Страница 20 из 59
Впрочем, хотя и прежние, учиненные ими поступки, и настоящие очевидно показывают злонравие их и клеветливость, однако ж, чтобы и из самого своего бегства они не могли вывести какого-нибудь повода к новому злодеянию, мы решились по всей справедливости исследовать все, что было совершено ими. Предположив же себе это, мы из самого свойства дел их увидели, что они клеветники и что в делах их нет ничего, кроме наветов на сослужителей наших. Они говорили, будто Афанасий умертвил Арсения, а Арсений жив и был допрашиваем живыми. Из этого уже видно, что и прочие толки их — не более как выдумки. Что же касается до потира, будто бы разбитого, как разглашали они, пресвитером Афанасия Макарием, то прибывшие сюда из Александрии, Мареотиды и других тамошних мест засвидетельствовали, что ничего такого не бывало. А египетские епископы в своем послании к сослужителю нашему Юлию настойчиво требовали, чтобы в этом отношении и подозрения не было. Ариане говорят, что у них против Афанасия есть документы, какие удалось им собрать на месте: но в этих документах призываемы были к допросу только язычники и оглашенные. Один из них, оглашенный, при допросе показал, что он сам находился в храме, когда пришел туда Макарий, а другой, быв также допрашиваем, объявил, что пресловутый их Исхирас, по болезни, оставался тогда в келии. Из этого видно, что в то время во храме не совершалось никакого таинства, ибо и оглашенные находились внутри его, и Исхираса не было в нем, но по болезни он лежал дома. Да и сам всезлобный Исхирас, налгав, будто Афанасий сжег какие-то божественные книги, и потом сознавшись в своей лжи, говорил, что тогда, как Макарий был в церкви, сам он по болезни лежал в постели, следовательно, и в этом деле показал себя клеветником. Вероятно, в награду за эту-то новую клевету Исхирасу дали они имя епископа, хотя он до того времени не был и пресвитером. К нам прибыли два пресвитера, служившие некогда с Мелетием, потом принятые блаженной памяти Александром, епископом александрийским, теперь же находящиеся при Афанасии. Они засвидетельствовали, что Исхирас никогда не был пресвитером, что в Мареотиде Мелетий вовсе не имел ни церкви, ни священнослужителя. И однако ж, человека, не бывшего даже пресвитером, ариане возвели теперь в епископы, конечно, а для того, чтобы, удостоив такого имени клеветника, побудить к клевете и других слышащих об этом. Мы прочитали также сочинение сослужителя нашего Маркелла, — и коварство евсевиан открылось само собою; ибо что высказывал Маркелл только в виде изыскания, то самое они клеветливо сочли за его исповедание. Да, мы прочитали как начала, так и следствия в изыскании Маркелла, — и правая вера этого мужа оказалась видною. Он вовсе не говорит, как утверждали они, будто Слово Божие получило начало от Святой Марии или будто царство его окончится: напротив, пишет, что оно и безначально, и бесконечно. Равным образом и сослужитель наш Асклепа представил нам акты дела, производившегося о нем в Антиохии, в присутствии обвинителей и кесарийского епископа Евсевия, и самыми решениями судивших его епископов доказал свою невинность. После сего арианам естественно было возлюбленные братья, несмотря на многократный зов, не послушаться и бежать. Быв гонимы собственною совестью, они через это бегство сами подтвердили свою клеветливость и заставили поверить всем делам, о которых рассказывали и свидетельствовали присутствовавшие на соборе обвинители. К тому же людей, за арианскую ересь давно уже низложенных и отлученных, они не только принимали в общение, но и возводили их на высшие степени, именно диаконов — в пресвитеры, а пресвитеров — в епископы, и делали это не для чего другого, как, с одной стороны, для рассеяния и распространения своего нечестия, а с другой — для истребления веры истинной.
