(Не) его трофей

Так, яйца, индейка, куриная грудка, бекон, молоко, зелень.

Останавливаюсь на яичнице с беконом. Шесть яиц, с десяток длинных ломтиков. Все смешать и на сковороду. Пока готовится, накладываю в тарелки зелень, включаю кофе-машину.

Нужно подумать про обед. О том, что примерно едят спортсмены, я в курсе, но лучше уточнить нюансы.

Яр подкрадывается сзади, хватает за задницу. Дергает к себе и с урчанием скользит руками по талии и животу вниз к гладкому треугольнику.

— Завтрак, Яр, — голос срывается.

Там, между ног, сейчас все настолько чувствительное, что как-то даже страшно снова… Но все равно я уже начинаю хотеть…

Он меня разворачивает и усаживает на столешницу. Устраивается между бедер.

— Завтрак буду, — целует в губы. — И обед. И ужин.

Звонит его телефон.

Отстранившись, Яр уходит из кухни говорить. И мне от этого как-то не по себе. Почему не при мне? Есть что скрывать?

Внутри появляется тревожный холодок. И мысль, запоздалая мысль, что у нас был секс без презерватива. Что впервые в жизни я настолько безалаберно отнеслась к контрацепции.

Раскладываю яичницу по тарелкам. Ставлю на стол чашки с кофе. Аппетит отбивает напрочь.

Возвращается Яр. Замирает на несколько секунд, наблюдая за моей возней. И в посветлевших глазах столько любви и нежности, что тревога невольно отступает.

— В чем дело, Киткат?

Приближается, обнимает за талию.

— Да ни в чем. Давай поедим, а то я…

— А честно? — взяв за подбородок заглядывает в глаза.

— Мы…Знаешь, мы ведь не предохранялись, — выдавливаю. Не вся правда, ну и пусть.

— Я здоров.

— Я тоже, но ведь…

— Родишь мне сына, значит, — с будничным видом пожимает плечами, — Или дочку. В принципе все равно, ведь на одном я останавливаться не собираюсь. Мне уже тридцатник, так что…

Сердце пропускает удар. И щемит сладко-сладко. Глаза щиплет.

Яр целует меня в щеку и, подмигнув, усаживается за стол. Начинает есть. Быстро, жадно, и, кажется, урча от удовольствия. Завороженно наблюдаю. Кормить его какое-то особое удовольствие.

Снова включается его телефон. И Яр снова выходит говорить.

До меня доносится «угу», «спасибо» и «слухи не врут».

Тридцатник. Уже.

Лезу в сеть. У Яра сегодня День рождения, а я не знаю.

— С Днем рождения, — говорю ему, когда возвращается.

Он хмурится.

— Извини, что…

— Знаешь, я и раньше не был фанатом этого дня, а теперь тем более.

Открываю рот, спросить почему так, но вовремя передумываю.

Когда твое детство проходит не в уютном доме с любящими родителями, а в приюте, праздники таковыми не воспринимаются.

— Тридцатник. Несколько лет, и good bye, клетка, — говорит Яр.

Садится за стол и, опираясь на локти, наклоняется ко мне. Веселые искорки исчезают из глаз, они становятся серьезными, даже грустными.

— Будешь со мной, когда начну протирать штаны тренером, м?

— А ты со мной, когда перестанет помогать ботокс?

— Я серьезно.

— Так и я тоже, Яр.

— Это другое совсем.

— Нет, абсолютно то же самое. Ты считаешь себя привлекательным из-за периодически происходящего мордобоя в клетке…

— Спасибо за мнение о моей работе.

Вытирает губы салфеткой.

— Не люблю бойцов, Саша разве не говорил?

— Совсем не любишь? — медленно поднимается из-за стола и идет ко мне.

Вижу, как знакомо темнеет его взгляд.

— Совсем! — голос срывается.

— Тогда надо что-то с этим делать.

И, резко склонившись подхватывает меня на руки и укладывает на стол прямо возле тарелок с незаконченным завтраком.

На полутора суток я выпадаю из реальности. И возвращение в нее оказывается не то чтоб болезненным, нет. Так, легкая тоска из-за того, что мы не сможем жить в мире, где есть только я, он и эйфория от того, что мы вместе.

— Яр, я поеду домой, — говорю, наблюдая, как Яр собирается на тренировку.

— В смысле домой?

— К себе.

