Страница 62 из 136
Я пока морально не готов переходить к образу жизни альфонса, уж прости. Лучше буду бомжом, собирающим бутылки, чтоб заплатить за номер в гостинице. Зато сохраню свою гордость и достоинство какое-никакое. Существовать за счет тянки — такая себе идея. Даже если эта тянка на полставки когда-то была всемогущей повелительницей мира.
— О чем задумался?
Не к ночи будь помянута. Моника придвинулась ближе и аккуратно взяла меня под локоть. Мы как раз покинули территорию больницы и шли по дорожке вдоль зеленеющих посадок.
— Ни о чем. Умотался что-то, — признался я, — за эти четыре дня пережил столько, что на целый год там хватило бы.
Пояснять, где это «там» не стал — силы берег. Тем более, что они нам понадобятся, потому что домой придется на своих двоих топать. Но Моника и так все поняла.
— Почему? Ты скучно живешь, Гарик? — тон у нее был игривый, насмешливый. Но что-то мне подсказывало, что ответ на данный вопрос она хотела знать всерьез.
И что говорить? Что я каждый будний день просыпаюсь, логинюсь в систему контроля, потом сижу на дейликах с людьми, которые бесят, перерываю мегабайты душной документации, добавляю к этим мегабайтам новые (это тоже бесит). И копаюсь в билдах разных кривых приложух, выискивая в них баги. Прямо как обезьяна вшей в голове у сородича ищет. Уровень сложности примерно сопоставимый. Когда смена на галере заканчивается, залипаю в какие-нибудь игрушки, желательно спинномозговые — к концу дня на тексты глаз смотреть уже не может. То есть буквы, конечно, видит, но содержание за ними ускользает.
В выходные картина не сильно меняется. Суббота проходит в максимально ленивом режиме. Обычно я отсыпаюсь, потому что гибкий график на поверку такой гибкий, что хребет тебе сломает. Так что остается лишь воскресенье. Туда и приходится втискивать социализацию, чтение и всякие хобби типа создания синтвейва в любимой «фл студио». Второй сольный альбом пилю уже восьмой год.
Навряд ли Монике придется по душе такой стиль жизни. Она ж активная, пробивная и вообще наверняка зарядку по утрам делает, а потом постит очередной сельдереевый смузи в местный аналог инсты.
— По сравнению с этим скучно, да, — не стал отпираться я, — но там никакого скрипта нет. Мир — одна здоровенная песочница, если можно так сказать. Но с подвохом. Свобода воли у тебя вроде как есть, но очень часто попытки радикально поменять свою жизнь оборачиваются такой болью в жопе, что с ума можно сойти.
Моника нахмурилась и поджала губы. Кажется, я снова триггернул ее комплекс «Капитана Америки». Но это ничего. Пусть закаляется. Люди, падающие в обморок от слова «хуй» всегда меня забавляли.
— Например? — спросила она после затянувшейся паузы.
— Взять те же границы. Ты не можешь просто взять и поехать жить в другую страну. Бюрократия во все поля — возня с визами, разрешениями на въезд, кучу документов нужно собрать, да и денег нужно немало, особенно, если едешь в страну типа Канады, Австралии или Швеции. На один перелет столько уйдет, что за голову браться хочется. И так во многих сферах жизни. Слишком много абсолютно ненужных, пустых переусложнений. Либо ты с ними миришься и играешь по заданным правилам, либо не миришься. Такое тоже бывает. Строишь себе в тайге какую-нибудь хижину и живешь там отшельником. На натуральном хозяйстве. Второй варик выбирают редко.
Увлекшись разговором, я не заметил, как мы вышли к реке. Ну, как реке… ручейки такого масштаба в моем мире ласково называют «речками-говнотечками». Кому пришло в голову соорудить через эту «водную артерию» мост, ума не приложу, однако же кто-то до этой блистательной идеи додумался. Вдобавок еще и подошел к делу с выдумкой. По всей длине стоят красивые фонарики, до которых местные подростки еще не добрались. Перила у моста крепкие, да еще и покрашены совсем недавно. Только когда прислонился, сообразил, что их могли СЛИШКОМ недавно выкрасить, и отпрянул. Лишиться еще одного комплекта формы из-за собственной беспечности нельзя. Но обошлось.
