Плата за свободу

– Это было ограбление и нападение на полицейского с использованием оружия. Мой подчиненный получил тяжелое ранение. У нападающих был лазерный Glock-143. Мои офицеры действовали в рамках закона, – сразу парировал Гансалес.

– Не перебивай старших по званию, я сам все прекрасно знаю. Видео с дронов я уже просмотрел и сразу же приказал удалить. Сегодня открытие Статуи Новой Свободы и нам не нужны неприятности, тем более, с фёрстменами. Подчисти у себя все, видео с патрульного автолета полицейских удали. Стреляли первые твои подчиненные, никакого ограбления не было. Этим олухам по выговору. Ты все понял?

– Сэр, полицейский получил ранение, ему положена компенсация. Если мы признаем виновным в происшествии нашего сотрудника, в таком случае никаких дополнительных выплатах он не получит.

– Ты что, тупой, Гонсалес? Делай, что тебе говорят или завтра вылетишь с работы. Это не мои проблемы, это ваша плата за свободу. Понял меня?– начальник полиции не стал дожидаться ответа и прервал видеозвонок.

Гонсалес устало потянулся, достал сигарету и начал курить, делая глубокие затяжки. Четко продуманный и несколько раз отрепетированный план начал разваливаться, еще не успев начаться. Он постарался предусмотреть каждую мелочь. Харриса поставил на самый спокойный участок, проинструктировал его, чтобы не подставлялся. Тут уж, как говориться, от судьбы не уйдешь. Если что-то должно произойти, это обязательно произойдет. Харрис ранен, найти ему замену в такие короткие сроки практически невозможно. Логика и здравый смысл подсказывали два варианта. Первый и самый оптимальный – отменить намеченную операцию, второй, и самый рисковый – послать вместо Харриса другого сотрудника. В его отделении служило много хороших полицейских, но такую ответственную миссию он мог доверить только проверенному и, самое главное, сообразительному работнику.

– Спокойно, Даниэль, не торопись. Подумай, что можно сделать, – размышлял он сам с собой, – напарником у Харриса был Майкл Коллинз. Давай посмотрим, что этот молодой полицейский из себя представляет. Помнится, Райли его всегда хвалил.

Гонсалес открыл личное дело Коллинза и стал читать загруженную на экран информацию – образование восемь классов, в полицию пошел по убеждению – хочет навести порядок, по крайней мере, в пределах отведенного ему участка. Есть постоянная сожительница и даже содержит воспитанницу. Наркотики не принимает, никаких операций по смене пола и других извращенных наклонностей за ним не замечено. Ну что ж, Майкл, посмотрим, сможешь ли ты заменить Харриса.

Когда Харриса отправили в больницу, а девушек передали врачам, я поехал в участок. Меня вызывал шеф нашего отделения полиции.

В отдел я вошел часа в два ночи, шеф сидел у себя в кабинете и дымил сигаретой. В здании полицейского участка запрещено курить, но шефу на это было глубоко наплевать. Странно, алкоголь и слабые наркотики употреблять было можно, а вот курить – нельзя.

Парни в участке мне кивнули. У них сегодня была не такая спокойная ночь, как у меня – кто-то брал штурмом банк, захваченный грабителями, кто-то зачищал станции метро. Надо сказать, зачистка подземки у нас считалась самым опасным мероприятием. Метро стало практически законной территорией бандитских кланов. На каждой станции банды оборудовали для себя штаб-квартиры, из мешков с песком или бетонных блоков соорудили огневые точки, установили в них крупнокалиберные пулеметы и гранатометы, а по периметру поставили системы слежения. В метро велась постоянная мини-война. Бандитские группировки воевали друг с другом, и в тоже время, отбивали нападения полицейских. Обыкновенные граждане в подземку не спускались, выйти оттуда живым было просто не возможно. Естественно, поезда в метро давно не ходили.

Гонсалес славился своей прямолинейностью и неподкупностью, был одним из немногих, оставшихся в строю, полицейских старой гвардии, выполнявших свою работу на благо государства и посвятивший свою жизнь борьбе с преступностью. Он очень щепетильно относился к подбору персонала, поэтому в нашем отделении работали только нормальные мужчины и женщины. Гомосексуалистам, трансгендерам и наркоманам вход в наш участок был строго запрещен.

