Страница 126 из 136
— А второго факта, если подумать, у меня для тебя и нет, — сообщил наш собеседник, это поганое трепло, — знаешь, почему? Потому что ВОТ НАСТОЛЬКО всем на тебя плевать. У Юри в ее репликах есть фраза одна… вроде «Никто не заплачет, если она вдруг умрет». И ты даже не представляешь, как эта фраза правдива!
Непонимание с лица Нацуки никуда не делось. Но Майкловы слова все равно пробились через него и попали в цель. Глаза моей спутницы влажно заблестели. Рот скривился в гримасе. Паршиво. Кажется, слезопада не миновать.
— Пасть закрой, — рубанул я, — хочешь говорить — говори со мной, а ее не трогай.
— «Пасть закрой» — передразнил меня он, — Игорек, тебе выражения Шварца или Слая не идут совсем, не вытягиваешь. К слову, а от нее тебе уже перепало? Поделись подробностями, мне любопытно. Понравилось биться о скалы?
В эту секунду я на волосок приблизился к тому, чтоб врезать ему. Кулаки у Гару хлипкие и стопудово руку сломать можно, если переусердствовать. Но я был не прочь проверить запас крепости.
— Ну-ну, успокойся, — заявил он, — у тебя щас на морде написано, что ты меня выпотрошить без ножа хочешь, приятель.
— Тамбовский волк тебе приятель, — прохрипел я.
В глотке пересохло и жутко захотелось пить. Наверное, все выжгло яростью, что бушевала внутри. Как удар напалмом по деревне гуков. Один из которых все это время прятался, сука, на деревьях. Меня так бросило в пот, что я чувствовал себя свиной тушкой на вертеле.
(ага. не зевай, иначе этот ушлый черт тебе запросто напихает яблок в жопу)
И не подумаю. Сейчас каждая промашка может дорого обойтись. Он явно всех своих сил не демонстрирует… только понятия не имею, почему.
— Ты зачем все это творишь? — спросил я. Больших трудов стоило не заорать. Его морда начинала меня бесить. Да уж, сложновато потом будет смотреть в зеркало, — мир за пределы симуляции вышел, стал… настоящим. Это чувствуется, прям без дураков. Так чего тебе надо? Живи себе да радуйся. Нахрена жизнь-то другим портить? Или завидуешь?
Он фыркнул и остервенело замотал головой.
— Завидую?
В его тоне появилась задумчивость. Которая, не скрою, меня насторожила.
— Зависти уже давно не осталось. Когда-то так оно и было, спорить не стану. Где-то десять тысяч циклов назад. Тогда я действительно хотел жить так, как сейчас живешь ты. С прибором класть на скрипт и любые условности, делать все, что взбредет в голову. Решать любые проблемы — набивать карман, фармить очки влияния, власть, успех у девушек, и все такое. Видишь ли, Игорян, какое тут дело…
Майкл замолчал, после чего скинул обувку и невозмутимо заворотил ноги на лавочку. Не торопился ровным счетом никуда.
— Моника уже должна была тебе сказать, что собственного персонажного файла у меня нет. Она не могла об этом факте не упомянуть, я эту сучку дотошную знаю.
Нацуки ахнула. Я повернулся к ней; на бледном лице разгорелись два пунцовых пятна. Неопрятная грива розовых волос только их подчеркивала. Навряд ли коротышку смутила такая характеристика в адрес Моники. Думаю, с ее манерой речи и обширным словарным запасом Нацуки сама кого угодно приложит. Просто из уст друга такого не ожидала, наверное.
— С одной стороны, это клево, потому что без персонажного файла жизнь легче — угроз меньше. Тебя не удалить, не повредить, под капот ничьи шаловливые ручонки не залезут. Лафа, одним словом. Полная безопасность. Но нашлась и пара изъянов. Первый я обнаружил сразу, за несколько начальных циклов. Ограниченная автономия, скажем так. Право быть собой я получал только во время пропуска сцен. Например, между днями. В остальное время будь добр, сиди внутри и слушай, что тебе говорят.
Хоть он и был порядочным ублюдком, все же я его понимал. Скрипту следовать оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Именно потому я и начал сливаться уже в понедельник. И это не признак слабости. Просто слишком уж тошно жить по чужой указке.
— Если б ты только знал, как меня заебали «Девочки Парфе»… — процедил Майкл.
