Страница 4 из 15
Прошло двенадцать дней, пришла весть о булуджском войске: «Выступил Мир-Хосро-шах с сильным войском, идет для разорения земли Бандар». Услышав эту весть, ударили в набат, вскочили мы [на коней], вышли с немногим войском во имя бога, шли день и ночь, на шестнадцатый день подошли к Канудинару, границе Бандарской земли, расположились. На следующий день пришел наш дозор и рассказал: «Хосро разорил бандарские вотчины, сам он остался для продолжения грабежа, а двух сардалов отправил с добычею». Пришла весть об их остановке на скалистой местности, известили нас о малочисленности войска — две тысячи с двумя сардалами. Ударили в набат, помолились богу, до сумерек оставалось два часа, сел царевич Леван на лошадь, клянусь солнцем бога, шли мы с такой радостью, будто были приглашены на свадьбу. Однако беспокоились мы из-за малочисленности нашего войска, с нами было около шестисот татар [и] сорок грузин. Сказал наш господин стих:
Наступила ночь и мы подошли к скалистой местности, где находились булуджи, окружив себя верблюдами и сами расположившись на высокой скале. Была ночь, когда мы подошли и расставили войско. Узнав о нашем приходе, даже не пошевелились, во-первых, из-за нашей малочисленности, а во-вторых, слишком часто они побивали и обращали в бегство кизылбашей. На рассвете раздался голос их стражи, обращенный к нашей страже: «Жалкие вы этакие, кто вас обманул, если опять Мамадали-хан пришел с вами, он же три раза бежал от нас, войско его перебили, имущество поделили, Аллах свидетель, что когда рассветет, так же будет». Ответила наша стража с бранью: «Пришел на вас гнев божий. Прибыл вали Грузии Леван с грузинским войском, с людоедами». Оказывается, сильно обеспокоились они — не знали же, что грузин и двадцати нас не было и по одной курице не могли съесть. Но наша стража удачно их обманула, а мы начали тут смеяться.
Как только небо осветилось, помолились и сели на лучших коней, Сехниу [Леван] посадил на добром мерине, не плохо он с ним поладил. Увидели мы друг друга, поднялась пальба, оказывается ночью мы настолько близко подошли к ним, что ружья доставали нас. Доложил об этом Сехниа своему господину: «Надо поднять повод и отступить на лошадях». Рассмеялся [Леван]: «Не приличествует нам». Раз он не согласился, встал Сехниа поперек, взял щит-каргадан и прикрыл подмышку. Попала пуля в щит, прошла его, попала в шею лошади, стоящей близ господина, и упала лошадь.
Пониже той скалы был маленький холм, три человека спустились туда тайком и это они в нас палили. Поскакал Джафар-бег с одним слугой, у подножья отпустили коней, взобрались наверх господин и слуга, обезглавили двух, а третий сбежал, пока мы тронулись с места, поднесли нашему господину головы. Сей Джафар-бег был сыном везира [царя] Шанаоза, примером мужества, объявил [Леван] благодарность и милостивые слова.
Затянулся бой до полудня, велел [тогда] наш господин:
«Сейчас увидим ваше мужество», поскакали и врезались мы [в бой], клянусь вашим солнцем и головой моего господина, пока господин подошел, Чхеидзе троих убил копьем. Господин сидел на белом мерине, ворвался туда, клянусь всевышним, закружился среди них, яко лев среди коз, взялся за стрелы, убил трех человек. Напал один булудж, выстрелил в него ружьем в подмышку, но пуля прошла через одежду. Атаковал его Сехниа, бросил копье в левую подмышку и, клянусь вашим благополучием, вышло оно в правый бок. С силою божиею победили мы, сбежали они, укрылись кое-как в скалах, переполнились мы добычею и многим имуществом. Осталось их без голов тысяча пятьсот, наше войско недосчиталось сто двух [воинов].
