Эр-три

Несмотря на мое, уже вполне сформировавшееся, негативное отношение к инженеру, резон в его словах был. Может, и стоит вести себя менее рафинировано, может, и в его, инженера, поведении негатив появился, как реакция на то, как себя держу я?

- Договорились, Дэн. Ты тоже зови меня по имени: Локи. - Я протянул лапу, которую инженер сразу же пожал. Установилось хрупкое равновесие.

- Ехать еще сорок минут. Можете посмотреть маршрут. - то ли девушка Анна успела немного поколдовать, не отрываясь от рулевого колеса, то ли электродемон Йорт-мобиля владел семантическим анализом, но чаемый маршрут появился сразу на лобовом стекле и в воздухе между мной и инженером: мы сидели лицом к лицу на противоположных диванах. Маголограмма оказалась непрозрачной: с той стороны, очевидно, показывалось то же самое.

Я присмотрелся. Видно было, что от точки старта нас отделяет чуть большее даже расстояние, чем от пункта назначения, видимо, в самом городе ожидалась большая плотность транспортного потока, чем в пригороде.

В этот момент картинка, обозначающая наш мобиль и нас в нем, пересекла синюю пунктирную линию: мы въехали, наконец, в черту города Архангельска.

- Профессор… То есть, конечно, Локи! - американец посмотрел на меня со значением. - Предлагаю сегодня, раз все равно воскресенье и выходной, а все рабочие вопросы начнутся только завтра, укрепить, так сказать, международное научно-техническое сотрудничество!

- То есть выпить? - прозорливо уточнил я.

- То есть выпить, - согласился оппонент.

- Извини, Дэн, не могу. И не принимай на свой счет: просто я совсем не пью алкоголя. Мне нельзя, да и не нравится. - Я, конечно, наполовину лукавил, но посвящать американского инженера в особенности моего нынешнего состояния не было ни желания, ни необходимости. Мне казалось, и казалось правильно, что такую информацию лучше держать при себе, и уж тем более не разбалтывать всем подряд, особенно, когда все подряд лично тебе непонятны и неприятны.

- Удивительное дело: непьющий исландец! Прости, Локи, действительно удивительное! - Хьюстон, против ожидания, был совершенно искренен в своем удивлении: ни капли иронии, ни искорки сарказма. - Везде, абсолютно везде и все, утверждают, что исландцы обгоняют по уровню потребления алкоголя всех, даже финнов! И тут чудо чудное: взрослый исландец-трезвенник!

Мне было, что ответить, я и ответил.

- Ну, ты ведь в курсе, что про советских говорят и пишут то же самое, и даже более того. Образа вечно пьяного исландца в мировом фольклоре нет, а вечно пьяного русского… Строго говоря, когда говорят «эти русские», немедленно представляется мужчина средних лет, одетый в ushanka и vatnik, с бутылкой vodka в руке…

- И buryi medved’ на поводке, конечно! - искренне расхохотался мой собеседник. - Думаю, туше, и счет сравнялся!

- Если же совсем серьезно, - решил, все же, уточнить я, - статистика не врет. Мы действительно потребляем в огромных количествах spiritus vini, но только не в качестве напитка, а исключительно для протирки оптических осей!

- Оптическая ось — штука условная, воображаемая и протирке спиртом не подлежит, - американец решил, что понял шутку. - Значит, все-таки пьете…

- И снова нет. - Я был непреклонен. - Оптическая ось в нашем случае — штука вполне реальная, это световод, вокруг которого построен преобразователь Энергия-Эфир. Такой, знаешь ли, длинный и прочный кристалл, искусственный, разумеется. Кожух преобразователя — штука прочная, но совершенно не герметичная, поэтому этот самый кристалл, который ось, нужно ежедневно протирать от пыли. Если этого не делать, возможен пробой, и прибор надолго выйдет из строя.

- А преобразователь питает генератор климатического купола, а куполов у вас много, потому, что очень холодно, и генераторов много тоже, это я в курсе. - Понятливо подхватил инженер. - И электричества тоже много, оно геотермальное, и, кажется, даже бесплатное для населения?

