Страница 3 из 6
— Кто это сделал? — выдавила гинеколог.
— Мы не знаем, но, наверное, медведь или волк, — стараясь сохранять самообладание, ответил я, хотя прекрасно понимал, как фальшиво и неуверенно прозвучали мои слова. — Какой-то крупный хищник.
Илко хмыкнул и покачал головой. Вчетвером мы уставились на него.
— Ты что-то знаешь? — нахмурился Гаврилов. — Это ночной визитер сделал, да? Кто это был?
Ненец пристально посмотрел на хирурга и тихо сказал:
— Надо уезжать. Я вызову вертолет по радио.
Илко вышел из смотровой: по коридору удалялись его шаги. Гаврилов схватил ружье и выскочил следом.
— Стой! — крикнул он. — Со мной пойдешь!
Когда они ушли, я плюхнулся на стул и потер лицо. Глаза щипало от ртутного света ламп, носоглотку саднил запах крови. Фокин подошел к трупу Галины Ивановны.
— Одежда целая, — сказал он, осматривая тело. — Если это был зверь, он наверняка бы разодрал куртку.
— То есть, это сделал человек? — голос Зориной сорвался. — Но кто на такое способен? Здесь что, маньяк ходит?!
Девушку била крупная дрожь, губы дрожали, лицо побледнело. Еще чуть-чуть, и паника накрыла бы ее с головой.
— Света, собирай вещи, — как можно спокойнее сказал я. — Мы уезжаем. Илко вызовет вертолет со спасателями, они будут здесь через несколько часов.
Зорина обхватила себя руками и, кивая головой, направилась к выходу.
В то же мгновение снаружи раздался истошный вопль. Еще секунда — и прогремели два выстрела.
Мы застыли в испуге. Первым очнулся Фокин:
— Это Илко кричал? — спросил он.
Я подбежал к окну. Вгляделся в сумрак: шел мелкий снег, и за его завесой с трудом просматривались темные бараки на другой стороне улицы. Фокин встал рядом со мной, часто и шумно дыша.
— Я их не вижу, — прошептал я.
— Что с ними случилось? — дрожащим голосом спросила Зорина.
Я отошел от окна.
— Очевидно, на них кто-то напал, и Гаврилов открыл огонь.
— Крик и выстрелы раздались со стороны домика Илко, — Фокин кивнул на барак через дорогу, чуть правее от нас.
— Пойду проверю, — я надел куртку. — Оставайтесь здесь и ждите нас.
Фокин и Зорина переглянулись.
— А вдруг на вас тоже нападут? — в глазах девушки блеснули слезы.
— Света, и что ты предлагаешь делать? Сидеть здесь? — я раскрыл дверь и вышел в коридор. — А вдруг Гаврилову и Илко нужна помощь? Галину Ивановну мы уже потеряли.
Я покопался в ящиках, расставленных у стены, и вытащил топор: мы кололи им дрова для печки. Теперь он станет моим оружием.
Стараясь не шуметь, я приоткрыл дверь и выглянул наружу. Лицо мазнуло холодом, а взгляд провалился в серый сумрак. На черную землю падал мелкий снег. К утру Нюртей укроет белым покрывалом.
— Гаврилов! Илко! — шепотом позвал я, не надеясь на ответ: мой голос они навряд ли услышат, а кричать я опасался, ведь где-то рядом бродил хищник.
Никто не откликнулся. Поселок казался безлюдным. Сжимая топор, я выскользнул на крыльцо и обернулся: в дверном проеме застыл Фокин. Он напряженно следил за моими действиями, готовый прийти на помощь в случае опасности. Я кивнул коллеге — «все нормально!», — и педиатр закрыл дверь на засов, оставив меня одного в сумраке и неизвестности. Но я сам этого хотел.
Помедлив немного, я стремительным броском пересек улицу. Спрятался за ржавыми бочками у барака. Отдышался — дыхание сбилось не столько из-за короткой пробежки, сколько из-за бурлящего в крови адреналина. В ушах стучало, во рту пересохло, топор оттягивал руку.
Я выглянул из-за бочки: на улице ни души. В окне амбулатории бледнели лица Фокина и Зориной, с тревогой следившие за мной. Почему-то захотелось помахать им, но я сдержался. Досчитав до десяти, я выскочил из укрытия и, пригибаясь, побежал к бараку Илко — до него оставалось не более тридцати метров.