Вожди арианства ныне, после евсевиан, суть: Феодор ираклейский[58], Наркисс неронианский — в Киликии, Стефан антиохийский, Георгий лаодикийский, Акакий кесарийский — в Палестине, Минофант Эфесский — в Азии, Урзакий сингидунский — в Мизии, Валент мурсийский — в Паннонии, ибо они-то именно прибывшим вместе с собою восточным не позволили идти на святой собор и решительно не допустили их явиться в церковь Божию. Еще на пути делали они по местам собрания и с угрозами условливались между собою — по прибытии в Сардику отнюдь не идти на суд и не сходиться в одно место со святым и великим собором, но, приехав, дать только знать о себе, что приехали, и тотчас же бежать. Об этом узнали мы от сослужителей наших Макария[59] палестинского и Астерия аравийского, которые путешествовали вместе с ними, но отступили от их неверия. Явившись на святой собор, эти епископы жаловались на претерпенное от них насилие и говорили, что у них ничто не делается по правде, прибавляя к этому, что между ними было много людей, противодействовавших в пользу правой веры, но что этим людям они препятствовали идти сюда и, кто хотел отступить от них, того удерживали либо угрозами, либо обещаниями. Поэтому-то, конечно, они постарались поместиться все в одном доме и не позволяли кому бы то ни было из своих уединиться даже на самое короткое время[60].
Итак, считая долгом не умалчивать и не скрывать рассказов о клеветах, об узах, об убийствах, о побоях, о подделке грамот, о телесных казнях, об обнажении дев, о ссылках, о разрушении церквей, о поджогах, о переходе из малых городов в значительнейшие епархии, особенно же о ненавистной арианской ереси, восстановляемой ими против правой веры, мы возлюбленных братьев своих и сослужителей — Афанасия, епископа александрийского, Маркелла анкиро-галатийского, Асклепу газского и всех, служащих с ними Господу, объявляем чистыми и невинными и пишем каждой епархии, чтобы народ тех церквей знал о невинности собственного епископа и его именно почитал и надеялся иметь своим епископом, а тех, которые вторглись в их церкви, подобно волкам, то есть Григория александрийского, Василия анкирского, Квинтиана газского, пусть никто не называет ни епископами, ни христианами и не имеет с ними никакого общения, пусть никто не принимает от них посланий и сам не пишет им. Феодора же, епископа Ираклеи европейской[61], Наркисса, еп. Неронианы киликийской, Акакия кесарийско-палестинского, Стефана антиохийского, Урзакия, еп. Сингидона мизийского, Валента, епископа мурсийского, что в Паннонии, Минофанта Эфесского и Георгия лаодикийского, которые, хотя по боязни и не приходили с востока, но так как уже были низложены блаженной памяти епископом александрийским Александром, — всех их за то, что они вместе с прочими разделяют ариево безумие, равно как и за сделанные на них доносы, святой собор единогласно низлагает с епископского престола. Мы определили — не только не быть им епископами, но и не иметь им общения с верными, потому что тех, которые отделяют Сына от естества и Божества Отчего и отчуждают Слово от Отца, естественно следует самих отделить от вселенской церкви и сделать чуждыми имени христианского. Итак, за искажение слова истины, да будет им и от вас, как от нас, — анафема, ибо таково апостольское повеление: «аще кто благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет» (Гал. 1, 9). Объявите, чтобы никто не имел с ними общения; потому что нет общения «свету ко тьме» (2 Кор. 6, 14). Далеко отгоните от себя всех их, потому что нет согласия «Христови с Велиаром» (2 Кор. 6, 15). И смотрите, возлюбленные братья, чтобы ни им не писать, ни от них не принимать посланий. Напротив, старайтесь, возлюбленные братья и сослужители, согласоваться с нашим собором, так как бы вы сами присутствовали на нем духом, и подтвердите его определения своею подписью, чтобы таким образом везде и между всеми сослужителями нашими сохранялось единомыслие[62].
