Творения

 9. О Феотекне же и его преемнике Григории можно сказать следующее: первый еще в юности преуспел во всех видах любомудрия и отошел от жизни сей со славой, подобной славе своих предшественников; второй же и поныне, будучи в весьма преклонном возрасте, трудится, словно муж в расцвете сил. Он совершенно отказался от виноградных плодов и даже от уксуса и изюма; не употребляет он также и молока в любом виде, блюдя заповеди великого Публия. А елей, по его правилам, допустимо употреблять лишь во время Пятидесятницы; в другое же время вкушать его непозволительно.

 10. Рассказанное мною о великом Публии я частично узнал, внимая повествованиям о нём, а частично сам, лицезрея его учеников — и в учениках познал учителя», а через подвижников — наставника в подвижничестве. Считая великой несправедливостью и неблагонамеренностью оставить втуне столь полезные вещи, я и предложил своё повествование тем, которые не знали Публия, заботясь и о духовной пользе их, и для себя ожидая духовного приобретения от подобного воспоминания. Ибо ведаю я о словах Господа, глаголащего: «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим» (Мф. 10,32), и твёрдо уверен, что если сохраню у людей память о таких мужах, то удостоюсь быть помянутым ими пред Богом всяческих.

VI. СИМЕОН ДРЕВНИЙ

 1. Если бы кто–нибудь преднамеренно не упомянул бы о старце Симеоне и предал бы забвению память о его любомудрии, тот не избежал бы, пожалуй, обвинения в несправедливости и зависти и упрёка в том, что он не хочет восхвалять достойное похвалы и предложить стремящимся к пользе духовной пример, достойный любви и подражания. Поэтому я, боясь осуждения и желая почтить его достойными похвалами, расскажу об образе жизни сего великого мужа.

 Он непрерывно, в продолжение многих лет, проводил жизнь пустынную, поселившись в маленькой пещере; не видел ни одной человеческой души, потому что желал быть один, чтобы постоянно беседовать с Богом всяческих.

 2. За эти труды он был одарён свыше обильной благодатью, так что мог повелевать даже самыми сильными и свирепыми зверями. И это было известно не только благочестивым людям, но и неверным иудеям. Известность среди них стяжал он вследствие такого случая. Некоторые из них, по какой–то надобности, направились в одну крепость, находящуюся за пределами нашего края. В это время пошел сильный дождь и поднялась буря. Путешественники, не видя ничего, сбились с дороги и стали блуждать по пустыне, не встречая ни селения, ни пещеры, ни путника. Блуждая по твёрдой земле, как затерявшиеся среди волн, они заметили, словно пристань, пещеру божественного Симеона и, подойдя к ней, увидели человека иссохшего и грязного, носящего на плечах короткие лохмотья из козьей шкуры. Приметив их, Симеон произнёс приветствие (ибо был он обходителен) и спросил о причине прихода. Когда они рассказали о случившемся с ними и попросили показать путь, ведущий к крепости, он сказал: «Подождите, я сейчас дам вам провожатых, которые укажут путь». Они послушались и присели отдохнуть. Вдруг подошли к ним два льва, вид которых был совсем не свирепый, но смиренный, и которые ласкались к Симеону, будто к своему господину, и выражали ему полную покорность. Он мановением руки приказал им проводить странников и вывести на тот путь, с которого они сбились.

 3. Повествование это никто не должен считать баснословным, поскольку о нем свидетельствуют общеизвестные враги Истины, — ибо сами облагодетельствованные им не перестают прославлять его. Мне же это поведал великий Иаков, который сам присутствовал у блаженного Марона при их рассказе ему об этом чуде. И как же не назвать более неверным, чем иудеи, того, кто не поверит им, свидетельствующим о чудесных действиях христиан? Ибо они, и будучи упрямы, покоряются, однако, и уступают лучам Истины; а христиане, называющиеся благомыслящими и сочетавшиеся с верой, не верят врагам, свидетельствующим о силе благодати!

 4. Благодаря таким чудесам сей человек Божий стал известным и привлёк к себе многих из соседних варваров (пустыню эту населяют люди, с гордостью именующие своим предком Измаила), но любовь к безмолвию побудила его оставить пещеру; после долгого пути он достиг горы, называемой Аманом, которая в прежние времена была местом безумного служения многим идолам. Он возделал её многими и различными чудесами и насадил на ней благочестие, которое и поныне господствует там.

