Страница 38 из 80
«Великая Твердь», главная резиденция которой предположительно находилась в Швейцарии или в Ломбардии, с 1819 г. пыталась наладить контакт с итальянскими, французскими и немецкими либералами и республиканцами при посредстве разъездных агентов, называемых «мобильными дьяконами»[725]. Один из них, тиролец Иоахим де Прати, в апреле 1820 г. завербовал живущего в швейцарской эмиграции вождя радикального крыла немецкого буршеншафта — Карла Фоллена[726]. Уже в мае Фоллен по заданию организации выехал в Париж, где завязал контакты с французскими либералами Вуайе д'Аржансоном, Бенжаменом Констаном, Виктором Кузеном и Жозефом Реем. Последний еще в 1816 г. основал в Гренобле тайное общество «Союз» (Union), к которому принадлежал и Лафайет[727]. Этот «Союз» был опять-таки тесно связан личными контактами с «Обществом друзей печати» (Société des amis de Ia presse), а также с политическим объединением «Ложа друзей истины» (Loge des Amis de la Vérité), действующим под видом масонской ложи.
Некоторые члены этой псевдоложи были замешаны в провалившемся путче Нантиля (19 августа 1820 г.)[728]. Двое из них, после вспышки революции в Неаполе поспешившие на помощь тамошним карбонариям, после возвращения во Францию 1 мая 1821 г. основали первую «высокую венту» «французских угольщиков» (Charbo
В отличие от Франции, в Германии «Великая Твердь» не обнаружила ситуации, которая бы сулила успех при попытке революционного переворота. Круг ее контактов здесь ограничивался радикальными студентами, несколькими южногерманскими интеллектуалами[731] и, наконец, несколькими оппозиционно настроенными военными. В то время как во Франции посланцы «Великой Тверди» могли устанавливать связи с уже существующими оппозиционными группами, пользующимися политической поддержкой населения, в Германии подобные группы, что характерно, еще только зарождались. Здесь возникли филиалы «Великой Тверди», непосредственно ей подчинявшиеся. В первую очередь речь идет о «Юнглингсбунде» [Союзе юношей], который в июле 1820 г. учредили Иоахим де Прати, Вильгельм Снелль и Карл Фоллен[732]. Его целевой группой было немецкое студенчество, которое через посредство Карла Фоллена должно было сотрудничать с французскими либералами и республиканцами[733].
Этот «Юнглингсбунд», стремившийся к единству и свободе Германии[734], через короткое время уже включал в себя 150 членов, которые под влиянием революций в Неаполе и Испании, а также революционной ситуации во Франции, о которой они были хорошо осведомлены благодаря своим связным, строили буйные революционные планы[735]. Для их настроения характерно, что в марте 1821 г. двадцать тюбингенских студентов поспешили на помощь пьемонтским революционерам и что осенью 1821 г. йенские студенты задумывали под предлогом сбора военного отряда для помощи грекам сформировать войско силой в десять тысяч человек, которое бы совершило немецкую революцию[736].
Замысел организовать в Германии наряду с «Юнглингсбундом» «Меннербунд» [Мужской союз], который бы также работал под руководством «Великой Тверди», не удался[737], тем не менее в 1821 и 1822 гг. и в нестуденческой среде было несколько кружков, в которых открыто говорили о революции и которые имели контакт с революционными студентами. В этой связи нельзя не упомянуть группу майора фон Ферентайля из Эрфурта, состоявшую в основном из младших офицеров. Очевидно, сведения о революционных настроениях во французской армии, доступные этому кружку, побудили нескольких эрфуртских офицеров в апреле 1821 г. разработать очень подробный, но нереальный план немецкой революции. Она должна была последовать сразу же за французской, а Эрфурт стал бы ее военным центром[738].
Таким образом, «Великая Твердь» оказывала непосредственное воздействие на Германию, и в результате возникли контакты между французскими и немецкими революционерами. На национально-освободительные группы в Польше эта организация влиять уже не могла. Желание установить контакты такого рода разве что побудили Валериана Лукасиньского, основателя и руководителя польского «Национального масонства» (1819—1820), а также «Патриотического общества» (1821—1825), в апреле 1821 г. послать эмиссара в Париж. Тот получил задание выяснить, «исходят ли революции, сотрясающие Европу, из одного центра, где он находится и связаны ли революции между собой»[739]. Этот поиск союзников не в последнюю очередь был непосредственной реакцией на провозглашенный в октябре 1820 г. в Троппау принцип контрреволюционной интервенции, в соответствии с которым Пруссия, Австрия и Россия брали на себя обязательство: государства, подвергшиеся «изменению своих правительственных форм посредством мятежа», вернуть «в недра Союза», приняв «принудительные меры, если употребление силы окажется необходимо»[740].
