Театральный писатель

Так что по Сталину ему было что рассказать, а по навалу разноплановых историй он вообще разгромил своих критиков. ГАЗ объяснил, что представил на конкурс не синопсис мини-пьесы, а только лишь доходчиво обозначил наличие у него огромного потенциала для выбора историй на любой вкус и цвет.

***

Как там в этих конкурсных отборах все происходит, какие тайные цифры на рулетке писательской судьбы вспыхивают… нам эта кухня неизвестна. Однако,заявка была принята, и ГАЗ в соответствии с анонсом куратора ожидал у себя творческую команду по подготовке театрального фестиваля.

Сначала по телефону согласовывали место первой, ознакомительной встречи с драматургом и остановились для начала на территории автора. Посчитали, что в своей квартире при выборе интересной истории для пьесы он будет меньше смущаться камеры и вопросов. Администратор, которая распределяла драматургов, не позавидовала этому конкурсанту.

ГАЗ встретил известную, как он понял в её кругах, авторшу нескольких пьес. Она приехала в дом к пенсионеру, знающему кучу баек, из которых по заказу куратора надо было выбрать что-то более-менее путное для написания пьесы. Дама была раздражена, раздосадована, на конкурсе у неё была своя кандидатура со своей, очень хорошей историей, но команда куратора её не отобрала. Назначили ей подопечного пенсионера, да еще обязали взять съемочную группу, чтобы записать все бредни старого чудака.

Она заведомо обозлилась после прочтения его истории. Там он свалил все в кучу, все касалось жизни на севере, которой она совсем не знала, и вообще непонятно, из чего там можно высосать сюжет даже для маленького представления. Она пробовала сказать это заказчику, но куратор её резко оборвал. «Если вы не увидели огромный потенциал интересных историй у этого ветерана, то это ваши проблемы. Я не настаиваю, могу послать кого-нибудь более сообразительного».

Пришлось ехать к нему домой, такой значительной в театральном мире фигуре к постороннему, старому лоху. Она прибыла уже с претензиями, почти уверенная, что ничего вразумительного он рассказать не сможет. Пока проезжали на машине во двор через КПП и шлагбаум, пока поднимались на зеркальном лифте, проходили через ряд дверей с магнитными замками, по широким коридорам и холлам, зашли в квартиру, устроились в большом зале… – ничего этого она толком не заметила, пропустила в своих переживаниях.

Смущаться он и не думал, разных интервью в своей жизни дал достаточно, двух парней операторов быстро перестал замечать, а вот с важной особы спесь пришлось немного сбить. Эта полная, решительная женщина с коротким ежиком густых седых волос и круглыми очками на лбу сразу вручила ему красивую, плотную визитку с надписью «Виолетта Арно – драматург». Она с самого начала повела себя так, словно из жалости выбрала его из множества претендентов. ГАЗ понимал, что выбирала не она. Её прикрепили к нему для работы, а она, наверное, хотела протолкнуть кого-то своего.

– Кинопробы будете снимать? – Кивнул он на камеру. – Может я сам смогу сыграть в пьесе?

Арно шутки не приняла. Расположились на стульях посреди комнаты, и она даже головы не подняла не его реплику. Покопалась в телефоне, операторам велела подождать, а автору заявила:

– Так. Я еще раз прочитала ваше предложение. Скажу сразу: Сталина мы трогать вообще не будем… так, – сдвинула очки на нос, – нефтегазовую провинцию пропускаем… ну, пожалуй, начнем с вашего Ямала. Посмотрим, что там у вас за интересные истории приключились. – Оператору, – работаем!

– Историй много, – ГАЗ уже начал потихоньку накаляться, – вам что конкретно интересно? На какую тему мне обратить внимание? С чего начнем?

Она резко сдернула очки, крикнула оператору «Стоп!», с трудом подавляя раздражение, начала втолковывать:

– Что мне там может быть интересно? Одна пьянка, думаю, да наркота… Чем там еще заниматься… Рассказывайте что хотите.

