знают это дома приносивших![713]. Одни приносили многие ружья, другие приносили многие бархаты, третьи приносили одеяния шелковые, четвертые приносили много золота и серебра. Не было такого, кто не приносил бы податей и подарков от себя, ибо подобают они сему дедж-азмачу Микаэлю, как гласит Писание: «Кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому десятину, десятину», (ср. Рим. 13, 7).
В этот день ночевал он в Хайя и воскресенье провел там. А в понедельник поднялся оттуда и расположился у озера Ашанге, и принесли ему на ужин свыше прежнего. 20-го[714], во вторник, поднялся он оттуда и ночевал в Вафла, и принесли ему пропитание дневное больше прежнего. Среду он провел там, и воевали дружинники его с людьми страны, и погибло несколько людей с той и с другой стороны. В четверг поднялся он оттуда и ночевал в земле Лат. В пятницу поднялся он оттуда и расположился в Дафате. В день первой субботы поднялся он оттуда и ночевал в земле Ватат. И принесли ему на ужин 100 тучных, коров с 50 [кувшинами] меда из селения Цацара. И воскресенье провел он там. А в понедельник он поднялся оттуда, и расположился в Вакате, и пребывал там до дня воскресного, то бишь до Фоминой недели. И пришло много галласов азабо и поклонились в ноги дедж-азмачу Микаэлю. 3 магабита[715], в понедельник, который есть начало поста, поднялся он оттуда и ночевал в Йебарче. И в этот день пришел Аце Адьмо[716] и поклонился ему в ноги. А в этот дедж-азмач Микаэль одел его в одеяния прекрасные, то бишь в шелковый плащ, шелковые штаны и шелковую рубаху, [дал] золотой кинжал [и] три гайтана[717].
И остальных родичей его и дружинников его одел в одежды прекрасные без числа. И дал им шатер просторный, и дал им на ужин 50 коров и 100 овец, а число хлебов — 54000. Все это дал он, будучи в походе в чужой стране. Дивно и поразительно слышать это! И в этот день нашли 500 кувшинов, полных меда цеженого, и все это дал он гостям. И, видя это, дивился Аце Адьямо и поражался, говоря: «Нет другого [такого] богача, как дедж-азмач Микаэль!»
А во вторник поднялся он оттуда, и расположился в Вуфчат Ароге Такуля, и среду провел там. А в четверг поднялся оттуда, и ночевал в Гедан Теркам Амба, и пятницу провел там. И пришел Аце Иосиф с родичами своими и приветствовал его. И сделал ему снова дедж-азмач Микаэль, как сделал прежде Аце Адьямо и родичам его. Деив первой субботы провел он там и воскресенье также провел там. И пришел к нему Бэтуль с Гуангулем, взяв много галласов, и приветствовали они его. Сей же дедж-азмач Микаэль одел их в шелка с золотым кинжалом, [дал] плащ тонкого шелка с парчовой оторочкой, парчовый пояс с гайтаном для асалафи Бэтуля с чадами его и братьями и для Гуангуля Амайе со многими родичами его. А в понедельник поднялся оттуда и расположился в Агауджер. И в этот день устроил засаду Ванд Бавасан, дружинник дедж-азмача Йе-Марьям Барья, на обоз. А с обозом дадженом был Зара Давит. И встретился он в битве с Ванд Бавасаном [и] с семью дружинниками его конными. И бежал Ванд Бавасан, и погибло много дружинников его, и захватил Зара Давит семь коней по числу семи дружинников его.
Вторник и среду жил он там, а в четверг поднялся оттуда и расположился в Мазала. В пятницу, когда пребывал там дедж-азмач Микаэль, пришел Гуангуль, взяв много галласов с конями и мулами и со многим снаряжением воинским, то бишь со щитами и копьями, ножами и кинжалами. И в этот день пришел наместник Бегамедра Йе-Марьям Барья из своей страны Гарагара, и разбил шатер на высокой горе напротив дедж-азмача Микаэля; и был с ним посланный дружинник царский, Касайе из Ласты. И когда увидел это исполин, изостренный сердцем и языком рас Микаэль, что разбил он шатер свой, то разгневался гневом великим и сказал: «Противостанет ли корова льву и скотина — зверю, рыба — сети, прах — буре?» И сказал он дружинникам своим: «Идите и сразитесь с Йе-Марьям Барья, и да не ускользнет от рук ваших и да не останется ни один из дружинников его для известия [о своем поражении]!» И, услышав это, сказал Касайе из Ласты расу Микаэлю: «Не делай сего и охлади гнев свой ради любви к царю и царице. Я же пойду к нему и отговорю его от этого». И пошел поспешно агафари Касайе к Йе-Марьям Барья на переговоры, карабкаясь на четвереньках, ибо крута была гора. И, прибыв, рассказал все, что было. И тотчас снял он шатер и свернул, как свиток, и разбил его в месте укромном, то бишь сокрытом, как гласит пословица: «Укромное место надежнее грозного господина!»[718].