 5. Но пересказать всё, что передают о нём, чрезвычайно трудно, а для меня, пожалуй, и невозможно. Упомяну только об одном событии и, предложив его, как свидетельство Апостольского и пророческого дара чудотворения сего старца, предоставлю самим читателям сделать вывод относительно того, какой силой благодати обладал он. Было лето, время жатвы, и снопы собирались на гумно. Некий земледелец, не довольствуясь плодами праведных трудов своих и желая плодов чужих, похитил часть снопов у соседа, чтобы таким образом приумножить свой урожай. Но Божий суд сразу же обличил кражу: ударила молния и зажгла гумно похитителя. Несчастный побежал к человеку Божию, жившему недалеко от того селения, рассказал о своём несчастии, а воровство своё попытался скрыть. Однако когда ему было велено говорить правду, он признался в краже (несчастье заставило его обвинить самого себя). Тогда сей муж Божий приказал ему отвратить наказание возмещением за обиду ближнего, говоря: «Как скоро ты возвратишь те снопы, исчезнет и этот ниспосланный Богом огонь». И действительно оказалось, что, как только он, вернувшись, принёс обиженному похищенные колосья, пламя без воды было погашено молитвой и предстательством старца Божия.

 6. Это чудо преисполнило страхом не только соседей, но и весь город, то есть Антиохию, вблизи которой располагалось то селение, и заставило жителей её часто обращаться к старцу: одного с просьбой освободить его от одержимости злым духом, другого — о прекращении горячки, а третьего — об исцелении от какой–либо другой болезни, мучавшей его. И старец щедро источал потоки обитающей в нём благодати.

 7. Но опять, из любви к безмолвию, Симеон решился удалиться на гору Синай. Узнав об этом, многие из людей добрых и заботящихся о подобном же любомудрии, собрались и изъявили желание присоединиться к нему в этом путешествии. Когда они, совершая путь много дней, дошли до Содомской пустыни, то увидели вдали, на низменном месте, руки человека, простёртые ввысь. Сначала они сочли это за бесовское обольщение, но когда и после усердных молитв своих узрели то же самое, то подошли близко к это месту и увидели небольшую пещеру, подобную тем, какие обыкновенно вырывают лисицы, устраивающие для себя убежище. Но в ней они никого не заметили, потому что тот, кто простирал руки, услышав шорох шагов, скрылся внутри пещеры.

 8. Старец, заглядывая туда, очень долго и усердно стал просить, чтобы неизвестный вышел и показал, человеческое ли он существо или какой–нибудь бес–обольститель, притворяющийся таким образом. «Мы, — говорил старец, — проводя подвижническую жизнь и любя безмолвие, блуждаем по этой пустыне и желаем поклониться Богу всяческих на горе Синай, на которой Он Сам, явившись рабу Своему Моисею, дал скрижали закона. Стремимся же мы туда не потому, что считаем, будто Божество ограничивается местом — ибо знаем Его Собственные слова: еда небо и землю не Аз наполняю, рече Господь (Иер.23,24) и содержай круг земли, и живущии на ней аки пруги (Ис.40,22), — но потому, что для пламенеющих любовью дороги не только сами возлюбленные, но приятны и те места, где они бывали и беседовали».

 9. Когда старец сказал это, человек, скрывающийся в глубине пещеры, показался; вид он имел дикий: волосы неопрятные, лицо сморщенное, члены тела измождённые; одеянием его служило рубище, сшитое из пальмовых листьев. Поприветствовав их и пожелав мира, он спросил, кто они, откуда пришли и куда идут? Они, ответив на эти вопросы, в свою очередь спросили, откуда он пришел сюда и по какой причине избрал такую жизнь? Он ответил: «Некогда, подобно вам, возымел я желание совершить такое же паломничество на гору Синай; соучастником в этом предприятии стал мой друг и единомышленник, стремившийся к такой же цели, что и я. Но во время путешествия ему суждено было окончить здесь свою жизнь; будучи связан с ним клятвою, я выкопал здесь, как мог, могилу, предав его тело погребению, а возле неё вырыл другую могилу для себя. И вот теперь я ожидаю здесь конца своей жизни и приношу Господу обычное молитвенное служение. Пищей мне служат финиковые плоды, которые приносит, по распоряжению моего Покровителя, один брат».