Страница 4 из 13
– Отошла по делам своим! Сейчас подойдет, и начинайте прием-передачу поста по линии связи, а мы с Игорем обойдем позиции. До нашего возвращения блиндаж не покидать.
Валентина ответила, усмехнувшись:
– Есть, товарищ капитан! Обязательно дождемся вашего возвращения.
Крабов ничего не ответил, потому что появилась Конурок, и Губочкина обняла подругу. Связистки скрылись в блиндаже.
Крабов предложил Жарову:
– Обойдем позиции?
Старший лейтенант согласился, тем более этого требовали и инструкции:
– Идем!
Офицеры прошли на западный фланг. Перед пустым капониром капитан остановился:
– За постом начали пасти, Игорь!
Жаров изобразил изумление:
– Да? Давно? Кто и откуда?
Капитан ответил:
– Бойцы заметили наблюдателя три дня назад, в пятницу, где-то часов в десять. На противоположном склоне, напротив того места, где стоим сейчас мы. Пройдем в капонир.
Западный сектор поста, где, как правило, несло службу второе отделение взвода, заступившего на дежурство, был оборудован капониром для третьей боевой машины пехоты. Но эта БМП так и не дошла своим ходом до блокпоста. На одном из участков дороги, в тридцати километрах от высоты 204,0, там, где грунтовка вплотную подходила к обрыву, после прохода первых двух боевых машин грунт «поплыл» – и третья машина попала в естественный капкан. Она начала сползать с плоскогорья. Хорошо, что в машине находился один механик-водитель, который успел выскочить из люка на броню и спрыгнуть на землю. БМП же рухнула в пропасть вместе с обширным участком склона. Таким образом и боевая машина была безвозвратно потеряна, и единственная сухопутная нить, соединяющая пост с равниной, оборвалась. Поэтому взвода стали доставлять на позиции вертолетами, а крайний, западный капонир так и остался пустым, превращенный в огневую точку станкового гранатомета «АГС-30».
Рядом с ней и устроились офицеры. Подняли бинокли. Крабов проговорил:
– Трещину, идущую по противоположному склону от вершины, видишь?
– Это где ряд кустарника?
– Да!
– Вижу! Ну и?
– Террасу, которой оканчивается трещина, наблюдаешь?
– Угу!
– Смотри слева – черная дыра. Похоже, пещера, и скорее всего – сквозная, с выходом на другую сторону перевала. Там-то и был замечен неизвестный наблюдатель за постом.
Жаров, рассматривая черную дыру, спросил:
– Почему ты решил, что там сквозная пещера? Дыра есть, вижу, но это может быть просто выемка в породе, достаточно крупная и способная укрыть наблюдателя. Но этот наблюдатель мог к дыре спуститься и по трещине! Мы ж не знаем, что она собой представляет?
Крабов отрицательно покачал головой:
– Нет, Игорь! Если бы наблюдатель появился один раз, тогда с тобой можно согласиться, но, заметив его в пятницу, в субботу я лично следил за дырой и трещиной. Неизвестный появился в пещере ровно в 11-00, а если шел бы от трещины, он по-любому засветился бы на террасе. Трещину и дыру разделяют не менее трех метров. Их наблюдатель не преодолевал.
– Ясно! Но непонятно, кто и почему решил установить контроль над постом?
Вопрос прозвучал вполне естественно, хотя Жаров прекрасно знал ответ на него.
Капитан ответил:
– Вот и я не пойму! Но ничего хорошего это не предвещает. Как бы какая банда не запланировала прорыв через Шунинское ущелье!
Старший лейтенант воскликнул:
– Но это невозможно! Даже ночью и в туман. У нас достаточно сил, чтобы прикрыть ущелье!
– Так-то оно, Игорек, так, но как может произойти все на самом деле, просчитать невозможно.
– Считаю, проход прощупывают. Но, оценив обстановку, противник вряд ли решится прорывать оборону поста! Проще пройти, прикрываясь перевалом между нами и соседней, восточной заставой. Крабов опустил бинокль:
– Ладно. Будь что будет. От нас мало что зависит, лишь отразить возможное нападение. Но ты за пещеркой понаблюдай. Не помешает. Да ночью усиль караул.
Жаров обернулся к капитану:
– Ты вот что, Кирилл, прибыв в часть, подожди докладывать комбату о наблюдателе.
