О, мой бомж

- Да, ёлки-палки! Ты, что, мне не веришь?

Я безразлично пожала плечами.

- У меня и выписка есть где-то. Дома, конечно.

- А справка от психиатра с диагнозом тоже имеется? Это многое бы объяснило.

Теперь я видела перед собой не босса, с которым я должна была соблюдать субординацию. Передо мной сидел мужчина, обманувший и растоптавший меня. Мужчина, который наглядно показал, насколько я доверчива и наивна. Я столько всего тогда передумала, так переживала за него, искренне хотела помочь, а он просто воспользовался мной. Съел конфетку, а фантик выбросил в урну. Ну молодец, зато спор выиграл. И нигде же, ни в каком месте у него не засвербело, что поступил он неправильно. Наверное, у богачей, подобных Горскому, такая опция как совесть перманентно отключена.

- Ты имеешь полное право злиться. Но я приехал к тебе, как только выписался. Я хотел поговорить с тобой, все объяснить, попросить прощения. Вот только тебя я дома не застал. Встретил твоего брата. Он сказал, что ты в больнице с нехорошей болезнью.

- Брата? С нехорошей болезнью? – я совершенно не понимала, что он несет.

- Я ушел тогда. То, что ты занимаешься подобным, меня сломало. Я не ожидал такого от тебя. Ты предстала передо мной милосердным ангелом, сказочной феей, и вдруг твой образ разбился вдребезги. Я хотел забыть тебя, и не смог. Думал о тебе. Злился на тебя и на себя. Хотел тебя безумно. В каждой искал тебя и не находил. Меня ломало, корежило. А когда я тебя увидел снова, то понял, хочу, чтобы ты была моей. Была моей навсегда. Выходи за меня замуж, Катя. Обещаю, что никогда не упрекну тебя твоим прошлым.

Если бы я не сидела, то упала бы. Горский звал меня замуж. Это единственное, что я поняла из его пространной речи.

- А что не так с моим прошлым?

- Давай не будем это обсуждать. И на солнце есть пятна. Я очень хочу верить тебе, что я буду твоим единственным мужчиной. Ты сменишь номер, адрес. Никто из них тебя не найдет. Мы сможем разорвать этот порочный круг. А тем, кто хоть слово скажет в твой адрес, я язык вырву.

Горский говорил какими-то загадками. Единственное, что я могла предположить, что кто-то, представившись моим братом, наговорил ему про меня гадостей. Мало кто мог про меня сказать что-то плохое. Только бывший муж. Или кто-то из его дружков по его наводке.

- Ты решил, что у меня было много мужчин? – нахмурилась я.

- Твой брат все рассказал. Тогда я не смог принять это. А теперь мне деваться некуда. Жить без тебя не могу, даже такой.

- И ты даже не подумал о том, чтобы поговорить со мной?

- Зачем? Если все и так ясно. Ты переспала с бомжом. С бомжом, Кать. Которого ты видела впервые в жизни. Ты даже имя не потрудилась узнать. Брат твой говорил, что у тебя такое частенько бывает.

От обиды у меня задрожала нижняя губа. Это было так несправедливо. Вот кем я была все время в его глазах. Шлюхой. Мне хотелось разрыдаться в голос прямо здесь, но вместо этого я ответила ему с улыбкой:

- Знаешь что, из всего множества мужчин, что у меня когда-либо были, ты самый худший. Даже не худший. Никакой. Я тебя даже не вспомнила. Потому что нечего было вспоминать. Секс не впечатлил. И как человек ты из тех, что в воде не утонут. Любой бомж и алкаш даст тебе фору, потому что они не станут спорить на других людей. Им до такого дна далеко.

Горский стиснул зубы. На его скулах заходили желваки.

Я решительно поднялась, едва не свалив стул, и прошла к двери. Горский не стал меня задерживать.

У дверей я обернулась.

- Мне вот что интересно, если бы на тебя клюнула девяностолетняя старушка, ты бы и на ней попыхтел ради майбаха?

Его реакции я уже не видела. Выйдя в приемную, я сразу же подошла к зеркалу и привела себя в порядок. Надела пуховик. Забрала свою сумку и ушла, чтобы больше никогда сюда не вернуться.

Глава 57

Только выскочив из здания, я позволила себе разрыдаться. Обида, горечь, разочарование захлестывали меня. Я не могла справиться со всей лавиной чувств, таких сильных, таких острых и ранящих.

