Страница 15 из 32
Однажды он сел в лодку, взял с собой мех воды и пробыл на море несколько дней. Вот что рассказывает об этом капитан Шахрияри, один из мореходов Китая.
«Однажды, по дороге из Сирафа в Китай, я проходил между Китаем и Сенфом, мимо Сендал-Фулата[98] у входа в Санджийское море, называемое также Китайским[99]. Ветер внезапно спал, и наступило полное затишье; море успокоилось. Мы бросили якорь и в течение двух дней не трогались с места. На третий день мы издали заметили в море какой-то предмет. Я велел спустить лодку и сказал четырем матросам: “Поезжайте и посмотрите, что там такое чернеется”. Вернувшись, матросы на наш вопрос: “Что это такое?” — ответили: “Это капитан Абхара сидит в лодке с мехом воды”. — “Так почему же вы не привезли его?” — воскликнул я. — “Мы старались его уговорить, — ответили посланные, — но он говорит: “Я перейду к вам только с тем условием, чтобы стать на место капитана и управлять судном, и за это я возьму плату в тысячу динаров товарами по сирафскому курсу; а иначе ни за что не пойду”. Эти слова задели нас. Я спустился и подъехал к Абхаре с частью моих людей. Он преспокойно сидел в лодке, подымаясь и опускаясь вместе с волнами. Мы приветствовали его и умоляли перебраться к нам, но Абхара ответил: “Ваше положение хуже моего; я скорее, чем вы, могу рассчитывать на спасение. Однако если вы дадите мне тысячу динаров товарами по сирафскому курсу и предоставите мне управлять судном, — я к вам поднимусь”. И мы сказали себе: “На этом корабле много товаров и всяких богатств и множество людей. Нам не мешает воспользоваться советами Абхары, даже ценою тысячи динаров”.
Итак, Абхара, захватив свою лодку и мех, поднялся к нам на судно. Едва он очутился на борту, как сказал: “Дайте мне товаров на тысячу динаров”. Мы вручили ему их». Спрятав свое имущество, он обратился к капитану: “Сядь в сторонку!” — и тот покорно удалился со своего места. «“Нужно приниматься за дело, пока есть у вас время!” — сказал тогда Абхара. — “Что же нам делать?” — спросили мы. — “Бросьте а море все тяжелое!” Мы послушно кинули в воду около половины нашего груза или еще больше. “Теперь срубите главную мачту”. Мачту срубили и сбросили с судна. Наутро Абхара приказал: “Поднимите якорь и оставьте корабль плыть по течению”. Мм и это исполнили. “Перерубите канат главного якоря!” — приказал Абхара. Мы перерубили его, и якорь упал в море. “Теперь сбросьте такой-то якорь”, — и он продолжал так распоряжаться, пока мы не выбросили в море шесть якорей. На третий день поднялась туча, подобная маяку. Скоро она рассеялась в море, и началась такая ужасная буря, что, если бы мы не выкинули груза и не срубили мачты, судно утонуло бы с первой волной. Непогода продолжалась трое суток; корабль взлетал и нырял без якоря и без паруса, и мы не знали, куда нас несет. На четвертый день ветер стал слабеть, а к концу дня совсем стих, и море окончательно успокоилось. На пятое утро повеял ветер, и море благоприятствовало плаванию. Мы смастерили мачту, подняли парус и с божьей помощью благополучно прибыли в Китай, где на время остались торговать. Затем мы исправили судно, приладили новую мачту вместо той, которую бросили в море, и выехали обратно из Китая в Сираф.
Приблизившись к тому месту, где впервые увидели Абхару, мы обнаружили остров с горами. По приказанию Абхары мы бросили здесь якорь, и пятнадцать человек спустились в лодку. А Абхара указал нам на одну из этих гор и сказал: “Плывите туда и возьмите такой-то якорь”. Мы удивились этому, но не стали противоречить; люди отправились и, действительно, возвратились с якорем. Тогда Абхара указал нам на другую гору, и матросы опять привезли оттуда якорь. Затем он велел поднять паруса, и мы поплыли дальше. “Как же ты узнал про эти якоря?” — спросили мы нашего гостя. Абхара ответил: “Ведь я встретил вас здесь в первый день лунного месяца. В это время вода прибывает, а теперь она уже успела порядочно убыть. Вы находились между островом и подводными горами. Когда вы по моему приказанию сбросили тяжелые товары, мне пришло в голову, что в Китае мы можем обойтись и без якоря; между тем остальные товары весили не больше якорей, а ценность имели вдвое большую. Было необходимо облегчить судно, поэтому я приказал сбросить якоря. Три якоря очутились на горе, когда остров показался из воды, а три остальных попали под воду — “Но как ты узнал про бурю и про убыль воды?” — “Ведь это море, — ответил Абхара, — было исследовано еще до меня, да и я сам испытал его. В начале каждых тридцати дней вода так сильно убывает, что открываются эти горы. Во время этого отлива с морского дна подымается сильная буря. Корабль, на котором я плыл, разбился о вершину одной из этих скал, а так как была ночь, отлив застиг меня врасплох. Я спасся на своей лодке, но ваше судно находилось как раз над этим островом; и если бы вы еще хоть час оставались на этом месте, оно непременно разбилось бы о скалу”».