Я вдохнул свежий прохладный воздух полной грудью и посмотрел вниз, на неторопливо бегущую воду. Моника присоединилась ко мне. Сперва она стояла чуть поодаль, но уже через полминутки придвинулась. При этом демонстративно ежилась. В социальных танцах я не слишком-то хорош, говорил уже, но этот намек был чуть тоньше футбольного комментатора Василия Уткина, поэтому даже мой барахлящий радар его распознал. Я приобнял Монику за плечи и прижал к себе. Кажется, все правильно сделал. Очередной день потихоньку заканчивался. Подумать только, уже четвертый. Мы перевалили за экватор. И пусть мне сегодня порядочно нашвыряли дерьма в лицо
(завтра я буду у тебя в офисе, и мы начнем сортировать эту кучу)
стоит признать, что все не так уж плохо. Речка текла вдаль, в воде отражались рыжие солнечные блики. Над нами кружились стайки птиц. Все вокруг дышало таким умиротворением, что все мысли о потенциальных угрозах вымело из головы.
(лишь бы это не было затишьем перед бурей)
Вымело из головы, я сказал. Наслаждаемся видом.
Опять поднялся ветер, и Моника принялась поминутно ерзать, поправляя прическу. Поначалу это казалось милым, но вскоре начало раздражать. Когда она в очередной раз завозилась, высвобождая руку, чтоб заправить прядь волос за ухо, я не выдержал:
— Да перестань ты дергаться, блин. Хуже Саёри! Нормально же стоим.
Госпожа президент надула губки.
— Гарик, с моим статусом я не могу позволить себе выглядеть «нормально». Единственный приемлемый вариант «хорошо», и то с натяжкой.
Я вздохнул.
— Перфекционизм очень помешает тебе в жизни, попомни мои слова. Если все время стремиться к идеалу, ты ничего и никогда не закончишь. И потом, ставлю сотку, что ты будешь выглядеть хорошо даже если тебя наголо обрить и облить… кхм, скажем, шоколадом.
Моника хихикнула.
— Боже, что за странные фантазии, Гарик, фу! Может, ты и впрямь извращенец, от которого стоит держаться подальше, м?
Обвинения она мне предъявила серьезные, но отстраняться не торопилась.
— Вдруг ты уже задумал завести меня, ничего не подозревающую, в какой-нибудь укромный уголок, а там… — промурлыкала Моника.
Что именно должно случиться «там», она пояснять не стала. К концу предложения даже смутилась. Но я такие игры с полунамеками не любил никогда.
— Прости, но нет, — заявил я, — секс предпочитаю дома, чтоб в наличии имелась чистая удобная постель и душ горячий. Эксперименты не моя фишка.
— Да ну? — сдаваться она не собиралась. Даже соблазнительности в тон добавила, — а когда ты снимал с меня пиджак в кладовке, так совсем не казалось…
Вот зараза. Кажется, с ней как в суде. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас.
— Это исключение. Которое только подтверждает правило, — нашелся я, — все произошло на эмоциях, в моменте…
(ага, будто клея нанюхался, хихи)
— Расслабься, — со смехом ответила Моника, — но не слишком. Если хорошо себя проявишь, то как знать, может, мы и проведем… индивидуальное заседание клуба у тебя дома.
(о да. ты бы хотел, чтоб она позаседала у тебя на лице, не так ли?)
— Что тогда в твоем понимании «хорошо»? — язвительно поинтересовался я, — Каким критериям должна соответствовать свиданка, чтобы завершиться индивидуальным заседанием?
Она чуть повернула голову и заглянула мне прямо в глаза. Что-то было в этом прямо гипнотическое.
— Я бы сказала, что сейчас она вполне соответствует.
Несмотря на то, что Моника не шутила, я с трудом удержался от смеха.
— Серьезно? Мы с тобой по больнице черт знает сколько прошарились, а теперь еще домой плестись через весь город…
— Это неважно, Гарик, — она стиснула мою ладонь, — мы вместе, вот что главное. Посмотри, как здесь красиво.
Пейзаж и впрямь был симпатичный, с этим солнцем, зеленью внизу, на берегах речушки, чистым небом и птицами, гомонящими о чем-то своем. Я смотрел на эту картинку, а в голове играла мелодия. Старая, родом точно из детства, печальная и светлая. Я никак не мог вспомнить, откуда она, как ни пытался. А потом дошло.