Страница 4 из 16
– Спасибо, – Матвей пожал руку коллеге. – Всю информацию по инциденту тоже мне. Благодарю за помощь, доложу о вашей всенепременной поддержке. Удачи.
От офиса жандармерии Жебрак полетел на служебном коптере. Отличный обзор, кабина полностью из прозрачной брони, будто сидишь на воздухе. Отключив служебные – сине-оранжевые – огни, Матвей крутнулся над океаном, проверяя ход и взял курс на Большую Арену, там, где сотни лет бились гладики, на потеху и для развлечения землян. Медная бляха от шеф-жандарма висела рядом, уже настроившись на служебный коммуникатор Жебрака.
В открытые форточки коптера бил, завихряясь и кружа по кабине, свежий ветер, и Матвей вспомнил, как на четвёртой или пятой жизни он служил в каком-то банке и его послали в Сидней решать проблему неплатежей. Надо было серьёзно наехать на кредитного откупщика, а если тот заартачится, Жебрак имел право застрелить его. Банки тогда обладали колоссальной властью, имели собственные армии и миллионы рабов. Матвей относился к свободным гражданам и сам, помнится, являлся владельцем пары сотен крепостных.
Зеркало второе. Дженни
В Сиднее была зима и снег падал каждую ночь, утром он истаивал и потоки грязной жижи лениво струились по лопнувшему асфальту дорог и тротуаров, застаиваясь в трещинах и ямах. Машина ехала медленно, электромотор завывал и визжал, когда колеса застревали в рытвинах.
– Никто не платит, – откупщик часто мигал, глядя Матвею в глаза, отводил их и быстро шлёпал рукой по затылку водителя, крича, чтоб ехал аккуратнее.
«Он ещё боится меня», – отметил Жебрак. – «Значит, дело ещё может сложится»
– У вас оплата не больше десяти процентов вот уже второй год, – сказал он и плюнул в сторону водителя. Тот вжал голову в плечи и не стал вытирать плевок с руки, вдруг важный гость рассердится и прикажет его казнить.
– Сразу скажу, что у меня есть полномочия закрыть наши отношения в полном смысле, – Жебрак глянул в окно; уже въехали в Сидней. Когда-то рядом с ним были сосновые рощи, огромные, с чарующим запахом смолы и хвои, а рыжиков тут росло просто неимоверное количество. Сейчас всё вырублено, появились какие-то промасленные постройки, обитающие там полуголые людишки, втянув головы в плечи, тупо смотрят, как мимо едет огромный автомобиль одного из хозяев их жизней.
– Так у нас эпидемия, – робко сказал откупщик.
– Я слыхал, – Матвей глянул на него. – Так вылечились же все. Сообщали об этом.
Откупщик затряс головой.
– Вылечились только свободные граждане, да и то четверо умерли, а рабы дохнут тысячами. Работать некому, вот и долги выросли.
Жебрак отвернулся. Вечная проблема статистики. Никто не считает рабов, не занимается их вопросами, кроме хозяев, никто даже толком не знает, о чём те думают. Бунты молниеносно подавляются, а остальное не волнует. И вот на тебе: вымирание рабов угрожает экономике. Причём даже их размножение, постоянное и бурное, так как это единственное их развлечение, которое всячески поощряется, не перекрывает смертность.
Надо разобраться с откупщиком – принесёт ли его казнь результат или это не практично? А сделать это просто, надо узнать, есть ли желающие занять его место. Если нет, то и возиться нечего, закрывать отношения и списывать расходы в убытки. А откупщику пригрозить и сказать, что если вернёт хоть половину долга, снова дела с ним будут вести.
В офисе Матвей выбрал себе место для работы на террасе, этаже на семидесятом высотки, она полностью принадлежала откупщику. Сюда приезжали за кредитами со всей Австралии. И откупщик кредитов был, наверно, самым богатым тут, в стране кенгуру и динго.
Переговорив с его сотрудниками, Матвей уяснил, что никто не хочет занять место шефа. Люди напряжённые, с изнурёнными глазами, им было страшно. Они бы с удовольствием сбежали из Австралии, но жёсткий внешний карантин не давал этого сделать.
Дженни Поточински зашла предпоследней. Широкие шаровары алого шёлка, белая просторная блузка, ожерелье крупных ярко-красных кораллов, сверкающих сотнями лучиков, и конечно, босиком, как и положено по австралийской моде свободных людей.
– Есть мысли, как вернуть долги? – дежурно спросил Матвей.
Дженни уселась, закинув ногу на ногу, посмотрела в глаза Жебраку и тяжело вздохнула.
– Вы понимаете, что рабы это тоже люди, и что спасать надо их тоже, – мягким грудным голосом сказала она. – Только так можно прекратить эпидемию.
«Бунтовщица», – решил Матвей, в голове уже мелькнуло стандартное решение: «Уточнить, считает ли Поточински рабов равными свободным людям, если да, то вынести решение о передаче её на исправительные медицинские исследования».
Он только открыл рот, чтобы задать вопрос, решающий судьбу молодой женщины, как вдруг увидел узкую ладонь, которой Дженни поправляла ожерелье, тонкие, почти прозрачные её пальчики, и где-то в груди, рядом с сердцем, возник мягкий комочек, заставляющий дышать глубже. Матвей знал, что это. Это его потянуло к этой женщине. Ему захотелось взять Дженни на руки, обнять и молча держать так, слушая бесшумное дыхание и слабый ток сердца.
«Это невозможно», – Жебрак откинулся назад, на спинку кресла, чтобы свободнее дышать: «Она умрёт, также как Оксана и Марта, а как же я? Как мне, бессмертному, пережить смерть любимой? Это ужасно».
Он сопротивлялся, но уже знал, что это бесполезно. На всякий случай Матвей глянул на свой страховой датчик. Ничего не изменилось на террасе, состав воздуха прежний, электромагнитное поле стабильное. Никто на него не действует. Это химия тела, почуявшего ту самую свою половину, без которой жизнь не имеет смысла.
– Тема этого разговора серьёзная и большая, – сказал Матвей, глядя на голые щиколотки Дженни, на одной из которых болтался чёрный горошчатый браслет, отсверкивающий золотыми бликами. – Утром заезжайте за мной сюда, прокатимся по Сиднею, расскажете, какие у вас есть мысли в отношении рабов.
Дженни встала и ушла. Матвей закурил. Эту привычку у него не могли вышибить даже кровавые законы диктатуры трансгендеров, правивших сто лет назад. Наверное, он был сейчас единственным легальным курильщиком на Земле.
«Я не знаю, кто она», – думал Матвей, глядя на последнего служащего. Тот размахивал руками и бормотал, что надо менять экономическую систему в целом, что банковский кредит себя изжил и необходимо вводить принцип свободных денег.
– Если вы казните откупщика, будет лучше для всех! – уже вопил истеричный служащий. – Австралию ждёт экономический рост, поголовье рабов увеличится, эпидемия уже на исходе, самое лучшее время для реформ!
– Спасибо, – сказал ему Матвей и показал на дверь. Собеседник сразу заткнулся. Эмиссары банка дважды не повторяли, могли пулю в лоб влепить запросто. Служащий вскочил и убежал.
«Может, у неё есть партнёр или даже муж, возможно, даже совсем гетеросексуальный, и она счастлива», – Матвей свернул самокрутку и закурил снова. Но зачем она заботится о рабах, явно делать нечего ей, или хобби, или искренне говорит. Раньше были такие оголтелые зоозащитницы, но Дженни не похожа на них. Может, она и вправду страдает за людей? Ведь рабы тоже люди, Жебрак знал это совершенно точно.