— Собрать вещи? Хорошая идея. Я с тренировки сразу к тебе, помогу.

— Зачем собрать? — непонимающе смотрю в невозмутимо-беззаботное лицо мужчины.

— Как это зачем? Чтоб переехать сюда. Мы же будем жить вместе, — говорит так, будто это само собой разумеется.

— А…

— Киткат, — обхватывает ладонями мое лицо. Синие глаза смотрят серьезно. — я хочу каждый вечер с тобой засыпать и каждое утро просыпаться. А ты нет?

— Хочу, но… Это слишком быстро, Яр.

У нас все слишком быстро.

— Не ну… Тебе виднее, конечно. У тебя явно больше опыта в отношениях, чем у меня, — кривит губы в ухмылке, — Мои-то самые длинные недельки три длились. Кстати, просвети-ка, а кто установил нормы «слишком быстро», «быстро», «вовремя». Как это работает?

Открываю рот, но большой палец мужчины ложится на губы.

— Хотя, честно говоря, мне плевать. На правила, на условности, на всю эту фигню. Я хочу тебя двадцать четыре на семь. Здесь. В моем доме. А ты хочешь меня двадцать четыре на семь? Просто ответь.

Убирает руки, но не отводит взгляда. Не давит им, просто выжидает. Стремится прочесть ответ в моих глазах до того, как его произнесут губы.

— Хочу…

И меня прижимают к стенке и глубоко целуют. Глубоко и долго. Сладко. Так сладко.

— Так все, — тяжело дыша, отрывается от моих губ, — Так я нихера не уеду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Давай отвезу, — предлагаю. — Без прав можно нарваться…

— Так а я на такси. Но… Может можно мне права обратно? — комично делает бровки домиком, — Я больше так не буду. Я вообще не пью. Я спортсмен, между прочим. Это просто…, - осекается.

Понимает, куда идет разговор и не хочет этого.

— Посмотрю по поведению, — отвечаю, — Поехали.

Машину мне пригнал папин водитель. Яр открывает мне водительскую дверь, галантно помогает устроиться, сам садится на переднее пассажирское. Неторопливо выруливаю с подземной парковки. Подумать только: этот бескомпромиссный, неуправляемый, упрямый мужик действительно не сядет за руль, пока я с этим не соглашусь. Просто потому, что ценит меня. От этого так тепло-тепло внутри.

Высаживаю Яра возле зала и еду к себе. Мысли возвращаются к Игорю, настроение падает. Я с ним ужасно поступила. Ужа-а-сно. И никак этого не исправить. Может, со временем он и простит. Поймет, что хуже было бы, если б поженились. Я бы смогла?

В моей квартире все по своим местам. Я ничего не собирала, кроме чемодана в свадебное путешествие. Поэтому несколько часов уходят на то, чтоб упаковать свои «сокровища». Не думала, что у меня столько вещей.

Отчаянно скучаю по Яру. То и дело тянусь к телефону, но одергиваю себя. Он на тренировке. Незачем звонить и отвлекать. Незачем быть навязчивой раздражающей девушкой-прилипалой.

Внутри ледяным цветком расцветает страх. Надоесть, стать ненужной, наскучить. Остаться позади, как еще одна победа. Уже одержанная, и потому больше нежеланная.

Яр звонит в дверь, я открываю. А он, небрежно захлопнув ее ногой, укладывает меня на пол прямо в прихожей. Целует с голодной одержимостью, и все страхи и сомнения тают, как снег под весенним солнцем.

Глава 27

— Вечером будет небольшая туса, — объявляет за завтраком Яр. — Хоть я и не сильно хотел праздновать тридцатку, но… Короче, завалимся с пацанами в клубешник на пару часов.

Клуб. Девчонки. Его друзья, из которых я никого не знаю.

— Из дому выберемся в девять. Четырнадцати часов тебе собраться хватит?

Берет меня с собой. От этого тоска сменяется радостным волнением.

— Думаю, что должно. Если поспешить.

Отвожу его в зал. Заезжаю в торговый центр, купить что-то на вечер. Что ж его купить, а? Что носят в клубы подружки бойцов? Ладно, little black dress везде уместно. Выбираю платье на тонких бретельках, свободного кроя и длинной до середины бедра. Ну и, ладно уж, к нему босоножки на каблуке.

Звоню в салон, чтоб нашли для меня местечко на сборы.