О, мой бомж

Майку, свитер и штаны я натянул на себя быстро, пока эти сволочи глумились надо мной. Лица их покраснели от смеха.

- Как бы вам потом плакать не пришлось, - попытался осадить их неуемную радость.

Лютый протянул мне дырявые башмаки, подошва отклеилась и хлопала при каждом шаге.

- Сволочи, если я заболею, вы же на лекарствах разоритесь, - пыхтел я, натягивая ботинки на ноги.

Мой образ завершали изъеденный мышами и молью тулуп и шапка ушанка с оторванным ухом.

В общем, Денис помог деду избавиться от стремного барахла, выкинуть которое у того рука не поднималась. Хотел посмотреть в зеркало, чтобы оценить этот ужас, но Калачев остановил меня.

- Погоди, а как же без макияжа?

Он вытащил из-под пустых сумок пакетик, поковырялся в нем, достал баночки.

- На лицо не дам мазать всякую хрень.

- Да ладно, это же сценический грим. «Секси-грязь» называется. Я в этом не очень шарю, тупо по названию выбрал. В тему же.

Я покрутил тюбик в руках, почитал, вроде все безопасно и позволил Калачеву нанести на лицо грим.

Он долго колдовал над моим лицом, размазывал спонжем краску, пудрил мою бороду, начесывал ее густым гребешком, смазывал гелем. Прокрасил даже кисти рук и под ногтями.

Когда я подошел к зеркальной двери шкафа-купе в спальне, я смог из себя выдать только одно:

- Это пиздец, товарищи.

Глава 4

Я выглядел как самый натуральный бомж, проживший долгую и безрадостную жизнь на свалке. Можно попрощаться с тачкой. Такому ни одна женщина не даст, даже неприличная.

- Нравится? - спросил довольный своей работой Калач.

- А вы точно мои друзья?

Мы не разлей вода с первого класса, с Лютаевым так вообще в садике в одной группе был. Три хулигана и заводилы. Сначала дрались сильно, даже родителей на ковер к директору вызывали. А потом, как водится у пацанов, сдружились. Потом, конечно, наши дорожки разошлись. Я выбрал архитектурный, Калачев – журналистику, а Лютаев – юриспруденцию.

Но как бы нас не мотала жизнь, мы не теряли связи и всегда помогали, если кто-то из нас оказывался в жопе.

А тут такая подстава.

- За слова свои отвечать надо, - усмехнулся Калачев. – Да и весело. Что тебе не нравится?

- А теперь представьте, как я размочу вас, когда выиграю спор.

Ответом мне был дикий ржач. То есть они даже не допускают ни малейшего шанса, что я выиграю.

- Погоди, не все еще, - Лютаев поднес мне селедку с луком на блюдце и стопец.

- А это зачем?

- Для запаха.

- Я уже пил сегодня.

- Угу. Коньяк коллекционный. А от тебя должно нести дешевой палью.

- Может, еще поссыте на меня для достоверности.

Сказал и пожалел. Вдруг они воспримут мой сарказм как руководство к действию.

- Чуть не забыл, - Калачев выскочил из комнаты и вернулся с туго замотанным пакетом. По мере того, как он его разворачивал, комната наполнялась запахом гнили.

Сдерживая рвотные позывы, он засунул этот концентрат вони в карман тулупа.

- Что это?

- Картошка гнилая, - откашлявшись, сказал он. – В кладовке вчера обнаружилась. Специально для тебя ее отложил.

- Завонял мне всю квартиру, - пробурчал я.

Спустившись в холл, мы опять переполошили консьержку.

- С бомжами сюда нельзя, - заверещала она.

- Так мы не сюда, а отсюда, - без тени смущения ответил Лютаев. – Спасибо должны нам сказать, что его обнаружили и вывели. А то он как раз напрудить в лифте собирался.

- Скажите, а как вы вообще его сюда пропустили? – подключился Калачев. - Не дом бизнес-класса, а проходной двор. За что вам зарплату платят?

- Я... я… я не знаю, - растерялась она.

Выйдя из дома, они долго обсуждали вытянувшееся лицо несчастной женщины, сегодняшний вечер которой был наполнен потрясениями.

На парковке Лютаев подошел к своему автомобилю и выматерился.

- Он же мне сейчас всю машину завоняет и сидения измажет.