Мы и отлучаем и изгоняем из вселенской церкви всех, которые утверждают, что Христос, конечно, есть Бог, но Бог не истинный, что Он есть Сын, однако ж Сын не истинный, что Он рожден и вместе не рожден, а слово «рожден» они понимают так, как бы говорили: Он получил начало. Поелику же Христос существует прежде веков, то они приписывают ему начало и конец — не во времени, а вне всякого времени. Вот тебе от арианского аспида готовы еще две ехидны: Валент и Урзакий. Они хвастливо и не обинуясь называют себя христианами, а между тем говорят, что Слово вместе с Духом было распято, убито, умерло и воскресло, и — о чем еретики особенно любят состязаться — будто ипостаси[63] Отца, Сына и Св. Духа различны и отдельны. Мы же напротив приняли, изучили и держим такое вселенское и апостольское предание, такую веру и исповедание, что ипостась — одна, или, как называют это сами еретики, существо Отца, Сына и св. Духа — одно. А кто спросил бы: какая ипостась Сына? Мы исповедали бы, что та самая, которая, по всеобщему согласию, принадлежит Отцу, что Отец не был и не мог быть без Сына, равно как Сын без Отца и Слово без Духа, ибо нелепо говорить, будто Отец когда-нибудь был без Сына. Что один без другого не мог ни называться так, ни быть, о том свидетельствует сам Сын, говоря: «Аз во Отцы, и Отец во Мне есть» (Ин. 14, 10), и «Аз и Отец едино есма» (Ин. 10, 50). Никто из нас не отвергает, что (Сын) рожден: но Он рожден прежде всего, что называется видимым, — Он есть Творец и Создатель архангелов и ангелов, всего мира и человеческого рода, как сказано: «всех художница научи мя Премудрость» (Прем. 7. 21) и — «вся тем быша» (Ин. 1, 3). Сущее всегда Слово не могло иметь начала, ибо, получив начало, Ему невозможно было бы существовать всегда, между тем как Бог бесконечен. Мы не говорим, что Отец есть Сын, или еще, что Сын есть Отец, но утверждаем, что Отец есть Отец, а Сын есть Сын Отца. Исповедуем, что Слово Бога Отца есть Сын, кроме которого нет другого, и что Слово есть истинный Бог, и Премудрость, и Сила. Мы преподаем, что Оно есть истинный Сын, а не так называем Его Сыном, как именуются другие сынами, ибо те называются иногда богами — по благодати возрождения, иногда — сынами по удостоению, а не по единству ипостаси, принадлежащей Отцу и Сыну. Мы исповедуем Его единородным и перворожденным, но Слово единородно — поскольку всегда было и есть во Отце, а Сын перворожден по человеческой природе, особенно же потому, что Он есть новая тварь, как перворожденный из мертвых. Мы исповедуем, что един есть Бог, исповедуем единое божество Отца и Сына. Никто никогда не отвергает, что Отец есть болий Сына, не по отличию ипостаси или какому другому различию, а потому, что самое имя Отца более имени Сына. Богохульно и превратно то толкование, будто Сын для того сказал: «Аз и Отец едино есма», что имел в виду согласие и единомыслие со Отцом. Все мы, члены вселенской церкви, отвергли это безумие и жалкое мнение их. Что можно предположить не менее той мысли, что будто, как смертные люди, когда поссорятся, по взаимной неприязни бывают обо всем различного мнения, а потом снова мирятся, так могут ссориться и разногласить Бог Отец Вседержитель и Сын Его? Нет, мы веруем, утверждаем и убеждены в том, что Божественным изречением: «Аз и Отец едино есма» указывается на единство ипостаси, которая одна и та же принадлежит Отцу, одна и та же — Сыну. Веруем равным образом, что Сын царствует со Отцем всегда, безначально и бесконечно, что царство Его не определено никаким временем и никогда не прекратится, ибо что существует всегда, то не начиналось и не может окончиться. Веруем также и приемлем Утешителя Св. Духа, которого сам Господь обещал и послал нам. Веруем, что Он послан, но не Он страдал, а человек, в которого облекся и которого воспринял (Христос от Духа Святого и) Марии Девы, ибо человек может страдать, потому что он человек, существо смертное, а Бог бессмертен. Веруем, что в третий день воскрес не Бог в человеке, а человек в Боге, и этого человека Сын принес в дар своему Отцу, этого человека освободил от греха и тления. Веруем и тому, что в положенное неопределенное время Он будет судить всех и во всем. Но безрассудство еретиков столь важно и ум их ослеплен таким непроницаемым мраком, что они не могут видеть света истины. Они не понимают, в каком смысле сказано: «да и тии в нас едино будут» (Ин. 17, 21). Ясно, каким образом едино. Апостолы приняли Святого Духа Божия, однако ж от этого сами не были Духом и никто из них не был ни Словом, ни Премудростию, ни Силою, ни Единородным. Как Я и Ты едино есмы, сказал Господь, так и они да будут в нас едино. Но в божественном изречении положено точное разграничение. В нас едино да будут, говорит Он; не сказал, как Мы едино есмы, — Я и Отец, но да будут тии, то есть ученики, через союз и единение между собою, едино в вере, исповедании, благодати и благочестии Бога-Отца, да возмогут тии быть едино по благоволению и любви Господа и Спасителя нашего.