Страница 57 из 136
— И чем вы занимаетесь там, в этом вашем клубе? — спросил Кодзи.
Моника приосанилась.
— Миссия нашего клуба — создать безопасное и комфортное пространство для тех, кто ценит литературу и желает найти единомышленников. Каждый может прийти к нам и, не боясь осуждения или насмешек, рассказать о том, что в огромном море литературы его увлекает, будь то проза, поэзия, или… — она чуть замялась, — манга.
Зуб даю, за одну эту секундную заминку Нацуки бы прописала Монике классную двоечку в печень. Но надо отдать должное — душный корпорат-спич у главы нашего клуба неплохо так вкачан. Я как будто просмотрел рекламный ролик на ютубе. Непропускаемый.
— Ишь оно как, — впечатлился Кодзи, — безопасное пространство. Когда я школьником был, про такие штуки и не думал никто. Мы после школы тоже в клубы ходили. В Старкрафт там играли и в Анрил Торнамент…
Дорога под колесами микроавтобуса была ровная. А для человека, который привык к постоянным ямам и колдобинам, даже чересчур ровная. Но от этой фразы меня все равно тряхнуло. С языка чуть было не сорвалось приснопамятное «Чего, блядь?».
Какой Старик? Какой Анрил? Неужели папаша Нацуки тоже попал сюда, как я? Пока что никто так спокойно не дропал в разговоре вещи известные только в нашем мире. Интересно, просекла ли это Моника? Я покосился на нее. Нет, вроде ничего не изменилось, на лице все такая же вежливая полуулыбка, очень притягательная…
(соберись, твою мать)
Что если папаша Нацуки — как раз тот неведомый сумрачный гений, к коему теперь перешла консоль? Звучит как шиза параноидальная, сам знаю. Но если это так, то как говаривал инспектор Жавер из фильма «Такси», мы в дерьме. По уши, мать его. Потому что персонаж этот отнюдь не самый приятный и в каноне, даже без вранья Моники, а уж если его наделить властью… пиши пропало.
Я сглотнул и заерзал на сидении. Однако мужик не заметил моего стихийно прорезавшегося дискомфорта и продолжал спокойно вещать…
— … вот там уж никакого безопасного пространства. Желающих поиграть всегда находилось дохрена и не все они спокойно ждали своей очереди. Особо рьяные и из кресла выдернуть могли за милую душу. Правда, потом админы их штрафовать начали, а самым борзым вообще вход прикрыли. Но осадочек, как грится, все равно остался. Я-то не робел; когда ты покрепче, страх нарваться на быдло пропадает, а вот моего приятеля Синдзи постоянно шпыняли. Он, кстати, на тебя был чем-то похож.
— Ничего себе, — присвистнул Стэн, крутивший баранку, — отличная история, дед. Я в такие клубы не ходил никогда, родители компьютер сразу домой купили.
— Когда с деньгами напряженка, Стэн, приоритеты немного иначе расставляешь, — заметил Кодзи со вздохом, — я, бывало, счета оплачу, едой закуплюсь в сетемаркете, всякие бытовые да мыльно-рыльные принадлежности куплю, а потом смотрю на три купюры в кошельке и думаю — себе на новый дивиди-плеер отложить или малой на туфли в школу? Ты бы что выбрал?
— Ну, блин, если так вопрос ставить, то туфли, конечно, — сказал Стэн, но не слишком уверенно.
— Вот и я так же, — подытожил папаша Нацуки, одергивая куртку, — потому по клубам и шарился.
Звучало это вполне разумно — я вполне мог понять. Сам рос даже не в среднем классе (хотя хер его знает, что теперь у нас средним классом считается), поэтому подобные выборы моим родакам приходилось делать часто. Оч быстро маленькому Гарику пришлось уяснить, что нельзя одновременно разжиться и экшн-фигуркой Человека-паука, у которого все конечности двигаются, и большой шоколадкой «Пикник». Я всегда выбирал Человека-паука. И слава богу, а то вырос бы сейчас жиробасом. Хотя Гару не мешало бы чуть массы набрать. Свожу это тело в какую-нибудь бургерную, если время позволит.
(своди куда-нибудь Монику. или Юри. или Юри с Моникой)
Не выйдет. Вне умиротворенной клубной обстановки они наверняка поссорятся. Даже на почве пристрастия к разным напиткам — одна по чаю угорает, другая исключительно кофе хлещет.
