Страница 6 из 8
Всеволод очень тонко понимал и футбол, и хоккей. Помню, когда он стал тренером хоккейной сборной, Виктор Кузькин, известный цеэсковский защитник и капитан сборной, с восхищением рассказывал мне: «Бобров мало говорит, зато показывает много, да так, что дух захватывает». То же самое у него было и в «Спартаке». Да что вы хотите, если он Зингеру в двусторонней игре 3— 4 шайбы всегда почти забросит, а тогдашние корифеи, Майоровы да Старшинов, от силы одну-две.
Хочу добавить к рассказу Шувалова то, что пришлось однажды услышать от Бориса Майорова. Поехал «Спартак» в турне по Италии — товарищеские встречи. Команды там вполне приличные, хотя и не высшего международного класса. И естественно, что мы побеждали, иногда с немалым счетом. Но по окончании турне выяснилось, что больше всех шайб забросил играющий тренер Бобров, уже в возрасте, тогда как мы, игроки сборной СССР, оказались куда как менее результативными. Да и припоминаю, что голы все какие-то странные забивает Всеволод Михайлович — то посредине ворот, хотя там вратарь, то в ближний от голкипера, вроде прикрытый угол. Спросил его, в чем все же секрет. Он ответил: «Я смотрю, как вратарь перемещается, как увижу, что у него центр тяжести сместился, так бросаю под ту ногу, на какую он опирается в этот момент. Вот и весь секрет». «Я только головой покачал», — закончил свой рассказ Б. Майоров.
Н. Пучков: Мне посчастливилось около 10 лет пройти рядом с Всеволодом Бобровым по жизни. Он был прежде всего отличный мужик, рубашку последнюю отдаст тому, кого любит и уважает. Он был терпим, нетерпим был с наглецами, только с ними этот необычайно внутренне деликатный человек мог позволить себе грубый жест. Помню, как он намеренно унизил одного ничтожного типа, смазав его по физиономии пачкой денег. В общем, Бобров держался со всеми ровно как тренер. Как игрок постоянно требовал игры на себя, справедливо полагая, что ему по плечу то, что иным кажется недоступным. Тут он, правда, хватал порой и через край. К себе, в свой внутренний мир Бобров подпускал трудно, с большим разбором, хотя его постоянно окружала толпа приятелей и обожателей.
Всегда поражался его удивительным постижением любого игрового вида спорта. При мне, помнится, впервые брал в руки теннисную ракетку и казалось, что на корте выступает разрядник. Играй Всеволод в волейбол, баскетбол — все равно стал бы выдающимся спортсменом. Говорят, будто Всеволод не любил трудиться — ни на поле, ни на тренировках. Это совершенное заблуждение. На поле или на льду он не тратил себя на бесполезные метания туда-сюда для изображения интенсивной деятельности в матче. Он всегда готовил себя к решающему рывку, финту, прорыву, к результату, к голу. И делал это с непревзойденным мастерством. Но он и в трудолюбии, скажу я вам, был талантлив. Помню, как нравилось ему дополнительно тренироваться с вратарем, со мной в частности. Вот, например, отрабатывает он свои кроссы. Пройдет не 30 раз, а всего пятнадцать. Но как! С какой интенсивностью, с какой полной отдачей. Или набивал он свои точки, то есть отрабатывал броски с любимых позиций. Сделает не 50 раз, а всего 20. Но с какой тщательностью, в какой неподражаемой динамике. Вот это я и называю — быть талантливым и в трудолюбии. Безусловно, природная
одаренность позволяла Боброву совершать то, что другим недоступно. Но по крайней мере легкомысленно считать, что он не шлифовал, не берег, не оттачивал свой огромный талант.
Но еще важней в нем вот что. Спорт, футбол, хоккей не являлись для него лишь средством заработать на жизнь. Это теперь стал моден исключительно меркантильный взгляд на хоккей. Всеволод смотрел на спорт как художник, он жить не мог без футбола и хоккея. Мало ему было результата или вознаграждения, в его времена, прямо скажем, скромного сравнительно с нынешними заработками. Точно такое отношение я встретил у Боба Халла и Кена Драйдена, когда беседовал с ними. Пусть разные вещи — артист, художник и спортсмен. Но в чем-то существенном они сходны. Как художник или пианист ни дня прожить не может без палитры, кисти, карандаша, клавиатуры, инструмента, так же эти канадские профессионалы не способны жить без хоккея, жить, не пропуская через себя каждодневно хоккей. Таким же был Всеволод Бобров. Ныне подобных ему немного у нас.
...Ход клубка воспоминаний — особенный ход. То привычно отматывает назад, в прошлое. То вдруг дернется, будто уколотый, и, забирая по соседней нити, уже катится обратно, в настоящем, в будущем. Да и возможно ли иначе? Что прошлое без горизонта и есть ли люди, идущие вперед с головой, повернутой назад? Наверное, есть. Но только не эти двое.
