Сибирский рубеж

— О, так значит, вы уже мастер? Это хорошо. Как только дорастёте до старшего мастера, многие опасности на рубеже перестанут представлять для вас угрозу, однако расслабляться даже тогда нельзя. С некоторыми тварями из бездны мало кто сможет справиться в одиночку.

— Смотрю, у вас большой опыт. Мне повезло вас встретить. Не поделитесь?

— С удовольствием расскажу, что знаю. Надеюсь, мой опыт вам поможет.

— Мама тоже хочет податься на границу, — добавила Марина. — Может быть, окажетесь в одном подразделении.

— Ну вот, дочь все мои секреты выдала, — лицо Вероники осветила белоснежная улыбка. — Я действительно планирую вернуться на рубеж. Как знать, быть может, нас направят в одно подразделение, хотя и маловероятно. Фортов на границе великое множество.

До самого обеда мы разговаривали про службу на рубеже, но ничего нового я не услышал. Здесь было всё то же самое, что и в моём мире: полчища тёмных тварей, рвущихся из дыр, огромные, сильные монстры, сметающие всё на своём пути, толпы мёртвых людей из поглощённых тьмой городов. Всего этого я в прошлой жизни насмотрелся сполна. Вероника не сталкивалась и с десятой долей того, с чем встречался я, но она видела во мне желторотого новобранца, и я исправно играл данную роль, выслушивая наставления о том, как себя вести с сослуживцами, что делать на вылазках или во время обороны и прочие вещи, хорошо мне известные.

Но о структуре местной обороны и фортах всё равно было интересно узнать. Как ни крути, а между этим и моим мирами некоторые отличия всё же существовали.

Во время разговора мы с Мариной, которая тоже не упускала возможности вставить словцо, не раз встречались взглядами, да и сама вдова Жуковская посматривала на меня не без интереса. Было похоже, что наше знакомство продолжится и после поездки, что не могло не радовать. Чем больше связей в моём новом месте обитания, тем лучше.

Наступило обеденное время, а мы всё сидели за столиком и общались. За полдня вагон-ресторан посетило ещё несколько человек: двое мужчин, две семьи с детьми, какая-то пожилая пара.

Заказали обед. И тут я спросил Веронику, знает ли она Любецких. Надо всё-таки побольше узнать о своих врагах. Однако мой вопрос заставил княгиню перемениться в лице.

— Да, мне известна эта фамилия. Вы их знаете?

— Нет, откуда? Слышал просто, будто бы мой дядя имел с ними какие-то дела и, кажется, поссорился.

— Что ж, всякое случается, — ответила Вероника, словно желая прекратить данный разговор.

После обеда мать и дочь Жуковские захотели пойти к себе в купе. Вероника дала мне свою визитку.

— Алексей, если появятся вопросы, или помощь какая потребуется, вы не стесняйтесь, звоните. Буду рада увидеться снова.

— Обязательно, — я забрал визитку. — Думается мне, вопросы ещё появятся и не раз.

От меня не укрылся взгляд, который Марина кинула на свою мамашу. То ли упрёк, то ли ревность сквозили в нём.

— Мам, ты что, кадришь парня, который мне ровесник? — возмутилась Марина, когда они с матерью вернулись в своё роскошное двухместное купе первого класса.

— Мы просто мило беседовали, — с загадочной улыбкой ответила Вероника. — Что в этом такого? Приятный молодой человек и, надо сказать, очень храбрый, раз сам решил ехать к нам на границу.

— Ага, я видела, как ты на него смотрела.

— Ой, видела она. Придумываешь тоже.

— Вовсе не придумываю.

— И что? Хватит совать нос не в свои дела. Мала ещё.

— Мала? Мне, вообще-то, восемнадцать уже. Ты в моём возрасте меня родила.

— В твоём возрасте я не лезла в дела старших. Чему тебя в гимназии учили? Я что, зря тебя отдала туда? Никаких манер, — картинно вздохнула Вероника. — Сама-то, едва мальчик симпатичный попадётся, так и стреляет глазами. Не пристало так себя вести молодой княжне.

— Да я тоже не понимаю, зачем ты меня запихнула в этот институт благородных девиц. Кого они должны были из меня сделать? Вообще-то, во всех нормальных семьях детей гувернёры обучают.

