Творения

Посему–то, беседуя с великим Иовом, изрек: Кто же дал есть женам ткания мудрость, или испещрения хитрость (Иов.38:36)? Ибо и это — богоданный подлинно цвет искусства. Хотя со временем соделалось это пренебрегаемым и знание дела отняло славу у изобретателей, однако же если кто захочет рассмотреть все в подробности, то весьма подивится и сему искусству. Ибо состриженную и промытую водою шерсть сперва чешут и делят на тонкие волокна, ютом перебитая шерсть делается клубком. После сего берет ее прядильщица и чистое, состоящее как бы из прямых волокон, отделяет от прочего, из остального же, сложив это вместе, приготовляет уток в основе; потом уже берутся за дело женские руки; выпрядают тонкие нити и, сперва как некие струны натянув порядком в ткацком станке, пропускают сквозь них уток, челноком разделив нити в основе, одни из промежуточных нитей опустив вниз, а другие подняв вверх, а потом устроенными на то орудиями как бы толкая и нажимая уток, производят таким образом ткань.

Кто же достойно подивится мудрости, данной этому живому существу? Как из шерстей или шелковых нитей одного цвета бывают вытканы изображения всякого рода животных, подобия людей, то занимающихся охотой, то молящихся, а также и виды дерев, и весьма многое другое. Подлинно да восхвалят Господа все народы, сподобившиеся такой мудрости и наслаждающиеся столькими благами! Кто сделал, что морская рыба дает краску для шерстей? Кто опять был изобретателем сего искусства, чтобы и естественный вид шерстей облекать в тысячи цветных видов?

Но, может быть, болезнуя неблагодарностью, скажешь: черви выпрядают нити, еще более тонкие, нежели люди? Но и это — дело Божией попечительности. Чтобы ты не высоко думал о мудрости, с какою успеваешь в искусствах всякого рода, и не величался множеством богатства, Благопопечитель посредством червей вразумляет тебя, что не от твоей зависит это силы, а есть дар Божия человеколюбия. Но, давая тебе этот урок, и утешает вместе, чтобы не скорбел ты, уступая над собою победу червям, потому что тебе же предоставляет нити сии и твоему игу подчиняет их делателя.

Ты один из всех живых существ построил красивые города, укрепил их башнями и оградами, устроил прекрасные гостиницы и жилища и пристанями совокупил море с сушею. Но поелику Творец создал тебя смертным в настоящей жизни, знал, что будешь впадать в болезни (уделом смертного страдания), то научил тебя и врачебному искусству и сим познанием вооружил против страданий. Он научил тебя знать различие невидимых по наружности недугов и по движению бьющихся жил распознавать усиление и ослабление лихорадочного жара, узнавать время начала припадка, высшую его степень и приближение к концу, предусматривать признаки смерти, распознавать род того вещества, которое производит болезнь, и против него употреблять то, что с ним во вражде, влажное иссушать, горячее охлаждать, холодное разжигать и согревать, скопившееся до излишества изгонять вон рвотными и слабительными врачевствами или сечением кровеносных жил. И какое слово обымет или множество недугов, или множество врачеваний? Ибо многое враждебно телесной природе, но и противодействующие тому средства многочисленны; искусство много открыло противоборствующего каждой болезни.

Посему–то Творец повелел земле произращать и многие травы, не только годные, но и негодные для пищи, потому что мы, люди, имеем нужду не в одной только пище, но и во врачевании. Так, одни из трав приготовляем в снедь себе, другие поедают травоядные животные, иные собирают врачи и приготовляют из них целительные врачевства, и вредное в пище делается целебным врачевством. Посему и это да не побуждает тебя к обвинению Промысла; напротив того, все сие уста благопризнательные призывает к хвалению.

Но я, осмелившись пуститься в море мудрости искусств, уподобляюсь тем, которые плывут по морю, отовсюду обуреваются волнами и желают достигнуть суши. Так и я усиливаюсь избегнуть, подобно приражению каких–то волн, скопляющихся у меня мыслей, поспешить к концу, как бы коснуться морского берега.