(закажи водки. она примиряет всех. отвечаю)
— Моя-то дочка тоже в какой-то клуб после школы ходит, — продолжил Кодзи, — вы случайно не знакомы?
Сейчас он вроде как расслабился, подозрительность с лица сошла. Не просто сошла — перетекла ко мне. Потому что я больше не мог не думать о том, что у него может быть доступ к консоли. А вместе с ним и все знания. О мире, его природе, о девочках и вообще. Сидел я сейчас как Питер Паркер перед Зеленым Гоблином на званом ужине. Одной только ошибки хватит, чтоб все к чертям полетело. Он свой прокол уже совершил.
— Может быть, — решил я ответить неопределенно.
Ответ по-хорошему требовалось развернуть. Однако меня спас Стэн.
— Приехали, — оповестил он, — давайте выгружаться.
Микроавтобус остановился перед четырехэтажным зданием из белого кирпича. Судя по яркости цвета, отстроенному совсем недавно. Больница, по традиции одаренная именем какого-то католического святого, то ли Бенедикта, то ли Марка, приветливо смотрела на нас множеством светлых окон. И вообще не было в ней какой-то фундаментальной угрюмости, свойственной реальному миру. Именно из-за этой угрюмости терпеть не могу все больницы и поликлиники. Суеверным или повернутым на магии никогда себя не считал, но все равно сидишь где-нибудь в очереди и поневоле закрадываются мысли, что здесь люди помирают. Может, даже в этот самый момент. Но у этого местечка вайб был вполне себе позитивный. Как в тайкуне комическом вроде Two Point Hospital.
Когда зашел в приемное отделение, этот вайб только усилился. Ничего роскошного, но вполне цивильно и на совесть отделанный холл. В углу телевизор висит с музыкальным каналом, транслирует клипы каких-то очередных корейцев. Забавно. И этот мир не избежал кей-поп безумия.
Интересно, жаждут ли узнать местные девчонки, чем пахнут члены группы БэТэЭс?
(а вдруг и твои подружки по литературному клубу не прочь были бы это выяснить)
Саёри и Нацуки — вполне возможно. Хотя у Сайки я никаких фанатских штук не видел, а ведь мерч как раз на таких вот девочек-припевочек и рассчитан. Моника, пожалуй, для корейщины слишком… рафинированная, а Юри наверняка угорает по какому-нибудь прогрессив-металу с песнями по пятнадцать минут. Или блэкухе, чем черт не шутит. Надо будет поинтересоваться при случае.
— Оформляй новенького, Кайри, — обратился отец Нацуки к девушке за стойкой, — подозрение на травму головы.
Та стряхнула со лба прядь волос (интенсивно-красных, опять очень анимешный оттенок, чтоб я грешным делом не забыл, где нахожусь) и щелкнула мышью.
— Кодзи, ты же знаешь, что в таком случае каталка нужна, если ЧМТ, то нагрузки им противопоказаны.
— Он от нее отказался, — спокойно парировал мужик, — я предлагал. Просто когда парень в его возрасте в обмороки хлопается, это не нормально. Лучше будет, если Хагельман посмотрит. Он мужик умный.
— А какой у него возраст, кстати? — спросила Кайри.
Вместо ответа я протянул ей свою карточку ученика. Девушка кивнула и принялась заносить сведения в компьютер. Делала она это не очень ловко, одним пальцем по клаве тыкала, прямо как моя мамка с новым айфоном. Наверное, недавно только на работу вышла, еще не освоилась. Мы втроем — я, Моника и Кодзи — терпеливо ждали, пока эта самка слоупока переборет наконец систему. В приемном, кроме нас, почти никого не было. Только какой-то мелкий пацан со здоровенным пластырем на щеке ползал по дивану рядом с усталым парнем в футболке с черепом. В руках у мальчика мельтешили две зеленые фигурки.
— Папа, мы огки, огки! — радовался пацан, изображая звуки ударов.
— Да-да, — покорно соглашался отец, — орки. И урук-хаи. Не упади только, чучело мое.
(как же нечеловечески он заебался, согласись)
Почти как я сегодня. Да когда ж эта альтернативно одаренная закончит уже заполнять мои документы?
Время продолжало тянуться. На экране телевизора корейцев сменило изображение ночного города с высотками и неоновыми вывесками. Под бодрый евробит на экране появилась заставка. «ТУРБО РАЙДЕР» — гласили яркие буквы.