Я ревела в голос, не обращая внимания на прохожих. Мне было все равно, что они обо мне подумают.

Добравшись до остановки, села на лавку и полезла в сумку за телефоном. Дрожащими пальцами расстегивала то один, то другой кармашек, пытаясь его найти. Я не помнила, куда я его второпях сунула. Потому перерыла всю сумку. Телефона в ней не оказалось. Наконец я вспомнила, что он может быть в кармане пуховика.

Отыскав смартфон, я набрала Ленку. Мне ответил сонный голос. В выходные Ленка любит поспать до обеда.

- Лен! – всхлипнула я в трубку.

- Что-то случилось? - моментально взбодрилась она.

- Приезжай! Забери меня. Мне так плохо.

- Ты где?

- На остановке, рядом с моей работой.

- Ты мне адрес скажи, - но услышав мои рыдания, она торопливо пробормотала: - Ладно, сама разберусь. Ты только никуда не уходи. Жди. Я мигом.

Не знаю, через сколько минут Ленка приехала за мной. Для меня время будто остановилось. Я и Ленку не сразу заметила. Сидела, пялясь в одну точку, ничего не видя за пеленой слез.

- Катюш, солнышко, - ее рука коснулась моего плеча. – Пойдем в машину. Там все расскажешь. А то я припарковалась в неположенном месте.

Я поднялась и как сомнамбула поплелась за ней. Как во сне, открыла дверцу Ленкиного «жука» и забралась в теплый салон.

- Поехали скорее домой, я тебя кофе отпою или чем покрепче, - Ленка пристегнулась и тут же гаркнула на сигналящую машину: - Да еду, я еду, козел!

Хлюпать носом я не перестала. Каждая новая мысль о Горском порождала новую волну слез, хотя, по идее, я уже давно должна была все выплакать.

- Посмотри платочки в бардачке. И сколько ты там просидела?

- Не знаю, - всхлипнула я и достала запечатанную упаковку бумажных платочков.

- Этот козел тебя довел? – зло прошипела подруга.

- Ага, - я громко высморкалась в платок.

- Все настолько плохо?

- Хуже, чем ты думаешь. Лен, он отец Дани.

- Охренеть!

Ленка чуть не въехала в перестраивавшуюся машину и нажала ладонью на центр руля. «Жук» протяжно выматерился.

- Осторожно, это не повод нас угробить, - у меня даже слезы высохли.

- Ты мне говорила, что отец Дани какой-то безымянный бомж. Как так получилось, что им теперь стал Горский?

- Может, я тебе потом расскажу, когда мы домой приедем. Ты слишком нервно реагируешь на мои слова.

- Нет-нет, я теперь не вытерплю. Рассказывай. У меня просто картинка не складывается. Если бы ты мутила с кем-то, я бы об этом знала бы. Знала бы, да? - с нажимом спросила она и удовлетворилась моим слабым кивком. – Тем более ты бы не стала разыгрывать амнезию. За четыре года невозможно измениться до неузнаваемости.

- Однако он сумел. Он и был тем бомжом.

- Охренеть! Бомж-миллиардер! А я тебе говорила, помнишь, про такой вариант.

- Ты тогда стебалась. И варианты у тебя были один хуже другого, - фыркнула я.

- Тем не менее, я оказалась права. Так скажи мне теперь, зачем он в бомжа переодевался-то? Решил сразу показать, что любит ролевые игры? Хотел найти девушку, не помешанную на деньгах? Ушел в народ, чтобы посмотреть, как живут массы? Его ударили конкуренты по голове, и он потерял память?

- Блин, Лен, вот сейчас совсем не до смеха, - сказала я, с трудом сдерживая улыбку.

- Прости, не буду.

- Поспорил он на то, что найдет дуру, которая переспит с бомжом. И такой дурой оказалась я, - по щекам снова полились слезы.

- Охренеть!

- Ты что других слов не знаешь? – всхлипнула я.

- Знаю. Но они все очень нецензурные. А как он про Даньку понял?

- Помнишь тот день, когда я тебя Даньку из сада забрать просила?

Ленка кивнула.

- Я его на работу привезла. А Горский его увидел и ему померещилось сходство с ним. Он отправил Данькины ногти на тест ДНК.

- Козлина! Э-э-э… Я даже не знаю, как реагировать. С одной стороны, очень хорошо, что у Даньки отец не бомж, а миллиардер. А с другой – это же Горский! Как хорошо, что Данечка мозгами и красотой пошел в мать! И чего теперь этот папаша хочет?