У домика ненца я сбавил темп, присел возле груды старых ящиков, от которых пахло рыбой, и, прислушиваясь к малейшему звуку, высунул голову. На первый взгляд все было спокойно: впереди темнел барак, падал снег, редкими порывами дул ветер. Я вышел из-за горы ящиков и, сжимая топор, подбежал к дому. Кинул взгляд направо, где располагался загон для оленей, ожидая увидеть рогатых друзей Илко.
Олени валялись на земле. Из распоротых животов, сочившихся темной кровью, валил пар.
Я сглотнул. Нельзя терять время. Хищник где-то рядом, и с каждой минутой Гаврилову и Илко могла грозить все большая опасность. Впрочем, как и мне. Я крепче сжал топор, открыл дверь домика ненца и заглянул внутрь.
Я не спешил заходить: понадобилось время, чтобы глаза привыкли к полумраку. По обе стороны коридора тянулись двери. Когда-то здесь жили семьями коренные жители, решившие отказаться от кочевого образа жизни. Теперь же комнаты стояли заколоченными, и только одну из них занимал Илко: он говорил, что ему хватает. Насколько я помнил, берлога ненца скрывалась за второй дверью справа.
Осторожно ступая, я подошел к рассохшейся двери. Она была приоткрыта.
— Илко? — шепотом позвал я. — Гаврилов?
Никто не ответил, и я, распахнув дверь, зашел внутрь, обхватив топор обеими руками на случай нападения невидимого врага.
Илко лежал в углу, рядом валялись перевернутые стулья и стол. В тусклом свете, проникавшем из окна, на полу блестели темные лужи крови. Пахло порохом и железом. Я подбежал к ненцу и сел рядом. Он тяжело дышал и прижимал руку к плечу. По пальцам текли красные струйки, лоб покрылся испариной.
— Илко, ты как?
Я осторожно убрал руку ненца с плеча. Сквозь разодранную одежду зияла небольшая рана с рваными краями, подтекавшими кровью. Я достал платок и плотно приложил его к плечу Илко.
— Надави рукой и не отпускай, — сказал я. — Что здесь случилось?
— Он напал на меня, когда мы вошли, — прошептал ненец пересохшими губами.
— Кто напал?
— Хет, — выдохнул Илко.
Должно быть, до смерти напуганный, истекающий кровью ненец назвал на родном языке какого-то хищника, но у меня не было времени выпытывать перевод на русский. Куда важнее было другое:
— Где Гаврилов?
— Его нет, — ненец прикрыл глаза. — Хет утащил.
Мне хотелось как следует врезать Илко за его короткие ответы, но я вспомнил о врачебной заповеди: не навреди.
— Вы успели вызвать помощь?
Илко отрицательно качнул головой:
— Гаврилов стрелял. Промазал и попал в рацию.
Ненец кивнул на радиостанцию, лежавшую на полу рядом с опрокинутым столом. Ее корпус разворотило на куски. О вызове экстренной помощи можно забыть: в Нюртее отсутствовало покрытие сотовых операторов, спутниковых телефонов у нас не было, и вся связь с большой землей поддерживалась через старенькую радиостанцию Илко.
Я выпрямился и оглядел пол в поисках двустволки Гаврилова, но не нашел ее. Наверное, хищник уволок хирурга вместе с оружием. Но я кое-что вспомнил.
— Илко, у тебя же было ружье? Где оно?
Ненец указал на шкаф у стены. Я подбежал к нему и, покопавшись среди коробок и разного скарба, вытащил ИЖ-43 — с таким же ружьем я в детстве ходил на охоту с отцом. Я пошарил по полкам и нашел начатую коробку с патронами. Зарядил два ствола, остальные боеприпасы высыпал в карман куртки.
Когда я обернулся, Илко уже стоял на ногах. Он пошатывался, прижимая ладонь к плечу.
— Надо найти Гаврилова и зашить твою рану, — сказал я.
— Нет, — неожиданно твердо ответил Илко. — Надо уезжать. Здесь опасно. Доберемся до грузовика.
Древний «Урал-375» доживал свой век на задворках поселка, и пару раз в год Илко развозил на нем группы геологов, любивших забраться в труднодоступные участки тундры. В остальное время железный монстр служил объектом для фотоснимков на память.
— А на грузовике куда? — я осторожно выглянул в окно, проверяя обстановку снаружи. Сумрак и снег — и больше ничего.
— До Лабытнанги, — Илко проковылял к двери. — Там люди.
Мы выбрались из домика и, то и дело озираясь, побежали к амбулатории. Я отдал Илко топор, а сам держал ружье, готовый в любой момент открыть огонь. Заметно стемнело, и ветхие строения поселка, казавшиеся исполинскими черными гробами, тонули в полумраке.