Калачев пожал плечами. Он сегодня приехал на машине Дениса, и судьба сидений его не парила. А меня затопило злорадство.

- Ты же картонку для него брал, - вспомнил Калачев, - вот и подстели ему.

И правда, как собаке какой-то мне подложили картонку.

- Лучше бы ты пешком шел, - проворчал Лютаев, смотря на меня в зеркало заднего вида. – От картошки вонь жуткая.

Высадили они меня неподалеку от супермаркета в нескольких кварталах от моего дома.

- И учти, - погрозил мне пальцем Калачев, - мы за тобой следим и не только в бинокль.

Показав ему на прощание средний палец, я побрел к магазину, волоча за собой злополучную картонку. Обернувшись, увидел, что Лютаев припарковал машину на противоположной стороне улицы.

Садиться на картонку я не решился, не хватало застудить почки и репродуктивные органы. Встал рядом с ней и задумался, а что делать дальше.

Говорить фразу типа: «Девушка, дайте пять рублей, а то переспать с вами хочется»?

Единственное, что могли мне дать после нее, это по морде.

Попросить подыграть, так никто не поверит, и эти два обалдуя в бинокль палят. А может, и не только в бинокль. Наняли какого-нибудь маргинала, чтоб незаметно следил за мной. Потому рисковать нельзя.

Но и проспорить не хочется. Поэтому нужно делать хоть что-то.

Потоптавшись, я подошел к первой попавшейся расфуфыренной женщине в шубе.

- Извините, жутко неудобно, - начал я издалека. - Дайте пару рубликов на билет.

- Да пошел ты, алкаш, - прошипела она как драная кошка.

К следующей жертве я подходил более уверенно. Уже и в лицо особо не всматривался. Женщина и женщина. Все равно на секс с бомжом не согласится.

Пару часов я приставал к прохожим женского пола. Даже успел собрать пятьдесят рублей из брезгливо поданных мне монеток и коллекцию из нелестных слов в мой адрес.

Время неумолимо таяло, а я ни на шаг не приблизился к цели.

От отчаяния уже вконец осмелел и кинулся чуть ли не под ноги к женщине в нелепом пуховике.

- Девушка, - доверительным тоном прохрипел я, зыркая по сторонам, как бы соглядатаи, нанятые друзьями, не услышали, - проведите со мной ночь. Я вам заплачу. У меня деньги есть. Много денег.

- Я настолько плохо выгляжу? – улыбнулась она и покосилась на монеты, зажатые в моем кулаке.

- Нет, вы очень красивая, - ответил и только потом взглянул в ее лицо.

И правда, даже не соврал. Милая. Эти ямочки на щеках, когда она улыбалась. Веселые голубые глаза. Россыпь веснушек на лице. Выбившаяся из-под берета светлая челка. Ни дать, ни взять Снегурочка.

- Спасибо, - снова улыбнулась и собралась уходить, но я схватил ее за рукав, как последнюю надежду и… чихнул. Громко, смачно. Потом еще раз. Все-таки стояние на морозе к хорошему не привело.

Воспользовавшись моей растерянностью, она высвободилась и исчезла за стеклянными дверями магазина.

А я сел на картонку и обхватил голову руками. Такой идиот, из-за пьяного базара просрал тачку.

Глава 5

Задницу я хорошо так подморозил. Если тулуп еще как-никак грел, то ноги в тонких штанах закоченели.

Украдкой посмотрел время на телефоне.

Десять часов.

Осталось два часа.

Что ли пойти уже к ним, сказать, что сдаюсь.

- Мужчина, мужчина.

Я поднял голову и увидел ту самую девушку.

- Вы передумали и решили согласиться, пока не поздно? – горько усмехнулся я.

Вместо ответа она протянула мне бумажный стакан.

- Там кипяток, - пояснила она.

Я машинально взял его.

- Я вам лекарство от простуды купила, - она достала из сумки пакетик, надорвала его и всыпала порошок в стакан. Вручила мне пластиковую ложку: - Размешивайте.

Пока я пил лекарство, дала мне еще два пакетика.

- Это выпьете позже, с интервалом в четыре часа. Кипяток возьмете в магазине. Это тоже вам, - она протянула мне увесистый пакет с продуктами. Сквозь полиэтилен просвечивали бутылки кефира, батон, колбаса и сыр.