Водопад одержимости

Это может быть ужасно.

Он снова залаял, и на этот раз уже совсем близко. Появился новый звук, и я поняла, что слышу шум воды.

Это была река? Или водопад?

Джосайя говорил, что к водопаду можно спуститься с другой стороны холма за моим домом. Неужели я действительно зашла так далеко? Я не настолько хорошо знала местность, чтобы быть уверенной, но я определенно слышала воду.

Это было хорошо. Река означала тропинки, и я могла найти дорогу обратно к цивилизации или хотя бы к месту, где мой телефон мог бы поймать сигнал.

Но почему Макс не идет ко мне?

Я замедлила шаг, потому что у меня было чувство, что я знаю.

Его кто-то увел. Это было единственное объяснение, которое имело смысл.

Сердце заколотилось сильнее, чем когда я поднималась на холм. Может, это был не он. Может быть, Макс наткнулся на туристическую тропу, и добрый турист придержал его для меня, понимая, что мне будет легче найти собаку, которая не убегает.

Я не очень-то в это верила. Я просто хотела, чтобы это было правдой.

— Макс?

Он гавкнул в ответ. Судя по звуку, он был уже за следующим подъемом.

Я не хотела быть глупой, как пресловутая девочка из фильма ужасов, которая побежала вверх по лестнице, когда ей следовало выйти через парадную дверь. Я знала, что может ждать меня на другой стороне холма.

Но если у него была моя собака, я не могла просто бросить ее. Кем бы он ни был, он уже убил двух белок. Я не сомневалась, что он может причинить вред Максу. А я любила своего чудаковатого пса. Я была его человеком, и я не могла уйти, если он был в руках монстра.

Глубоко вздохнув, я, прихрамывая, поднялась на холм. Мимо текла река, ее воды вздымались, приближаясь к водопаду.

Макс стоял прямо на берегу, удерживаемый чужим поводком.

Его держал парень, которого я узнала. Но это не имело смысла. Это был Хейден.

ГЛАВА 38

Джосайя

Все сосны выглядели одинаково.

Я вырос в этом лесу и знал, как сохранить нужное направление. Мне не грозило заблудиться.

Проблема была в том, что я должен был угадать, в какую сторону пошла Одри.

Прямо вверх по холму? Это было логичнее всего. Она не могла знать, свернул ли Макс в ту или иную сторону, так что добраться до вершины и начать поиски оттуда было бы разумнее всего.

Но это не говорило о том, куда она направилась дальше.

В сосновом лесу было невыносимо жарко, в рот набилась пыль. Когда я поднялся на холм, моя рубашка уже наполовину промокла от пота. И я понятия не имел, в какую сторону идти.

Я остановился, чтобы посмотреть на лесную подстилку в надежде увидеть ее следы. Но хвоя была такой густой и давно высохшей от летнего солнца, что трудно было разглядеть, где ее потревожили.

— Одри!

Ответа не последовало.

Над головой щебетали птицы, воздух был гнетуще неподвижен. Я смахнул пот со лба, выбрал направление и продолжил идти.

— Одри! Макс!

Я подумал, достаточно ли хорошая у Макса память, чтобы повторить свой путь до той зловонной ямы, куда он забрался в прошлый раз. Даже если бы он начал преследовать белку на холме, он бы быстро потерял ее на дереве. Что-то другое должно было привлечь его внимание, иначе он вернулся бы к Одри.

Она знала об этом, так что было логично предположить, что она тоже попытается найти то место. Я не помнил, где именно нашел Макса в прошлый раз, но примерно представлял. И это было лучше, чем бесцельно бегать по лесу.

Обратная сторона холма была не такой крутой, но деревья были гуще. Тень не спасала от жары, но я не обращал внимания на то, как быстро пересох мой рот. Это не имело значения. Мне просто нужно было найти ее.

Пытаясь перенять ее вечный оптимизм, я сказал себе, что с ней все в порядке. Вероятно, она пытается оттащить Макса от чего-то неприятного, и нам придется потратить полдня на то, чтобы снова вымыть его из шланга, прежде чем он сможет войти в дом.

Но я в это не верил. Совсем.

— Одри!

