О, мой бомж

- Дань, мы обязательно еще вместе поиграем. Скоро, - пообещал я.

Вот сейчас я не врал. Я был уверен, что хочу, чтобы этот маленький мирок стал моим. Проводить вместе время, пить чай на кухне, дурачиться. Терпеть иногда визиты деда. Смириться с присутствием отвратительного кота.

Я вышел в коридор, и все высыпали из кухни меня провожать.

Данька все еще всхлипывал.

Катя молча смотрела на меня, и по ее лицу было совершенно непонятно, о чем она думает.

Дед напоследок выдал:

- И когда планируется следующая проверка?

- Все согласно графику, - хмуро ухмыльнулся я.

Провожать меня вышел даже Филипп. Нормальный кот, спокойный, отсиживался все время в гостиной. Только сейчас решил почтить нас своим присутствием.

Кот неотрывно смотрел на меня желтыми глазами.

Я уже успел надеть пальто и сунул ногу в ботинок. В ботинке было мокро, будто туда воды налили. Как оказалось не воды. И не налили. Я перевернул ботинок, и на пол полилась желтоватая вонючая жидкость.

- Филипп! – прорычал я.

Кота как ветром сдуло.

- Не ругай животинку, - заступился за него Антоныч. – Мы, уличные, слишком недоверчиво относимся к чужакам.

Глава 54

На работу я шла с гнетущим чувством. Горский меня пугал. Мало того что он все время смотрит на меня так, будто раздевает, так теперь еще умудрился вломиться ко мне домой. Я даже Ленке написала, что у моего босса фаза обострения. Если что со мной случится, пусть знает, кого винить.

Еще и интерес у него какой-то нездоровый к Даньке. Время сейчас такое, что любой взрослый, разговаривающий с ребенком, вызывает опасения. Кому, если на то пошло, нужен чужой ребенок? Да и Данька к нему тянется. Даньку я могу понять – ему не хватает отца. Да, у него два дедушки, которые в нем души не чают, но это все равно не то. А тут Горский уделил ему внимание, и все – у Даньки глаза горят, рот не закрывается, только о нем и говорит.

У меня самой дыхание перехватило, когда увидела их сидящих на ковре и увлеченно строящих дом. Чуть не разревелась.

Эта картина была очень трогательной. Я даже представила нас семьей.

Мне нравился Горский. Как мужчина он полностью был в моем вкусе. Мне нравилось в нем все: широкий разворот плеч, взгляд, заставляющий сердце сильнее биться, легкая небритость, даже запах его парфюма с легкой ноткой табака. Его бизнес, который я по роду своей работы прекрасно изучила, работал как часы. Все его сотрудники уважали и побаивались его. И только мне одной казалось, что ему необходима консультация хорошего психиатра. Остальные будто не замечали этого.

Однако вплоть до вчерашнего дня я не могла позволить себе такую фантазию.

Истории про Золушек и миллионеров существуют только в фильмах и на бумаге. Мы из разных миров. В его мире женщины не ездят в переполненной маршрутке, не выбирают товары с желтым ценником в супермаркете и не носят пуховики, пока они не протрутся до дыр.

Видимо, он просто решил поставить себе галочку, завалив очередную секретаршу. Ничем другим не могу объяснить его повышенный интерес к моей персоне. Наверное, у него какой-то пунктик на секретаршах, потому что к остальным девушкам на работе он относится с вежливым безразличием. То, что я сбежала от него на корпоративе, только подогрело его интерес, и он решил использовать Даню, чтобы вызвать у меня какую-то реакцию. Для него это игра.

А Данька будет потом страдать, когда Горскому надоест разыгрывать доброго дядечку.

А я просто уверена, что когда Горский поймет, что через Даню у него воздействовать на меня не получится, интерес к ребенку у него угаснет так же быстро, как и возник.

Даже Михаил Антонович встал в боевую стойку, предупредил Горского, что с дурными намерениями лезть к нам не стоит. Филька тоже выразил свое недоверие. Мне было и смешно, и неловко, и жалко Горского. Еле сдержалась, чтобы не сказать: «А я предупреждала насчет Филиппа!»