Этот Абхара изъездил моря, про его морские приключения ходит много рассказов, а этот — один из самых удивительных.
Мухаммад ибн Бабишад рассказывал мне, будто однажды он ехал на своем корабле из Фансура в Оман. Пройдя море Херкенда[100], он вошел в Индийский океан и направился к странам Запада. «К которой именно из западных гаваней ты думаешь пристать?» — опросил его капитан судна. — «Я пристану к Рейсуту[101], — ответил Мухаммад, — быть может, фарсахом ниже или выше». А капитан сказал: «Мы пристанем к такой-то гавани на пятьдесят фарсахов ниже Рейсута». И они побились об заклад, что проигравший раздаст двадцать динаров в виде милостыни бедным. А между Рейсутом и местом, где они тогда находились, было по меньшей мере четыреста фарсахов. После пятнадцати дней пути они подумали, что уже приблизились к западным горам, и проговорили до ночи о своем споре. На утро следующего дня вахтенному приказали подняться на мачту; но он ничего не увидел, и ему разрешили слезть. После вечерней молитвы Мухаммад ибн Бабишад вдруг заявил: «Вот показались очертания гор!» — «Мы ничего не видим», — сказали остальные. Капитан приказал вахтенному подняться на мачту. И едва матрос взобрался на верхушку мачты, как тотчас же крикнул: «Пусть помилует бог того, кто возгласит: Аллах велик!» И все закричали: «Аллах велик!» — и ликовали и плакали от радости и великого счастья. Так они шли всю ночь до приближения зари, а перед рассветом Мухаммад ибн Бабишад приказал бросить якорь. Когда якорь был брошен и парус спущен, он обратился к капитану: «Где мы теперь находимся?» Капитан ответил: «В таком-то месте», — и назвал гавань, отстоявшую от Рейсута на сорок фарсахов. — «Мы у самого Рейсута, — сказал Мухаммад ибн Бабишад, — или против него, или выше его на выстрел из лука». Наутро судно оказалось у самого Рейсута, и Мухаммад ибн Бабишад сказал: «Если ты, будучи в море, пожелаешь узнать, нет ли вблизи земли, посмотри во время заката в сторону заходящего солнца: если там гора или остров, ты увидишь их совершенно ясно».
Один моряк рассказывал мне, будто между Ханфу[102], столицей Малого Китая, и Хумданом[103], столицей Большого Китая[104] (это из обоих Китаев более могущественный, и там живет великий багбур[105]), будто в этих местах протекает река с пресной водой и стремительным течением. Она шире, чем Тигр около Басры; на берегах ее попадаются магнитные горы. По этой реке невозможно проплыть, если на кораблях есть железо, потому что эти горы обладают такой силой, что притянут такое судно к себе[106]. Всадники проезжают по этим горам на неподкованных лошадях и берут седла, в которых нет железных частей, деревянные стремена и удила.
Один из капитанов, по имени Имран Хромой, рассказал мне, что в триста двадцать пятом году[107] он с несколькими кораблями отправился из Омана в Джидду.
«Дорогой налетел сильный ветер, так что часть груза пришлось выкинуть; одни из судов отстали, другие тут же погибли. Мы поплыли дальше. Между Камраном[108] и...[109] нас застигла сильная буря с ужасным переменчивым ветром. Якоря оборвались; корабли не могли удержаться на месте и стали носиться по воле ветра. С нами было несколько судов из Адена, Галафики и Асра[110], между прочим, и одна галафикская барка, новая и красивая. Смотрю, а волны и ветер уже бросили ее на подводную скалу; волны перекатились через нее, и барка опрокинулась. Я и теперь помню, как люди и вещи падали в море друг за другом с вершины этой скалы. Все потонули, и никто из них не спасся».