Безликая королева

Умиротворенная ночь раскинулась над Реведасом, во всяком случае, в тех местах, где было безлюдно или люди благоразумно заперлись в домах, помолившись на сон грядущий. Из сумбурного сна, сопровождаемого пляской красок и теней, забытых и воображаемых образов, девушку вырвал приглушенный стук. Сначала она не отреагировала, лишь перевернулась на другой бок, плотнее укутавшись в покрывало, и попыталась вернуться к неведомому карнавалу, что с каждой секундой отдалялся и в конце концов превратился в крохотную точку, расползшуюся чернильным пятном необъятной тьмы. Стук повторился. Хаара открыла глаза. Мрак заполнял комнатушку, в которой она спала, но как будто слегка оторопел и отступил, когда девушка очнулась. Гости приходят ночью. Покинув стены замка, девушка в полной мере осознала смысл этой фразы. Разумнее всего игнорировать, но принцессе хотелось выспаться, все-таки грядущий день она планировала провести в седле.

Приподнявшись, Хаара нащупала рукоять меча. Снова стук. Подозрительная настойчивость. Ступни коснулись скрипящих половиц, от которых веяло холодом. Передвигаясь на носочках, девушка добралась до двери и, заведя за спину правую руку, крепко сжала эфес. Сталь весила больше древесины, и обращаться с ней было сложнее, однако Хаара не сомневалась в приобретенных за прошедшие годы навыках. Она прислушалась, но по ту сторону воцарилась пугающая тишина. Щелк. Дверь приоткрылась с угнетающим стоном. «Ну же, иди сюда». Хаара напряглась, готовясь дать отпор чему угодно, но атаки не последовало.

– Помогите мне, пожалуйста… – тонкий надрывный голос ворвался в ночное безмолвие.

Он принадлежал мальчику, стоявшему на пороге. Ростом он был Хааре по пояс. Его лицо, невольно вызывавшее сострадание, озарял призрачный лунный свет. Правую щеку уродовал порез, из которого сочилась кровь, в темноте напоминающая смолу золотисто-черного цвета. К босым ногам, перепачканным почти до колен, пристали сухие листья и соломинки. Одежда, порванная в нескольких местах, висела на худощавом теле.

Мальчик приподнял голову, посмотрев на Хаару с мольбой, и прошептал:

– Они убьют меня… пожалуйста, впустите. Позвольте спрятаться. – Тонкие губы задрожали, готовясь издать мучительный стон. Девушка сильнее сжала пальцы, чувствуя вес меча.

– Прости, – холодно сказала она. – Мальчикам вроде тебя не следует бродить по ночам. – И едва малец успел понять, насколько ответ не оправдывает его ожиданий, воздух разрезал свист стали.

Лезвие пролетело над головой мальца, который, в свою очередь, пригнулся, не позволив сразу же себя разрубить. Лицо его мгновенно приобрело озлобленное выражение. Мальчик оскалился, словно хищник, и, ядовито зашипев, кинулся на Хаару. Маленькая голова с треском разорвалась пополам, являя чудовищную клыкастую челюсть. Прыжок позволил существу в одно мгновение взмыть над девушкой и протянуть к ней руки, покрытые мелкими шипами. Хаара пригнулась, подавшись вперед, так, что хищник перелетел через нее. Она развернулась, и в это же мгновение существо устремилось вперед, не давая возможности занести меч. Хаара пнула его в живот и оттащила от дома. Зубастая челюсть вцепилась в правую руку. Девушка вскрикнула, перехватив эфес левой, вскинула меч и рубанула по твари. Клыки сильнее вонзились в плоть, и Хаара нанесла еще один рубящий удар. «Не откуси мне руку, тварь», – подумала она, стиснув зубы от боли. Струя крови ударила в лицо. Часть раздвоившейся головы упала к ногам, но зубы еще впивались в мясо, пусть и несколько ослабив хватку.

Из хижины выскочил растрепанный Карлайл с перекошенным от ужаса лицом. Казалось, он только сейчас услышал шум и пришел в замешательство от увиденного. В одно мгновение он преодолел расстояние до девушки, взмахнул клинком и опустил его на тело когтистого существа, позволив останкам свалиться под ноги Хаары и забрызгать их темной слизью. Девушка выругалась и отступила. Она выронила оружие и схватилась за руку, на которой расцвели глубокие раны. Горячая кровь, стекая по запястью и пальцам, стремительно капала на землю, впитывающую ее, словно нектар.

– Хизер! Проклятье! Что ты творишь? – Бросив меч, Карлайл бегло осмотрел ранение. – В дом. Давай быстро, пока яд не распространился! – Подталкивая принцессу в спину, мужчина завел ее обратно в хижину.

