(Не) его трофей

Угощаю коллег шоколадками. Делаю латте. Беру себе одну, разрываю обертку. Откусываю кусочек и медленно жую, жмурясь от давно забытого вкуса.

Наверное, я не должна так поступать. Не должна принимать этот презент, который, конечно, не от Игоря. Но… Как я его верну? Напишу Барковскому и спрошу, куда отправить, и он, конечно же, просто назовет адрес? Ага, конечно! Напишу Сане? Тоже нет. Не хватало только его впутывать больше, чем он впутан. Значит, проигнорирую. Но, не выбрасывать же…

Вот только что ж делать, когда и если таким презентом он не ограничится?

Что ж тебе надо от меня, Ягуар? Чтоб стала еще одним твоим трофеем, так нет, дудки! Нет!

С головой погружаюсь в дела и на несколько часов забываю о… Обо всем. А вечером в дверях кабинета нарисовывается… Барковский!

На несколько секунд я забываю дышать. Сижу замерев и, как дурочка, пялюсь на его статную мощную фигуру. Тону в бездонной глубине синих глаз.

— А я к своему юристу, — насмешливо улыбаясь говорит Барковский вместо приветствия.

За его спиной вижу Яну. Она краснеет. Хлопая ресницами и приоткрыв рот смотрит, как Барковский ленивым шагом уставшего после охоты и насытившегося добычей хищника идет к моему столу и разваливается в кресле. Запирает за ним дверь. Сейчас расскажет всем, что к нам пожаловал сам Яр Барковский и начнется апокалипсис.

— Зачем ты приехал? — шиплю, бестолково перекладывая бумаги на столе.

— Соскучился. А ты? — беззаботно отвечает.

— Яр, тебе попали по голове на тренировке?

— Я не пропускаю, детка.

— Никакая я тебе не детка! — вздыхаю. — Говори, зачем пришел и уходи.

— Увидеться. Отвезти домой. Там, — кивает в окно, — ливеняка, между прочим.

— Благодарю за заботу, но я на машине.

— Откуда мне знать, насколько хорошо ты водишь?

Он бы продолжил, но в кабинете появляются все мои коллеги и даже босс. В конторе нас всего семеро и, кроме нас с Яной, все мужчины.

Яр с очевидным удовольствием позирует для фото, размашисто расписывается на невесть откуда взявшихся журналах с его физиономией на обложке. А у меня внутри клокочет ярость. Кажется, еще минута-две и взорвусь. Мысленно снова и снова считая до десяти, выключаю компьютер, собираю бумаги в папку.

— Ярослав, дайте мне время сформулировать пункт, и я отпишусь, — говорю деловым тоном, когда все фото сделаны, а автографы розданы.

— Непременно, — ну что у него за взгляд, а? Как вообще может быть, чтоб тот ощущался физически? Обжигал полыхающим в нем желанием такой силы, что казалось Яр прямо сейчас при всех набросится на меня и разложит прямо на этом столе. Накроет своим горячим и твердым телом, придавит к прохладной столешнице….

— Было приятно познакомиться, — мило улыбается моим коллегам. — Хорошего вечера.

Серьезные дядечки в дорогих костюмах похожи сейчас на группку подростков, увидевших своего кумира, а Яна будто вот-вот растечется лужицей у заляпанных Барковских «мартенсов». Капец.

— Всем до свидания, — прощаюсь.

— Я вас провожу, — а это он уж мне.

Когда иду к двери, мне на спину деликатно ложится большая ладонь. Кажется, я чувствую это прикосновение кожей, хоть между ними пальто и блузка.

Едва покидаем контору, стряхиваю руку и поворачиваюсь лицом к мужчине.

— Послушай меня, Барковский. Если не отстанешь…

— Ты же сама этого не хочешь, — с насмешливой уверенностью перебивает он. Теплые пальцы медленно заправляют за ухо прядь моих волос, перед этим проведя линию по скуле. На коже щекотно рассыпаются мурашки. — Иначе бы не вписалась за меня.

— Я вписалась не за тебя, а чтоб не пришлось лишний раз встречаться с тобой! — почти кричу.

— Врешь, Киткат!

— Не зови меня так!

— Кит-кат! — говорит по слогам, будто смакуя дурацкое прозвище, и кладет ладони на мои предплечья. Склоняется к лицу.

Сбрасываю их и выбегаю из-под навеса прямо под дождь.