Поэтому, оставив все прочие искусства, обращаю слово к искусству грамматическому, которое ближе других к разуму и прилично животному словесному. Оно изобрело буквы, определило число их, сопрягло их одни с другими и произвело сочетание слогов. Потом, соединив вместе по два и по три слога, научило чтению слов; сложив же и связав слова, произвело единую стройность речи. Таким образом, тысячи книг наполнились изречениями древних, и одни — изречениями священными, божественными, таинственными, а другие — касающимися внешнего образования. Грамматическое искусство разнообразною мерностию речи, красотою слов, стройностию сочинения, прикрывая баснословное, услаждает слух, а благочестивым служит оружием против питомцев нечестия. С помощию сей науки мы, и отсутствуя, беседуем друг с другом, находясь в расстоянии пути многих дней, когда между нами бывает преградою великое число дневных переходов, при содействии рук посылаем друг другу порождения мысли. Язык — первое орудие слова — остается в бездействии, правая же рука услуживает слову и, водя тростию, начертывает на хартии беседу с другом, и колесницею слова служит уже не язык в устах, но рука, с течением времени навыкшая искусству и обучившаяся точному сочетанию букв.

С сею–то целию Творец дал такое устройство нашим рукам: разделил на пять перстов, четырем противопоставил большой перст. А если бы все персты были расположены наравне, то не было бы возможности производить всякого рода работу. Теперь же, когда большой перст противоположен другим, удобно держим и кисть, и лопату, и заступ, и пилу, и секиру, и молот, и клещи, и всякое другое, какое ни есть, орудие искусства.

Так, усмотрев из сего слова, какого промышления сподобился ты при твоем сотворении, сколько даровал тебе Творец искусств и познаний, необходимых, не просто для жизни, но для жизни счастливой, какую показал великую щедрость в попечении о тебе, каким обилием благ осыпал тебя, чтобы с помощию искусств соделать жизнь для тебя приятною, чтобы не только доставляли они потребное, но даже и то, что сверх потребности, лилось к тебе отовсюду, — отложи неблагодарность твоего языка, научись прославлять Промысл, повинися Господеви и умоли Его (Пс.36:7). Научись взывать с Пророком: удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему. Ему слава ныне и всегда, во веки! Аминь.

Слово 5. Доказательство Промысла, заимствуемое из подчинения человеку животных безсловесных

Такова попечительность Творца всяческих о роде нашем, ясно знаете вы, друзья и соучастники пира.

Вы не имеете нужды в словесном наставлении, потому что, постоянно приемля от оной потоки благодеяний, по мере сил, возносите песнь Подателю.

Поелику же иные, недугуя великою безчувственностию, не сознают даров Божиих, наслаждаясь богоданными благами, изрыгают неблагодарные речи на Сотворшего.

По необходимости слово наше, с великою скоростию обошедши тварь, изведя на среду естество человеческое, в каждой части, и всей твари, и нашего естества указало весьма явственно обнаруживающийся Божий Промысл.

Это также привело в известность как мудрость, так вместе и пользу не многих только искусств, изобретателем которых стал ум человеческий; но добровольно слово наше преминуло искусства, изобретенные для великолепия и услаждения, разумею искусства: живописное, лепное, ваятельное, литейное, поваренное, изобретения разных печений, а сверх сего искусства, удовлетворяющие непомерной любознательности, разумею: астрономию, геометрию, арифметику, музыку, которой весь труд — пленять и раздражать слух, приводить душу в какое угодно расположение: унылую растворять радостию, а рассеянную делать собранною и мужественною. Сии и подобные сим искусства добровольно преминуло слово, избегая длинноты, заботясь о краткости и предоставляя собственному уму слушателей заняться рассмотрением каждого искусства, потому что в сказанном нетрудно найти основания к уразумению умолченного.