И вообще надо было видеть перекошенное лицо Горского, когда войдя в квартиру, он понял, что Филипп – кот. Интересно, с чего он решил, что это человек. Я Даню спрашивала, но он мне честно глядя в глаза, сказал, что не говорил такие глупости.

Уверена, после партизанской деятельности Фильки, Горский сунется к нам нескоро.

Хорошо, что компенсацию за испорченные ботинки не попросил. А то вогнал бы меня в долги.

Чутье меня не подвело.

Горский с самого утра вызвал меня в кабинет. Причем тон его не предвещал ничего хорошего. Может, правда, решил вычитать стоимость испорченных ботинок из заработной платы? И придется мне на него лет десять после этого горбатиться за спасибо.

Выглядел, он к слову, не очень хорошо. Будто бы не выспался ночью. А это означало, что настроение у него будет отвратительным.

- Присядьте, Катя. Нам предстоит серьезный разговор.

- Если вы о том, что случилось с Филиппом, то я уже извинилась. И вы же сами не вняли моим предупреждениям. Кто же знал, что ему взбредет в голову помочиться в ваш ботинок.

- Не переживайте, эти ботинки у меня не единственные. Мне не пришлось идти на работу босым по снегу. Речь пойдет о другом. Вам с Даней в ближайшее время нужно переехать ко мне.

- Что, простите? – если бы я не сидела, то уже упала бы. Он не мог этого сказать. Мне просто послышалось. Галлюцинация слуховая.

- Ваша квартира слишком маленькая. У ребенка должна быть собственная комната, свой угол. До какого возраста вы собираетесь держать его в своей спальне?

- Когда Даня немного подрастет, это будет его комната. А я переберусь в гостиную.

Зачем-то сказала я. Каким боком его вообще волнует, кто и где спит в моей квартире?

- Это тоже нехорошо.

- Тем не менее, нас все устраивает.

- Меня не устраивает, - жестко сказал он.

Я поперхнулась и от такого безапелляционного заявления, и от тона, которым оно было сделано.

- С чего бы это?

Горский переходил все мыслимые и немыслимые границы. И спускать это я не собиралась. Это моя семья, и я не позволю в нее вмешиваться.

- С того, что я хочу, чтобы мой сын рос в хороших условиях, а не в старом панельном доме. Хочу, чтобы у него была своя комната. Хочу видеть, как он растет.

- Это все замечательно и похвально, но при чем тут Даня.

- Да при том, что он мой сын!

- Я поняла. Вы себя не очень хорошо чувствуете. Давайте дождемся подходящей фазы луны и вернемся к этому важному разговору.

- Смотри.

Он положил передо мной фирменный голубой бланк «Молекулярно-генетического центра», в названии которого значилось «Результат генетического исследование на биологическое отцовство». На бланке имелись подпись, печать и реквизиты лаборатории.

Вероятность отцовства: 99,9999%.

Пару минут я молча смотрела на листок, потом положила его на стол Горскому.

- Это ничего не доказывает. Я не знаю, чей материал вы использовали для проведения этого анализа.

- Данькин. Пока мы были в кабинете, я постриг ему ногти.

- Это с ваших слов. А если это действительно так, то это еще страшнее. Зачем вы стригли ногти моему сыну? Кто вам давал такое право? Как вам вообще в голову могло прийти такое?

- Данька похож на меня в детстве, как две капли воды.

- Данька похож на своих дедушек.

- Один из которых ему точно не родной.

- И на своего отца.

- Ну, с этим я не спорю, - самодовольно ухмыльнулся он.

- Я знаю, кто его отец. И он не вы. А с этой лаборатории потребуйте возврат средств. Они ошиблись. Если, конечно, вы им не заплатили за их ошибку.

- На что ты намекаешь, Катя? – прорычал он.

- На то, что такие, как вы обычно считают, что все продается и покупается. Простите, но нам больше нечего обсуждать. У меня много работы. Я не могу позволить себе тратить время на глупости.

Я поднялась и решительно пошла к двери. Внутри у меня все бурлило и кипело, руки дрожали. Мне было очень тяжело сохранять видимость спокойствия.

- Катя! – грозно раздалось мне вслед.