Он зажег свечу, дабы осветить пространство, и стал бегло перебирать вещи в старом деревянном шкафу. Вскоре достал оттуда бутылек с коричневой жидкостью, порвал какую-то тряпку, смочил ее и приложил к окровавленной руке. Хаара дернулась и закричала, но мужчина схватил ее за плечи, не дав подняться. В руку словно вонзилась тысяча раскаленных игл. На глаза девушки навернулись слезы. Она стиснула зубы и зажмурилась, не зная, как вынести эту боль.

– Терпи, скоро полегчает.

Хаара согнулась, прижав голову к коленям, и стала делать глубокие вдохи, стараясь абстрагироваться от острого ощущения. Постепенно боль перерастала в агонию. Проклятый садал[8]… как же легко он всадил в нее зубы!

– Сиди здесь, я заберу оружие и запру дверь, – с этими словами Карлайл вышел, оставив девушку наедине с крохотным пламенем свечи.

Хаара слушала собственное прерывистое дыхание и пульс, что ударом молота отзывался в висках. Через пару минут боль начала спадать. Вскоре вернулся Карлайл. Он громко задвинул засов и оставил оружие у входа, прежде чем шагнуть в комнату. Пламя свечи отбрасывало на его лицо жутковатые тени. Нахмурившийся мужчина выглядел многим старше своих лет. Он присел около Хаары и с беспокойством коснулся ее руки.

– Дай посмотрю. – Девушка не стала возражать. Мужчина внимательно изучил следы от укуса, налил на тряпку еще раствора и обмотал ею руку. – Повезло, что не оторвал. Чем ты вообще думала? Нельзя открывать дверь по ночам. Забыла? С наибольшей вероятностью там могут оказаться садалы или еще кто пострашней.

– Знаю… я собиралась убить его сразу же, но…

– Но не убила. Хаара, мне что, теперь ночами не спать, чтобы ты не наделала глупостей? Следить за тобой, как за ребенком?

– Я в порядке, Карлайл, и не нуждаюсь в наставлениях. Возвращайся в кровать, ничего не отменяется. Утром отправляемся в столицу.

– Поразительно! – саркастически усмехнулся он. – До нее пять дней пути. Ты и в седле не удержишься.

– Не переживай. – Хаара поднялась на ноги, прижимая к груди перевязанную руку. Она отвернулась, чтобы не видеть осуждающего взгляда мужчины и не показывать ему опухшие от слез глаза. – Удержусь.

– Ты вообще о себе не печешься? Откуда в тебе столько самоуверенности? – Карлайл вскочил, не в силах сдерживать нахлынувшие ярость и недоумение. Ее ровная спина была для него вызовом, протестом против его отцовской любви. – Неужели забыла, что такое настоящая боль? Забыла, что в этом государстве убивают, и убивают жестоко? Кем ты мнишь себя? Бессмертной?

– Скорее удачливой. Всегда вторая, всегда слабее. Но, смотри-ка, я до сих пор жива, чего не скажешь об Иландаре.

– Ты жива благодаря мне.

– И правда. Надеюсь, ты об этом не сожалеешь.

Мужчина неодобрительно покачал головой.

– Не неси чушь.

– Доброй ночи, Карлайл.

Мужчина промолчал, глядя на девичий силуэт, скрывшийся в соседней комнате. Легкомыслие и безрассудство принцессы поражали и пугали одновременно. Как она может так просто уйти и снова лечь спать, когда еще несколько минут назад выла от боли? Как может сделать вид, будто ничего не произошло, когда только что сражалась с чудовищем, когда жила в стране, захваченной худшими из людей? Что скрывала ее душа? Чем полнились мысли? Карлайл не мог найти ответ, хотя думал, что знает Хаару как никто другой.

«Спать, так спать», – решил он через несколько минут раздумий и вернулся в кровать. Если с утра они отправятся в столицу, Карлайл должен набраться сил. Только в бодрости и здравии он будет способен защищать ее.

Хаара слышала, как скрипнули половицы. Карлайл погасил свечу и отправился в постель, но она не могла сомкнуть глаз. Приложила руку к груди и сжала в ладони круглый серебристый медальон. Его подарил Иландар в день их последней встречи, в день ее негласной казни. В голове до сих пор звучал шум прибоя, и казалось, будто ветер снова хлещет по щекам. Тогда брат сказал: «Если повезет, он защитит тебя, а если нет, то моя душа умрет вместе с тобой». Жизнь ловко сумела обыграть его слова. Пальцы нащупали шершавый силуэт ветвистого дерева.

8

Садалы – ночные оборотни, принимающие облик стариков и детей, чтобы ввести жертву в заблуждение.