- Только в городах. Но да, преимущественно бесплатное. Еще, кроме протирки осей, сам преобразователь запускается при помощи маленького спиртового движка, и делать это, то есть, перезапускать преобразователь, надо ежедневно, сразу после профилактики оптической оси. Поэтому… В общем, спирта потребляем много, а количество алкоголиков на сотню жителей относительно невелико. Меньше, чем в той же Скандинавии, в ее несоветской части, конечно.

Потом еще поговорили о разном: о погоде и видах на нее, о том, как тут кормят и питаются, об особенностях менталитета советских ученых (Хьюстон решил, что мне непременно надо знать, как ухаживать за советскими девушками). От темы ухаживаний американец перешел к совсем откровенным скабрезностям, и ушки слышащей наш пустопорожний треп девушки Анны краснели совсем уже как северные маки, но тут, к счастью, наш маршрут закончился.

- Вот наша гостиница, - сообщила алеющая девушка Анна. - Приехали, товарищи.

Глава 8. Мигранты и торговля

С самого утра понедельника, логично наступившего следом за воскресеньем, мы сидели в помещении, отведенном нам экспедицией и чего-то ждали.

Помещение было, вопреки ожиданию, не серым бетонным подвалом с привинченными к полу стульями, а вполне удобной комнатой отдыха: с небольшими диванчиками, холодильным шкафом и огромным, блестящим никелем и хромом, samovar — традиционным русским аппаратом, предназначенным для заваривания чайного листа и поддержания напитка теплым. В комнате было уютно, вкусно пахло какими-то местными специями и звучала негромкая музыка.

Ждали чего-то и страдали от безделья. Вернее, как: дел было невпроворот, начать и закончить, но нашлась масса нерешенных вовремя вопросов, и из-за них мы не могли приступить к своей основной работе. Так часто бывает с государственными организациями что у нас, в старушке Европе, что, как оказалось, в наглухо зарегулированном («все, что не может быть предусмотрено, обязательно предусмотрено дважды») советском государстве.

Мы — это лично я, девушка Анна Стогова, примкнувший к нам американский инженер, мистер товарищ Хьюстон и несколько сотрудников рангом пониже: британского они не знали, а имена их я сходу запомнить не смог, и поэтому сразу не назову. Очевидно было только, что все они — полностью советские, разных подрас (в СССР это называется словом natsionalnost’, это нечто среднее между нацией и народностью), и заняты в нашем общем проекте на неясных пока должностях.

Сотрудники старались со мной общаться, девушка Анна Стогова выступала в привычной роли переводчика: хоть у кого-то из нашей компании прямо сейчас было профессиональное дело, и она его делала.

- Tovarisch Gamletsson? - первым на контакт пошел немолодой гном (еще один, если считать за первого проекцию сотрудника аэровокзала), одетый, как и все присутствующие советские, в серый деловой костюм с рубашкой и галстуком.

Девушка Анна Стогова подхватилась и принялась переводить, поэтому слушать длинные и непонятные слова я сразу же перестал, обратившись вниманием к переводчице.

- Хотите чаю? - щедро предложил гном. - У нас хороший, со слоном, из Социалистической Республики Бхарат!

- Чай со слоном? - удивился я. - Не уверен, что это вкусно, да и мне, возможно, нельзя мясо слона, я не выяснял. У нас не продается.

Гном ничего не сказал. Промолчали и его коллеги, и заметно было, что они буквально давятся тщательно, но неумело скрываемым весельем. Широко улыбался американский советский инженер, и даже девушка Анна Стогова покраснела сильнее обычного. Должно быть, я, исключительно по незнанию, неверно воспринял какую-то местную шутку.

Все веселились, я решил поддержать компанию: улыбнулся. Веселье быстро сошло на нет, сменившись опасливым вниманием: да, я знаю, что на неподготовленного человека моя пасть, полная совершенно по-собачьи острых зубов, вызывает чувства в диапазоне от легкого опасения до хтонического ужаса, но вольно же им было надо мной насмехаться! Я, между прочим, целый профессор, человек, крайне уважаемый и важный, и не потерплю…