Пучков и Шувалов то и дело прерывались, чтобы обратиться к хоккею сегодняшнего дня, к отдельным аспектам техники, не скупились на критические суждения, высказанные хоть и с сердцем, но с такой неподдельной задетостью за будущее спорта, с такой растревоженной заботой о его судьбе, что я не всегда решался вернуть их к первоначальной теме, дабы какую-то стройность изложения соблюсти. К тому же оба работают теперь с детьми, а потому, наверное, это будущее хоккея воспринимается ими с особенной остротой: ведь только малая часть его в их собственных руках, в дальнейшем грядущим вершат другие. При этом сразу же подчеркну, что порой оценки Пучкова и Шувалова расходятся диаметрально. Тем интересней, надо полагать, выслушать обоих.
«ПЛОЩАДКИ НЕ НАДО УМЕНЬШАТЬ». ОЦЕНКА И ПРОГНОЗ
В. Шувалов: Только одно условие — все, что выскажу, не относите за счет ворчания ветерана, которому прошлое — все свет, нынешнее — все тьма. У меня этого нет и никогда не было, я без пристрастий, потому что душой болею за наш хоккей. Я безусловно патриот, думаю, доказывал это полной отдачей сил, когда выступал и выигрывал вместе с командой чемпионат мира и олимпийские игры. Но не могу понять такое вот утверждение, в ходу оно и сейчас, наверное: «Нам не важно, ЦСКА ли, «Динамо», «Трактор», ты подай нам
сборную, ты подай нам олимпийские медали, хоть тресни, да подай». Так примерно всегда выглядела позиция «верхних» руководителей Спорткомитета и не только Спорткомитета. Понимай так, что победа на олимпиаде
— доказательство преимуществ социалистического строя. Гордость за свой национальный флаг — это гордость настоящего спортсмена, который отдает победе все, это говорить нечего. Но та вот точка зрения на спорт, на хоккей, когда все — в жертву сборной — вредная точка зрения. Правда в том, что сильные клубы — сильная сборная. Мы же в угоду суперкоманде армейцев (мои бывшие одноклубники после ВВС долго еще играли за ЦСКА, не могу не симпатизировать им) разорили подряд несколько команд, в том числе мой родной «Трактор».
Такое и раньше бывало, но Тарасов, например, приглашал не всех подряд, а только тех, кто подходил к стилю его команды. У Тихонова иначе. Я хорошо помню Виктора Васильевича. Он пришел к нам в ВВС совсем юным пареньком. Очень был старательный, трудолюбивый до крайности, аккуратный, клюшку только что не оближет — так тщательно готовился к играм и тренировкам. Еще больший, пожалуй, фанатик казался, чем Пучков. Днем и ночью мог на льду находиться. Играл надежно, но не хватало взрывной быстроты, по-моему, выше второй сборной он не поднимался. Верю, что и сейчас Тихонов фанатично предан хоккею, но стратегию его не одобряю. Вот шведы или финны — чуть не год, то новая сборная. У них — стимул. Они отдают за океан игроков, полных сил, а мы тех, кто, по существу, уже сыграл, и начинай, мол, все сначала, выжатый хоккеист. Заметно и другое: ни в игре ЦСКА, ни сборной нет тактических новинок. Иногда слышишь: вот тактика длинного паса... А она появилась еще у нас, в ВВС, — пас дежурившему в зоне Боброву... Грустно то, что наши нынешние хоккеисты будто из одного инкубатора вышли — одинаковые, глазу не за что зацепиться (не говорю об исключениях — Давыдов, скажем, Федоров, может быть, Буре). Они ничем не отличаются друг от друга. Где финты Боброва, Фирсова, Мальцева? Их нет, почти нет последователей в своеобразии. Так и слышу голос тренера в клубе, в молодежной или юношеской сборной: «Не води! Отдай пас, отдай немедленно!» Очень многим тренерам привита эта дурная привычка: пас ради паса, сыграй без риска, лишь бы очко-два приобрести, и это независимо от уровня соревнований. Это не навыки коллективизма, это коллективность ради коллективности, попросту — уравниловка: будь как все, не выделяйся. А теперь все подряд ворчат: нет личностей в нашем хоккее, нет оригиналов, зрителю скучно. А где их взять, когда с ранних лет ребят мучают стандартными, одинаковыми для всех упражнениями, мучают атлетизмом, выращивают силовиков. А нужны игровики, воспитывать нужно игроцкие качества, а они и в волейболе, и в футболе, и в баскетболе. Потом уж, будьте спокойны, проявятся в хоккее. Конечно, все взаимосвязано, все сложнее, но нужно уметь найти меру в дозировке упражнений и физической подготовки. Воспитывать нужно игрока думающего, не ищущего глазами тренера после каждого эпизода: одобряет или как? Игрока, который знает свои сильные, не схожие с другими, стороны и умеет использовать их.