Страница 51 из 53
Межевые рогатки, где собирают мыто за проезд, имеют право ставить только король и, после подписания хартии, герцоги, однако барон в своём праве — хочешь переправиться бесплатно? — да, ради Создателя, пожалуйста, хоть вплавь, хоть плоты строй, хоть брод ищи.
Впрочем, нам платить не нужно. Мы никаких товаров не везём. Да и сын феодала для монастыря не чужой человек. Поэтому братья вполне по приятельски перебрасываются шутками с парой баронских дружинников, заскучавших на своём посту.
Искупаться хочется аж до зубовного скрежета. Когда я последний раз плавал? Четыре, да, точно, четыре года назад. В Анапе. Там, правда, в это время вода зелёной от водорослей была, но я бы сейчас и от такой не отказался.
Нельзя. Не поймут. Слухи до Неллера о моей неадекватности мигом долетят. За одержимого не примут, зато посчитают ненормальным. Не хочу свой род расстраивать, Машу с Агнией, Рональда с Юлианой, да и Джея. Они ко мне по человечески отнеслись, что я, свинья им проблемы на пустом месте создавать?
А вот милорда Карла Монского искупать в реке бы не помешало. Несёт от него, как от помойки. Даже в пяти шагах от фургона-клетки ощущается.
— Что-то спросить хотите? — заметил он мой взгляд.
— Мы же вроде на ты? — напоминаю. — Тебе вино можно?
— Нужно. — усмехается.
— Понял. Распоряжусь.
Разводить костры и готовить горячую еду мы не стали. Пообедали взятыми на постоялом дворе готовыми продуктами, напоили лошадей и дали им отдохнуть, после чего тронулись дальше.
Едва монастырский отряд переехал реку, вокруг довольно резко сменился пейзаж. На смену лесам пришли перелески, оливковые рощи, виноградники и поля. Я конечно не агроном, но рожь от пшеницы отличаю. Большинство наделов были покрыты колосящимися всходами ржи, эта культура в наших краях даёт лучшие урожаи.
Баронский замок остался в стороне спустя три часа после привала, а вскоре мы доехали до монастырских земель, теперь моих.
Тут нас опять постигла неприятность. На этот раз отвалилось колесо у повозки милорда Монского. Походной кузни у нас при себе не оказалось, зато до обители оставалось совсем чуть-чуть, около пяти миль. Я согласился продолжить наш путь, оставив фургон на дороге под охраной пятерых монахов. Вышлем сюда ремонтников, сразу как доберёмся до монастыря.
— Милорд. — подъехавший спустя полчаса после расставания с фургоном брат Макс наклонился к оконцу. — Начались наши владения.
— Да, а, знаешь, я заметил. — хмуро киваю.
Вроде те же поля, оливковые рощи и виноградники, что и у соседа-барона, но внешний вид монастырских, теперь уже моих, крестьян удручает. Мужчины, женщины, старики, дети, все вкалывают согнув спины. Одежды рваные, а худоба людей такая, что непонятно, в чём душа держится.
Нет, проблемы средневековой жизни мне понятны. Бабы здесь рожают часто, и пусть две трети новорожденных или появляются на свет уже мёртвыми из-за плохого здоровья и каторжного труда матерей чуть ли ни до самого момента схваток, или не доживают до года, но всё равно население деревень растёт быстро, и вскоре пахотных земель не хватает, чтобы всех прокормить. Это я знаю. Но какого чёрта у меня крестьяне выглядят хуже, чем герцогские крепостные, графские или баронские? А я за время пути уже достаточно насмотрелся на разных тружеников села.
Поборы, которыми мои предшественники тут занимались и занимаются, явно больше разумного. Мало того, что кругом бунтуют, ещё и мои пахари начнут бузить. Нет, такое кино нам не нужно.
Монастырь показался, когда мы преодолели крутой взгорок. Что ж, впечатляет. высунув голову в оконце, как когда-то в детстве из нашего Москвича, когда ездил с отцом на дачу, смотрю на свой новый дом, дом, где я буду полновластным хозяином.
Стены монастыря высотой с четырёхэтажную хрущёвку. Башня только одна, надвратная, зато на каждом из пяти углов имеются выступающие вперёд площадки, на которых под навесами находятся баллисты и катапульты.