После того как неаполитанские карбонарии летом 1820 г. совершили успешную революцию, а австрийские войска на основе троппауского решения весной 1821 г. подавили эту революцию, либералы повсюду в Европе солидаризировались с карбонариями. Если отныне республиканцы и либералы не только во Франции, но, например, и в Польше присвоили себе почетный титул «carbonara» и частично переняли ритуал карбонариев (угольщиков), это объясняется тем, что организация последних стала главной политической темой дня для всей Европы. Поскольку карбонарии, как и масоны, объявляли себя преемниками старинного ремесленного братства — братства угольщиков, их часто рассматривали как разновидность масонских объединений. Это было сделано и в папском эдикте от 13 августа 1814 г., где они были осуждены вместе с масонами и всеми остальными «тайными обществами» как «пагубный яд»[741]. Однако фактически движение карбонариев имело совсем другой характер, чем масонство. В отличие от последнего, оно рекрутировало своих сторонников в основном из низших и средних слоев и представляло собой массовую организацию, насчитывающую несколько сот тысяч членов[742]. Оно преследовало исключительно социально- и национально-освободительные цели, причем в архаичном, христианско-мессианском выражении. Тем самым оно как «народное масонство» (massoneria popolare)[743] вступало в соперничество с неаполитанскими масонами, выходцами из узкого круга образованной и имущей буржуазии, которые, как и прочие их собратья по ордену, были ориентированы скорей на деизм и рационализм.
Так что если в остальной Европе либералы и республиканцы ссылались на южноитальянских карбонариев и заимствовали их обычаи, это объясняется сочувствием неаполитанскому освободительному движению, которое подавила меттерниховская реакция. Наряду с непониманием специфических черт этого движения, что было вызвано неполнотой информации, в этом отразилось и желание малочисленных либеральных и республиканских заговорщиков приобрести столь же широкую базу в массах, какую имели карбонарии. У напуганных консерваторов и контрреволюционеров все это почти неизбежно должно было создавать ложное впечатление — подтверждавшееся контактами с отдельными лицами, — что могучий «руководящий комитет»[744] европейской революции, а значит, и охвативший всю Европу заговор существует на самом деле.
725
Lehning 1956, 122.
726
Haupt 1907, 37-38. Ср. также: Blesch 1917, 19; Wit 1830, 201 ff.; Münch 1873, 26.
727
Guillon 1895, 140.
728
Ibid., 121.
729
Ibid., 144 ff.
730
Lehning 1956, 126-127.
731
Здесь надо назвать прежде всего штутгартского издателя Самуэля Готлиба Лишнинга, который поддерживал тесные контакты с радикальными студентами в Тюбингене, а также с французскими республиканцами. Ср.: Haupt 1934, 130.
732
Ср.: Pe
733
По воспоминаниям «ренегата» Вита, Карл Фоллен, чье влияние испытал убивший Коцебу член буршеншафта Занд (Blesch 1917, 53—54), якобы заявил французам, что его друзья готовы устранить короля Франции и его семью, если французы обязуются предоставить немцам «деятельную поддержку» (Wit 1830, 212-213).
734
Ср.: Hase 1872, 127.
735
Frankel 1912, 282 ff.
736
Ibid., 286.
737
Blesch 1917, 69.
738
Frankel 1912, 273 ff.; Pe
739
Цит. по: Dy Ugowa 1970, 163.
740
Цит. по: Соловьев 1995, 223.
741
Цит. по: Acta Latomorum 1815 II, 224.
742
Согласно Рату (Rath 1963/64, 370), оценки численности членов организации колеблются между 300 тысячами и 642 тысячами.
743
О карбонариях см.: Memoirs 1821; Pépé 1846; Johnston 1904; Romani 1950; Rath 1963/64.
744
Цит. по: Nicolli 1931, 24.