Мой ботинок зацепился за что-то, скрытое покровом из сосновых иголок, и я чуть не упала вперед. Я сделал несколько шагов, чтобы поймать равновесие.

Проклятье.

— Одри! Макс!

По-прежнему ничего.

Холм снова начал подниматься, и я зашагал вверх по склону, пот стекал по вискам. В животе нарастали тревога и страх. Я слишком многого не знал, слишком многое не мог контролировать.

Кто преследовал ее? И почему? Что он готов был с ней сделать?

Он преследовал ее прямо сейчас?

Все это могло быть совпадением. Звонок. Записка сегодня утром. Убежавший Макс. Он и раньше убегал, погнавшись за запахом вверх по холму. Это не означало, что преследователь использовал собаку, чтобы заманить Одри в лес.

Но что, если так?

Жуткая смесь ярости и паники сжала мою грудь. Я не позволю ему причинить ей вред. Я не хочу ее потерять.

Я не мог. Я бы разорвал этого ублюдка на части, если бы он хоть пальцем к ней прикоснулся.

Защитный инстинкт был сильным и первобытным. Он пробудил что-то во мне, наполнил мои вены адреналином. Я должен был найти ее и доставить в целости и сохранности домой. Другого варианта не было.

— Одри!

Слева от меня послышался слабый звук, настолько далекий, что я чуть не пропустил его. Я остановился на месте. И снова, оттуда же.

— Одри!

Она не ответила, но я направился на звук. Если это был Макс, то он сможет найти ее быстрее, чем я.

Я мчался сквозь деревья, поднимая хвою и пыль, не обращая внимания на царапины на руках. Лес поредел, и наконец открылся выжженный солнцем луг, заросший сухой бурой травой.

— Макс?

Три стервятника взлетели из травы, хлопая большими крыльями. Они не улетели далеко, просто поднялись в воздух и кружили, ожидая, пока я пройду мимо их добычи.

Это означало, что там был чей-то труп. Я не мог представить себе Макса, пытающегося вываляться в мертвой туше животного, которую в этот же момент поедают птицы, но у него также не было чувства самосохранения, так что, возможно, большие птицы его бы не напугали.

Я подбежал к тому месту, откуда взлетели птицы. В траве лежали останки какого-то животного — не слишком большого, чтобы быть оленем, но крупнее Макса. Они были настолько обглоданы, что их было невозможно опознать. И они определенно не были свежими.

И там не было Макса.

Черт.

Я проверил солнце и время на своем телефоне, чтобы сориентироваться. Я был уверен, что знаю, как вернуться. В худшем случае, если я продолжу идти, то выйду к реке. Тогда придется идти вдоль реки, пока не найду тропу или водопад.

Но где, черт возьми, была Одри? Как далеко я зашел?

В данный момент она могла быть где угодно. Интуиции не хватало, чтобы направить меня в нужную сторону, и я не видел никаких признаков, по которым можно было бы это понять. Не то чтобы я был экспертом — я легко мог их пропустить.

Я решил, что, скорее всего, нахожусь ближе к реке, чем к дому. Мой телефон не ловил сигнал, но если я доберусь до туристической тропы, то найду место, где он будет работать. Я мог бы продолжить поиски и позвонить братьям, чтобы они пришли на помощь.

Ничего другого не оставалось, кроме как продолжать двигаться вперед и надеяться, что мы оба гонялись за убежавшей собакой, над чем потом будем смеяться.

Потому что альтернатива была немыслимой.

Не обращая внимания на жару и дискомфорт от обезвоживания, я снова пустился в путь, направляясь к реке. Я не выпускал телефон из рук, проверяя его между выкрикиваниями имени Одри, готовый позвонить любому, кто ответит, как только мой телефон снова будет в сети.

Необходимость срочно найти ее росла с каждым шагом. Она была в опасности. Я не понимал, откуда я это знаю, но это не было плодом моего воображения. Я не хотел думать о худшем сценарии.

Я знал.

Сердце заколотилось в груди, кровь застучала в ушах. Мимо прожужжала оса, и, к счастью, у меня хватило ума обратить внимание на улей. Я обошел его, проклиная проклятых тварей за то, что они оказались на моем пути.