Надо было видеть нас — господина и холопов, неплохо себя чувствовали. Возвратились мы с победой и вернулись в тот же Канудинар, ибо были мы в ожидании [Хосро-шаха], а Хосро-шах, узнав о нашей победе, остерегался нас и отошел к Манижавской лощине. Дорога туда была трудной и опасной, сам господин не пожелал погнаться за ним, послал Сехниу Чхеидзе одного, придав ему двести избранных татарских воинов. Догнали они их у Манижавской лощины, открыли пальбу, сбежал Хосро, оставил нагара-хану, были у них обезглавлены сто [человек]. Вернулся [Сехниа] к своим господам с победой, была радость большая, одарил [господин его] щедро и одел его в золотую ткань, отдал добычу войску и поделил ее всем от малых до вельмож, [затем] послал Джафар-бега в Испаан вестником к шаху и брату своему царю Гиорги.
Лета 388 (1700), февраля 11 направились мы в город Кирман, остался [до него] однодневный путь, пришло жалованье шаха щедрое, халат, сабля, осыпанная камнями, конь, украшенный золотой тканью, инам и веселье большое и поздравления с победою. Подошли мы [к Кирману], вышли навстречу горожане, воздали хвалу, поклонились богу:
«Благословен бог, ибо объявил тебя к нам на помощь и спас ты нас от рук врагов». Проводили мы время в веселье, [господин] охотился, одаривал, вершил правосудие.
Прошло время немногое, выступил царь Гиорги из Испаана и прибыл в Кирман мая 5. Обрадовались мы сильно и всем войском встретили его на двухдневном пути, сошлись братья, поздравил [царь Гиорги] с победою, сказал бы ты, человеческий глаз ничего подобного не сможет увидеть. Возвратились в город, вместе с ним прибыли грузины все, кроме Арагвского эристава и Папуа.
Прошло несколько дней, пришел гонец шаха, просил шах отправить к нему Ксанокого эристава. Оказывается, в Картли убили Ксанского эристава свои же холопы. Как прибыл к шаху племянник того эристава, оказал шах милость, были ему пожалованы дары и маджма золотая и эриставство и отпущен в Картли.
Прошел один месяц, пришла весть: «Булуджи и авганы соединились и идут». Оказывается, они так прошли через пустыню, что мы ничего не узнали, направились в кашанскую землю, разорили окрестности Кашана, некому было ответить им. Разгневался шах и послал на них войска» [но] не сумели они навредить им, обратили те в бегство и разбили войска шаха. Оставались булуджи в кашанской земле. Получили мы указ шаха, писавшего царю: «Разорили они землю мою и разгромили мое войско, направились к твоей земле, покажи доблесть свою, не разреши им уйти безнаказанными».
Но если даже [царь] не получил бы приказа, было в правилах его — откуда бы ни появился враг, не отпустит без боя. Послал дозорных, известили дозорные: «Выступили и направляются по систанской дороге». Обрадовались мы и выслал [царь] царевича Левана и собралось войско Кирмана, прибыли мы в Бам, на шестидневном пути от Кирмана. Как узнал царь о том, что они следуют по той дороге, — выступил с отрядом грузин, прибыл в Бам. Шли мы, клянусь вашей головой, проходили [в день] двадцать агаджи, а иногда и больше и на двадцатый день догнали их. Стояли они лагерем у Лирике. Была там пустыня, никаких строений, вода если и встречалась, сказали бы вы, что соленый рыбный суп. Пришло указанье божье, установили мы их расположение, послал царь вперед брата, придав ему кирманское войско и некоторых грузин. На двадцатый день, как-только небо — украшение вселенной — дало нам свет, обратились мы к богу, сели на лучших коней и подошли к ним спереди. Увидев нас, не смогли уйти и засели в укрытиях. Была скала большая, на той скале была построена каменная насыпь, ниже скалы [возвышались] два холма, поменьше той [скалы]. Обратились мы к богу, ударили в набат, снизу [атаковал] царевич и сверху царь, открыли пальбу. И во время этой пальбы подошел хан Систана, спросил:
«Послушались вашего указа [и явились] и с какой стороны мне напасть на них». Обрадовались мы его приходу, ибо подошел он вовремя. Велели им атаковать слева, выглядели они неплохо, если бы довели дело до конца. Клянусь солнцем вашим, сказали бы вы, что взяли они укрепления: поскакали, подошли к скале, соскочили с коней, взялись за сабли, атаковали пешими. Обеспокоились грузины, стали рваться в бой, так как успех их унижал нас, прикрикнули на нас старшие.
6
Ш. Руставели, Витязь в тигровой шкуре, дословный перевод.