Глава 6

Бросаюсь к машине, на ходу нажимая кнопку брелока. Почти сразу ощущаю на себе стальную хватку Барковского. Меня, как мешок с картошкой, забрасывают на плечо и тащат.

— Отпусти! — изо всех сил молочу кулаками по каменной спине, обтянутой черной кожей куртки. — Сейчас же.

Он доносит меня до моей машины и ставит на асфальт. А потом сразу же впечатывает в кузов своим телом.

— С тех пор, как снова увидел, мне башню снесло, Киткат, — обхватив ладонями мое лицо, шепчет в губы.

Мощная грудь мужчины часто вздымается от рваного дыхания. Мне в живот упирается просто каменный стояк.

Я уже промокла, а мне нереально жарко. Мысли, правильные мысли вылетают из головы, когда рот Яра накрывает мой.

Он не целует, он будто пожирает меня. С неистовым голодом, как ненасытный хищник желанную добычу.

Я воском плавлюсь в его руках.

— Я подыхаю, как хочу тебя, — шепчет между поцелуями.

И я вспоминаю другой вечер и, самое главное, другое утро.

Будто чувствуя перемену, Яр отстраняется. Вглядывается поплывшим взглядом мне в лицо.

— Не переживай, Яр, — мой сиплый голос звучит твердо. — Какая-нибудь другая не даст тебе подохнуть. Точно так же, как и тогда.

Когда я не была готова пойти дальше, а ты уже на следующий день нашел мне замену. Легко и просто, хоть говорил, что влюбился.

— Я был малым пацаном, Кать, — отшатывается. — Решил, раз нет, то тебе просто не нужен. Я не понимал…

— И не пытался! Правильно, когда хочется есть, незачем ждать, пока созреет яблоко на дереве, если столько лежит под ногами, верно? — кричу, стирая с лица дождевые капли.

Рана на сердце, казалось зажившая много лет назад, открылась вновь. И теперь кровоточит, болит, совсем так же, как тогда.

— Да я тысячу раз пожалел! — орет в ответ. — Но фамилии твоей я не знал, а номер ты сменила. Не мог тебя найти!

Хорошо, что идет ливень. Может не видно, что я плачу. Сердце больно сжимается и радостно трепещет, будто я — та, юная, четырнадцатилетняя я — узнала, что он хотел меня найти. Вот только это ничего не меняет.

— А когда увидел снова, не поверил просто, — его губы подрагивают. — Все не то что вернулось, Кать. Теперь это большее…

— Даже если и так, — сквозь слезы говорю, затыкая голос глупого сердца, — мне это больше не нужно. Мне больше не нужен ты. Давно уже не нужен, Яр. Я выхожу замуж за Игоря. Я люблю Игоря! И, если ты не оставишь меня в покое, то, уверяю, у тебя будут серьезные проблемы. Поэтому просто выбери себе другой трофей и добивайся его. Я им не стану.

Он сжимает руки в кулаки. Крылья носа раздуваются, а в синих глазах плещется океан боли. Осязаемая настолько, что у меня все внутри сжимается. Неужели… Нет!

— Прощай!

Распахиваю дверь и, споткнувшись, неуклюже забираюсь на водительское сиденье. Дрожащими руками сую ключ в замок зажигания. Поворачиваю и неловко, рывком стартую. В боковом зеркале вижу, что Яр неподвижно стоит под дождем, глядя мне в след. Кое-как вытираю потеки туши на щеках и усилием воли заставляю себя смотреть только вперед. Не оглядываться. И, самое главное, не позволять себе снова и по-другому. Не позволять «большее».

Ни за что!

Следующее утро встречаю с соплями, больным горлом и температурой. Ненавижу простуды! А сейчас вообще худший момент для грозящего мне теперь домашнего ареста в одиночестве. Потому как за просмотром документов «на всякий случай», чтением и сериалами не спрячешься от мыслей о том, с чем я совершенно не знаю, что делать.

Ах, если бы проблема была только в неизжитой обиде из-за дурацкой юношеской погибшей влюбленности и в том, что в настоящем виновник — золотой мальчик-чемпион — захотел меня в качестве очередного трофея! Да я бы сейчас прыгала от счастья, несмотря на температуру.

Пятницу и все выходные я лечусь так усердно, словно в понедельник мне на красную дорожку лишь затем, чтоб не пришлось оставаться наедине с собой еще и дальше. Спасибо Саше, что он заезжает, наплевав на возможность схватить простуду. Лично мне никакие гаджеты не могут заменить живого общения. Между нами, правда, некая неловкость, но хоть Барковский в разговоре не мелькает.