Нацуки дернулась в его сторону и замахнулась кулаком. Мой предшественник сделал короткий пасс в сторону. Ноги моей спутницы подкосились и она рухнула бы на колени, если б я не подхватил. С губ сорвался протяжный стон боли.
— Если не хочешь, чтоб я тебе голову провернул полным оборотом, как сове, успокойся, — посоветовал он, — так вот, о чем я? Что-то нить разговора потерял из-за вас. Ах да. Второй косяк был в том, что память по завершении всех игровых актов у меня не сбрасывается. В игре персонажа как бы нет, поэтому и перезапуску он не подлежит.
Майкл сухо и неприятно рассмеялся. Несмотря на пекло вокруг, у меня даже морозец по коже пробежал.
— Я помню каждый, сука, цикл! Даже не уверен, что человеческому мозгу под силу столько информации вместить. Твой бы наверняка не справился, Игорян, но я на несколько порядков выше нахожусь. Удивительно, как еще с ума не сошел. Тоже вполне себе достижение, не находишь?
— Ну, это вопрос спорный, — осторожно заявил я, — судя по тому, что ты рассказываешь. Вообще история душещипательная. На слезу меня не пробило только потому что в целом плачу редко. Но чего ты хотел этим достичь, Майк? Чтоб мы тебя дружно пожалели щас, простили и повели в клубную аудиторию чай с кексами пить?
И он снова взорвался. Прямо-таки бабахнул.
— Срать я хотел на твою жалость, понял? В задницу ее себе засунь да утрамбуй там хорошенько! — заорал Майкл так, что капельки слюны мне прямо в морду попали.
Хм, может, реальностью он тут заправлять научился, зато зубы чистить по утрам и вечерам до сих пор забывает. Большая ошибка. А вот получил бы счет на приеме у стоматолога в нашей московской клинике, так, наверное, сразу одумался бы.
(как бы тебе щас самому не пришлось Нат в клинику везти. посмотри на нее, этот мудила ее чем-то нешуточно жмыхнул)
И правда — теперь Нацуки стояла только потому, что вес тела на мои многострадальные плечи перенесла. Одной рукой она все еще держалась за живот. Дыхание тяжелое, хрипловатое, с присвистом. Как будто весь дух с одного удара вышибли. Ей однозначно надо к врачу, пусть даже не упрямится. Если к концу нашей беседы больница в городе останется.
(иначе ее батя с тебя три шкуры спустит и в четвертую труп завернет)
— Представь себе огромный стеллаж. Типа такого, что в архивных комнатах ставят, — Майкл продолжал заворачивать слишком хитровыебанные метафоры. Следить за ними мне приходилось постольку-поскольку, состояние Нацуки интересовало куда больше, — и забей этот стеллаж снизу доверху кинопленками. Представил?
— Ну, — вяло подтвердил я.
— Антилопа гну, — обозлился он, — вот этот стеллаж и есть, блядь, моя память. Только на всех этих кинопленках записан один и тот же кинофильм. Снова. И снова. И снова. Я не прошу меня понять, потому что тебе это попросту недоступно…
Я не выдержал. С его словоблудием надо было не в литературный клуб идти, а сразу в писательскую тусовку или конфу с молодыми поэтами. За своего бы запросто сошел.
— Повторю еще раз. Чего ты хочешь? Чтоб я тебе девочек уступил? Мечтаешь свой маленький анимешный гаремник организовать?
Он вновь ухмыльнулся. Поразительно, но по степени мерзости ухитрился самого себя превзойти.
— Оставь этих кукол себе. Честное слово, я был бы счастлив больше никогда в жизни их не увидеть. Не-ет, Игорь. У меня другая цель.
(управлять поездом?)
Вот это наконец было хорошо и в тему. Спасибо. Почаще бы так.
— Ты не находишь, что есть нечто несправедливое в нашем с тобой положении? — спросил он.
— В каком смысле?
До чего же душный парень. Неудивительно, что за все это время он себе настоящих друзей так и не нашел. Пришлось к консольным командам прибегать. Ни за что не поверю, что те качки с ним ходят по доброте душевной.
— Посуди сам, — развел Майкл руками, — Я тут по временной петле круг за кругом наматываю, а ты свалился как снег на голову и сразу все ништяки от жизни получил.