16 мегабита[719] принес Гуангуль жемчужину драгоценную, то бишь корону, о которой мы прежде рассказывали историю ее пропажи и обретения, и вручил ее расу Микаэлю. И была великая радость и ликование, трубили в рога, били в барабаны светские и духовные, трубили в трубы, играли на лирах и псалтирях, пели песни и гимны. И вышли дружинники его на конях со многими щитами и копьями, и гарцевали они тогда и скакали от великой радости и веселья. И пехотинцы пришли и встали вдруг строем. Звук ружей был как зимний гром и слышен был на целый переход дневной. И дивились люди Бегамедра и Даунта, и казалось им, что наступило [второе] пришествие [Христово]. Земля же боялась и молчала, ибо поднялся по воле божией рас Микаэль, высокий дарованиями, судить Ласту, изменницу царям. И были с ним лика маквас Асрата Кирос и агафари Кенфу, и дивились они и поражались двум вещам: первое — прибытию короны из галлаского дома и второе — многочисленности войска его, числом подобному звездам. И в этот день одел рас Микаэль Гуангуля в одеяния прекрасные вместе с детьми его и родичами и вместе со многими дружинниками его и со всеми галласами, что пришли с ним. И дал он ему много тканей шелковых, и много белых бумажных штанов, и много поясов шелковых, и много поясов кашемировых, и много гайтанов, и много золотых кинжалов, и много серебряных обручьев и пять обручьев золотых, то бишь колец, много шелка красного и много сукна красного, обшитого шелком, и штанов шелковых, и тканей индийских, и тканей балау, много тканей черных и много батиста. И не было ни одного из чад галласких в земле йеджу, кого бы не украсил он. И все это дал рас Микаэль, щедрый рукою, не только из обычая, но из ревности о короне, ибо он — человек преданный. И в это время послал рас Микаэль гонца с благовестием к царю царей Иоасу и царице нашей Валата Гиоргис, говоря: «Найдена корона». И, услышав это, дивились и поражались царь и царица, и все князья, и люди городские и радовались радостью великой.
А в том месте, где был великий воевода рас Микаэль, пропали два раба, взяв два меча, и ушли к Йе-Марьям Барья. И, услышав об этом, сказал рас Микаэль: «Пойду я воевать Йе-Марьям Барья». И тотчас встали пред ним посланцы, которые пришли прежде: лика маквас Асрата Кирос и азаж Ментеселот, Сэнко Авессалом, агафари Касайе, Кенфу из Зугара, неся камни и умоляя его о милости. И пали они ему в ноги, говоря: «Охлади свой гнев и не забудь слов Писания, гласящих: "Солнце да не зайдет во гневе вашем" (Ефес. 4, 26)». И ответил сей исполин, изостренный сердцем Микаэль, и сказал им: «Да будет, как желает сердце ваше». И возрадовались они этой речи. И тогда послал рас Микаэль к Йе-Марьям Барья, говоря так: «Пришли мне рабов моих с мечами моими, а если откажешься, я приду к тебе, и приготовлю ужин мой, и преподнесу дары мои. Коли не так, то крепись сердцем для сражения со мною!» И, услышав это послание, сказал Йе-Марьям Барья: «Разве могу я сражаться с тобою? Не только сражаться с тобою, но не могу я противостоять и одному из дружинников твоих. Эта страна-страна царская, поступай как хочешь, а я пойду к царю и царице!» И тогда прислал тотчас Йе-Марьям Барья двух рабов с мечами главе князей Микаэлю. И после того как сделал все это рас Микаэль, поднялся он 30 магабита, в четверг, из земли Мазала, взяв славу царей — корону, и ночевал на вершине Голима. А в пятницу поднялся оттуда и ночевал в Арбат Текит Ангот. В день первой субботы ночевал он в Макдала и распустил дружинников своих в набег. И воскресенье провел он там. А в понедельник поднялся оттуда, и ночевал в Бараха в доме Руме, и разрушил дом его, и забрал достояние его. Во вторник поднялся он оттуда и ночевал в Йекараце. В среду поднялся оттуда, и ночевал в Барья Дабано, и оттуда поднялся, и пошел переходами. 11 миязия[720], в четверг, вошел он в Энтало и жил там один месяц. 13 генбота[721], в понедельник, поднялся он оттуда и пошел переходами. 20 генбота, в понедельник, вошел он в стан свой в Адуа.
713
Это ходячее выражение («но знают число их дома их») часто встречается в эфиопской историографии применительно к погибшим в бою врагам или к захваченному скоту. То, что оно здесь употребляется применительно к подаркам, показывает, что хронист не питал ни малейших иллюзий относительно «добровольности» подобных приношений.
714
25 февраля 1766 г.
715
10 марта 1766 г.
716
Аце Адьямо (букв, «государь Адьямо») — явно прозвище, а не имя, но довольно странное прозвище, граничащее с оскорблением величества, потому что в это время в Гондаре царствовал государь Адьям Сагад. Тем неменее далее в числе людей, признавших вассальную зависимость от дедж-азмача Микаэля, фигурирует еще один «государь» — Аце Иосиф.
717
Шелковые гайтаны — тонкие шнурки, витые из шелковых нитей — были весьма распространены в Эфиопии. Христиане носили их на шее как знак своей принадлежности к христианству, т.е. они выполняли здесь ту же роль, что и нательные крестики на Руси. Но гайтаны носили также и язычники, которым они служили одновременно и амулетом и украшением.
718
Эта народная пословица приведена по-амхарски.
719
23 марта 1766 г.
720
17 апреля 1766 г.
721
19 мая 1766 г.