– Любезнейшая, – он глянул на визитку, – Виолетта, если вы заранее знаете, что ничего интересного на Ямале нет, зачем вы вообще ко мне приехали? Ваш куратор по-другому все объяснял в приглашении. Впрочем, неважно, расскажу про наркоту, если вам так захотелось. На севере тогда вообще не знали, что это такое, но мне повезло.

Арнополезла в сумочку за сигаретами, услышала довольно резкое «Здесь не курят!» и сразу захлопнула замочек. Она явно не ожидала такого непочтительного отношения старого пня к богеме. Тем не менее, слегка присмирела, камера заработала, и начался рассказ.

– В начале 70-х у меня образовались временные родственные связи в среде высшего московского общества.

– Что значит временные? – Прервала она.

– Это значит, что я был женат, но недолго. На дочке большого столичного чиновника. Давайте меня не перебивать. Пожалуйста!

Впервые подобие интереса мелькнуло в глазах строгой Виолетты. Дальше ГАЗ рассказывал без остановки.

В советской элите, в частности, у моихродственников, был такой, донельзя успешный дом: отец, дядя моей жены, – дипломат, мать – известная красавица, двое сыновей в умопомрачительных шмотках, с «Мальборо», лаун-теннисом и на папиной «Волге».

Лет через десять уже после развода их мать нашла меня и со слезами умоляла спасти мальчиков от зависимости, забрав на любые работы в тундру. До нас наркоманы не доезжали, опыта общения с ними не было, но я хорошо знал историю своего друга Пети Мирошникова – охотника с острова Белый. В западной части острова еще с войны была расположена полярная метеостанция. Петя обосновался в семи километрах от неё, на северном берегу. Больше из разумных существ на острове никого не было.

Сестра упросила Петю забрать к себе своего сына в надежде на излечение от зависимости, при этом дала карт-бланш. Умрет – значит судьба такая, но выносить наркомана она больше не в состоянии.

– Извините, но мне надо уточнить, – прервала воспоминания Арно, – сестра чья, вашей жены?

– Нет, конечно. Охотник Петя, его сестра и племянник наркоман вообще никакого отношения к московской элите не имели. Я про них вам рассказываю в связи с наркотиками на севере. Вы же просили?

Она кивнула с некоторой безнадежностью, рассказ на камеру продолжился.

Надо сказать, что охотничье ремесло на дикой, безлюдной природе – занятие не для слабых мышцами и головой. У племянника было сочетание слабости во всем, кроме дикой жажды наркоты, и Петя с ним здорово намучился.

В первую же пургу в начале октября племянник сгинул. Быстро наметало огромные сугробы у любой неровности, пускать собак по следу было бесполезно. Когда через три дня стихло и даже к полудню показался край солнца, собаки быстро нашли беглеца в ста метрах от избушки. Он залез в яму между кочек, моментально сверху надуло с метр, и он оказался в снежном гроте, отвоевав себе некоторое пространство вокруг. Сама пурга была теплая, снег – очень хороший изолятор и держит внутреннюю температуру, в итоге племянник даже ничего себе не отморозил. Он не стал дергаться, бегать в панике куда глаза глядят, сообразил, что собаки его быстро найдут. В награду за сметливость его покинула ломка, он избавился от зависимости.

Но то Петя, а ятогда отказался лечить наркоманов. Рабочий коллектив вокруг, напряженный ритм, кто за ними присматривать будет… И потом, у меня не было индульгенции на какое-нибудь роковое несчастье с разбалованными мажорами…

ГАЗ замолчал, помолчала и Арно. Оператор намерился спросить, она кивнула, остановила запись и весомо произнесла:

– История неплохая, по крайней мере необычная с этой зимовкой наркомана в снежной яме… Но как её на сцену перенести? – Помолчала. – А вот про становление личности на севере, как человек меняется, мужает или наоборот опускается, что-нибудь такое можете вспомнить?

Следующий рассказ на камеру не перебивался.

На Севере важно иметь хорошую память и не повторять своих или чужих ошибок. Со мной как раз такой случай и произошел. Это было в конце 80-х, в Се-Яхе я командовал уже экспедицией, и очередной раз мы детализировали Тамбейскую группу, в частности, глубоко изучали Западно-Тамбейское месторождение.