При виде нашего отряда и моей кареты, работавшие снаружи стен люди, а там расположены строения различных производств, побросали свои дела и принялись кланяться до самой земли. Уважают настоятеля, хотя этого четырнадцатилетнего паренька ещё не видели и не знают, какой из него получится господин. Авансом, можно сказать.
Во время занятий и работ, помню, воинское приветствие не выполняется, так то воинское и в другом мире. Здесь свои уставы. Почему не вижу встречающего меня почётного караула? Не положен, видимо. Ладно, со всем разберусь. И очень скоро.
Город Готлин. Графский замок. Виконт Виталий. В это же время.
Он только что проснулся и сейчас направлялся по коридорам в альков матушки. Вечернее солнце уже не заглядывало в узкие окна, и слуги зажгли масляные лампы.
Ничего удивительного в его позднем пробуждении не было. Всю ночь с друзьями кутил по трактирам, вернулся утром.
А что ещё делать третьему сыну графа, единственному в семье так и не получившего от Создателя дара, не ставшего аббатом монастыря из-за вдруг выскочившего из поганой помойки герцогского выродка и изгнанного из Неллера по распоряжению самой герцогини. Ещё напоследок пресветлая Мария, злобно сощурившись, призвала его благодарить, что не придётся иметь дело со стоявшим тогда с ней рядом милордом Ричардом Ванским, наглецом, ехидной тварью и непобедимым в дуэлях бретером.
А как виконта Виталия прилюдно оскорбил, издевательски унизил этот выскочка Степ? Весь герцогский дворец в тот же день об этом на каждом углу шумел.
Тяжело в девятнадцать лет чувствовать себя полным неудачником. Ничего, он себя ещё покажет.
— Эй. — виконт увидел стоявшую на коленях и отмывающую стены Ладу, девушку, взятую в холопство из крепостных за неуплату оброка её родителями. — Иди-ка сюда тварюшка.
Виталий грубо схватил служанку за костлявое плечико и потащил в нишу, прикрытую портьерой.
Холопка была худа как жердь, ещё не отъелась на кухонных объедках. Вчера виконт на неё покусился просто потому, что попалась по пути, и он был сильно пьян. Только у него ничего не вышло, большое количество выпитого вина помешало. Сейчас же он захотел исправить свой конфуз.
Поставил девушку на колени и заставил себя ублажать.
— На этот раз у тебя хоть что-то получилось. — он небрежно отпихнул её ногой, завязал верёвки на штанах и вышел из ниши. — Работай дальше. — бросил скривившись.
У графини Глории в алькове сидела её компаньонка, вдовая баронета Кольни. Все, кто приходил к хозяйке замка, давно не обращали на неё внимание, словно на мебель.
— Сын, ты знаешь, зачем я тебя вызвала? — спросила Глория, в свои сорок семь выглядевшая на тридцать.
— Донесли опять про меня? Матушка, прости. Ты же знаешь, как мне сейчас нелегко. Позволь мне хоть так повеселиться. В компании с друзьями.
— С друзьями? Повеселиться? Мальчик мой, да уже весь город болтает — и твои собутыльники приложили к этому немало усилий — что ты грозился отомстить своему кузену Степу. Ты не забыл, что вообще-то он сын, пусть и внебрачный, моего двоюродного брата, и что я сама из рода Неллеров? Успокойся уже наконец. Я прошу тебя. Кузине Марии я напишу, заранее предупрежу её, чтобы не обращала на твои глупости внимание. Уверяю, ей уже вскоре донесут. Возьми себя в руки. Подумаешь, балов лишили. В Неллере земля не заканчивается. Соберём урожай, продадим — с отцом твоим я уже поговорила — дадим тебе достаточно средств, чтобы ты смог поехать в Рансбур. Надеюсь, в столице ты найдёшь себе достойное место. Мы с отцом тебе найдём. На следующей неделе приезжает твой троюродный дядя из Парма, он даст тебе рекомендательное письмо к своему деверю, военному министру. Будешь служить при ставке армии. Неужели мы тебя оставим, сын? Всё будет хорошо, вот увидишь. А баронета Николая я приказала в замок не пускать. Не водись с ним больше.
Графиня Глория ещё час воспитывала сына, и когда тот ушёл, думала, что своей цели достигла, её несчастный мальчик успокоился.