Капитан удивился:
– Почему?
– Реакция Белянина непредсказуема, подполковник может тут же принять решение на усиление блокпоста и перебросить сюда еще взвод. Зачем отрывать ребят от мирной обстановки и здесь создавать чехарду без особой надобности. Это же придется рубить новые позиции, а ты помнишь, чего нам стоило создать эту систему обороны? Наблюдатель же, оценив пост, может больше не выйти на позицию, поняв, что прорыв на нашем направлении невозможен. И получится хрен что! Но если наблюдение с сопредельной стороны продолжится и проявятся хоть малейшие признаки угрозы нападения на пост, я сам обо всем доложу комбату. Считаю, что сейчас это делать рано. И так дежурство не сахар, но пока каждый из нас, взводных, выходит на блокпост раз в месяц. А после непредсказуемого решения Белянина мы реально можем начать зависать в этих горах по полмесяца. Тебе это нужно? Ладно, я холостой, а у тебя супруга, семья!
Капитан согласился:
– Ты прав, Игорек. Пока комбату лучше не знать о наблюдателе, а то действительно кашу заварит, не расхлебаем всей ротой.
– Это точно. Ну что, обойдем другие позиции?
– Пойдем. Высоту смотреть будем?
– А чего ее смотреть? Я же проходил через нее. Там, наверное, бойцы уже сменились, хотя доклада еще не последовало. Но мой отделенный может время тянуть. Хитроватый паренек! Понял службу!
– Тогда на восточный сектор?
– Идем на восточный!
Офицеры покинули капонир и траншеей, минуя командный пункт, направились к позициям, расположенным по вершине западного склона Шунинского ущелья.
В главном же блиндаже две женщины проводили свою смену, обсуждали личные вопросы, так как связь на посту функционировала нормально, в чем Губочкина сразу убедилась, вызвав дежурного по батальону в гарнизоне, а также командиров всех трех отделений взвода Жарова. После манипуляций с радиостанцией они устроились на диване. Губочкина положила руку на плечо подруги.
– К черту службу, Люда, расскажи лучше, как ты тут с Крабовым ночи проводила?
Та нерадостно и зло ухмыльнулась:
– Да никак! Спали на своих кроватях ангелочками.
Валентина искренне удивилась:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что за всю неделю вы так ни разу и не трахнулись?
– Именно это, Валюша, я и хочу сказать! Достался, бля, идиот, жене верный. Для него, видите ли, супруга – святое! Святоша, козел! И надо было с ним в наряд попасть? Неделю мучилась!
– Погоди, погоди, может, ты не с той стороны пыталась подъехать к нему? Ну, не поверю, чтобы нормальный мужик, какой бы он верный жене ни был, не трахнул бабу, которая с ним целую неделю в одном блиндаже прожила!
Людмила вновь ухмыльнулась:
– Не веришь? Я бы тоже не поверила, но проверила подобное на себе. А насчет того, с какой стороны я пыталась к нему подвалить, то делала все возможное. Первую ночь, ладно, не рыпалась. Ждала, сам полезет. Не полез. На вторую решила действовать. Как он лег, я раздеваюсь догола и к нему. А он, сука, от меня, как от прокаженной, к стене метнулся. Ты чего? С ума сошла? А ну оденься и спать! Я: да ладно тебе, Кирилл, никто же ничего не узнает. А слухи все одно по гарнизону поползут. Ночевать в одном помещении с бабой молодой и не трахнуть ее, кто ж этому поверит? Твои слова повторяю! А он: мне плевать на слухи, но если не отстанешь, завтра же запрошу замену! И тогда придется объяснять причину запроса. Как тебе такой коленкор? Я и отвалила! А то ведь, придурок, точно в батальон о моем аморальном поведении сообщит. Меня ж тогда Индюков затрахает и в прямом, и в переносном смысле. Я ж на его рожу смотреть не могу, не то что ублажать его похоть! Такие вот дела, Валя! Но ничего, наряд кончился, вернусь в гарнизон, свое возьму. Жаль, Жаров здесь остается. Этот безотказный. Только заголись, помани, в момент в постель нырнет. Он до этого дела охотник еще тот. Впрочем, кроме него в гарнизоне голодных мужиков хватает. Оторвусь с каким-нибудь лейтенантом.