— Во-первых, у нас нормальная семья, не хуже других. Что тебя не устраивает? А во-вторых, у меня нет столько денег, чтобы тебе учителей на дом приглашать. Я и так, как ты видишь, продала наше московское предприятие, чтобы расплатиться с долгами. Да ещё и на рубеж опять придётся идти, чтобы тебе на приданое заработать.

— Да, молодец, папочка, всё в карты проиграл, а потом скопытился в тёмной области. Ещё не хватало, чтобы и ты там же сгинула.

— Успокойся, Марина, всё будет хорошо. А про отца не говори дурно. Какой бы он ни был, он погиб как герой.

За окном мелькали дома, поезд подъезжал к очередной станции. Лежащий на столике телефон заиграл мелодию.

— Алло, княгиня Жуковская слушает, — Вероника поднесла телефон к уху.

— Алло, здравствуй, Вероника Павловна, — раздался резкий мужской фальцет. — Как ваши дела? Как дорога? Всё ещё в пути, полагаю?

— Вы следите за мной, господин Любецкий? С какой целью звоните?

— Вы и сами, думаю, догадались. Вы вынуждаете меня раз за разом напоминать вам о долге. Мы уже очень давно не получаем от вас ничего, кроме обещаний. Я понимаю, у вас горе, вы потеряли супруга, поэтому я дал вам время. Но прошло уже два года. Если будете и дальше тянуть с выплатой, мне придётся наведаться к вам в гости.

— Господин Любецкий, — холодно произнесла Вероник, — не смейте разговаривать со мной таким тоном. Я верну ваши деньги, я давал слово. Этого недостаточно?

— Мы ждём, Вероника Павловна, мы ждём.

Вероника завершила звонок и в сердцах бросила телефон на столик. Звонок всё настроение испортил.

— Опять этот урод звонил? — спросила дочь. — Достал уже.

— Он самый.

Весь вечер я расспрашивал своего управляющего про Жуковских и прочих аристократических родах Первосибирска, но много выведать не удалось. Гаврилов в таких вопросах не разбирался. Он мог рассказать, какая прибыль и какие расходы у моего дяди были в том или ином году, сколько людей служило у Давыдовых, сколько было недвижимости и акций, но про высшее общество Первосибирска не знал почти ничего.

Его постоянно отвлекали телефонные разговоры. Почти на каждой станции Гаврилову кто-то звонил: то охрана поместья, то брокер, то какие-нибудь управляющие. Он гарнитуру с уха даже не снимал. А мне только Света один раз звонила, да и то не дозвонилась, поскольку поезд в это время мчался по сибирским просторам. Я перезвонил на станции, сказал, мол, всё в порядке, поговорим, когда устроюсь на новом месте и разберусь с делами.

С Вероникой и Мариной Жуковскими мы пересеклись лишь утром на завтраке, но когда я пришёл в вагон-ресторан, они уже уходили, поэтому пообщаться нам не удалось. В третий раз встретились уже в Первосибирске. Мы с Гавриловым вылезли из вагона, и как раз в это время мимо гордо шествовали Вероника и Марина. За ними плёлся носильщик с горой чемоданов на телеге.

— Вот мы и встретились. Как тесен перрон. Кажется, нам по пути, — сказал я. — Проводить?

— Мы будем рады, если составите нам компанию, — улыбнулась Вероника.

— Да, а то ведь идти так далеко, — добавила Марина с долей ехидства.

И мы пошли втроём в направлении вокзала. Гаврилов, вёзший мой чемодан, держался позади. Девушек ждало такси, а нас с управляющим — личный автомобиль.

Пройдя здание вокзала, мы направились к площадке, куда подъезжали машины. Теперь впереди шагал Гаврилов, отмахиваясь от назойливых таксистов, предлагающих подвезти, и показывая дорогу.

Внезапно из привокзальной сутолоки вынырнули и преградили нам путь трое мужчин, одетые в классические костюмы. Гербов на пиджаках не было, но от всех ощущались вибрации силы.

— Вероника Павловна, — проговорил один из них, полностью лысый; он был сильнее остальных двух. — Добрый день. Мы от Василия Степановича. Он приказал встретить вас и проводить домой.

Вероника остановилась:

— Передайте Василию Степановичу, что мне не нужна его помощь. Я уже вызвала такси.