Гонсалес сидел, облокотившись на стол, в одной руке держал стилус, в другой сигарету. Стилусом он довольно быстро царапал что-то в своем планшете, периодически подносил сигарету к губам, делал короткую затяжку и выпускал сизое облако табачного дыма. Шеф показал мне рукой, в которой держал сигарету, на стул, при этом пепел с сигареты упал ему на планшет.

– Будь оно неладно, – тихо ругнулся Гонсалес, сдувая пепел с экрана, – рассказывай, что вы с Харрисом сегодня устроили? Фёрстмена подстрелили? Мне уже начальник полиции Нью-Йорка звонил и был сильно недоволен вашим поведением.

– Сэр, нам поступила ориентировка на ограбление. Когда мы прибыли на место происшествия, сразу увидели, как, трое фёрстменов избивают двух белых девушек, рвут на них одежду и пытаются принудить к интимной близости.

– Это я знаю Майкл, – шеф устало махнул рукой, – ограбление было?

– Да, сэр. Они отняли у девушек видеофоны и сумочки.

– Хорошо, а кто первым начал стрелять?

– Их вожак сэр, самый здоровый фёрстмен. У него был лазерный Glock-143. Его ни с чем не спутаешь, большой ствол с охладителем и огромный накопитель в виде рукоятки. Я такую модель только по телевизору видел.

– Я все понял, Майкл, – Гонсалес еще раз затянулся сигаретой и затушил ее в пепельнице, – значит так, видео с твоего автолета удалишь, в рапорте напишешь, что это вы первые начали стрелять. Не разобрались, было темно и все такое. Сожалеете о случившемся. Получите по выговору с Харрисом, и на этом дело замнем. Или меня и вас завтра вышвырнут с работы. Понял меня, офицер?

Если честно сказать, я был не удивлен. Такие неприятности стали случаться в последнее время все чаще – то оштрафуют, а то сверхурочно заставят пахать несколько суток. Зарплаты на жизнь катастрофически не хватало, а вкалывать приходилось все больше.

– Не совсем, сэр. Фёрстмены нарушали закон, мы обязаны были принять меры. Сэр, я считаю, что мы сделали все правильно.

– Майкл, ты хочешь завтра быть уволенным?

– Нет, сэр.

– Тогда иди и выполняй, что тебе приказано. Все, разговор окончен.

– Разрешите идти, сэр.

– Постой Майкл, – Гонсалес остановил меня, помолчал несколько секунд, закурил новую сигарету и только после этого продолжил разговор, – есть вариант компенсировать тебе штраф от предстоящего выговора. Старший сержант Харрис Райли получил ранение, а ведь он назначен в оцепление на завтрашнем, – Гонсалес посмотрел на часы, – нет, уже сегодняшнем открытии Статуи Новой Свободы, слышал об этом?

– Конечно, слышал, сэр. Все стереовизоры и весь интернет забиты рекламой предстоящей церемонии. Я видел ролики – колоссальное сооружение, просто дух захватывает, триста метров в высоту вместе с постаментов, двести метров высота самой Статуи.

– Да, все верно. Только пол-Гудзона для этого пришлось засыпать и старую Статую Свободы снести, – усмехнулся Гонсалес, – чем она им помешала, не понимаю. Построили бы рядом новую, так нет же, у нас теперь Новая Свобода и, естественно, должна быть новая статуя, – в голосе Гонсалеса почувствовалась нескрываемая ирония, – а чем эта Новая Свобода лучше старой? Ладно, сейчас не об этом. Ты пойдешь в оцепление вместо Харриса. На твой видеофон я сброшу все координаты и телефоны, также выпишу тебе направление и коды пропуска. У тебя четыре часа Майкл, пока можешь отдохнуть в любой свободной камере. Слушай меня дальше сынок, – Гонсалес пристально посмотрел на меня, – это большая ответственность. Тебе предстоит защищать самого министра социальной поддержки Соединенных Штатов Америки. Ты знаешь, какая обстановка сейчас в стране – полно бандитов, террористов, сепаратистов, которые ходят по улицам городов с винтовками в руках и стреляют в кого попало. Для обеспечения порядка на церемонию соберут сотни полицейских и агентов ФБР, но, поверь моему опыту, никакие мероприятия не могут гарантировать стопроцентную безопасность. Тебе предстоит доказать, что ты настоящий полицейский, Майкл.