Страница 12 из 16
Больше семья Сюя не знала печалей.
3.69
Хya То, которого звали также Хуа Фу, имел второе имя Юань Хуа, а родом он был из области Пэйго.
Лю Сюнь из Ланъе служил правителем Хэнэя. Дочь Лю Сюня, девушка лет двадцати, страдала от язвы на колене левой ноги, которая зудела, но не болела. Язву излечивали, но через несколько десятков дней она появлялась снова. И так продолжалось лет семь-восемь. Пригласили Хуа То осмотреть больную.
– Это излечить нетрудно! – сказал То.
Раздобыл собаку, желтую, как просяная мякина, и двух добрых коней. Привязал к шее собаки веревку и велел тянуть ее, погоняя лошадей. Уставшего коня сменяли другим. Так проскакали около тридцати ли, дальше собака бежать не смогла. Тогда Хуа То велел человеку идти пешком и тащить ее. И так проделано было до пятидесяти ли. Потом Хуа То напоил девушку снадобьем, от которого она легла без движения и никого не узнавала. Взяв большой нож, То рассек брюхо собаки перед самыми задними ногами и велел поднести разрез к ноге девушки, держа в двух-трех цунях от отверстия язвы. Вскоре из отверстия выглянуло что-то, похожее на змею. То, схватив железное шило, пронзил им голову твари. Она некоторое время извивалась под кожей, но вскоре затихла. Тогда он ее вытащил. Оказалось, что это настоящая змея, длиной более трех чи, но глазницы ее были без глаз, а чешуя расположена наоборот, от хвоста к голове. Втер в язву сальную крошку, и через семь дней все зажило.
3.70
Хуа То как-то ехал по дороге и увидел человека с больным горлом: он брал пищу в рот, но глотать не мог. Домашние посадили его в повозку, чтобы везти к лекарю. Услышав его стоны, То остановил свою повозку и подошел посмотреть.
– Впереди возле дороги, – сказал он, – сидит продавец блинов с совершенно прокисшей настойкой чеснока. Пусть возьмет у него три шэна и все выпьет. Болезнь должна пройти.
Когда было сделано, как сказал То, больного тут же вырвало клубком змей.
Цзюань четвертая
4.71
И Властитель Ветра и Повелитель Дождя – это звезды: Властитель Ветра – созвездие Сито, а Повелитель Дождя – созвездие Сачок. По мнению Чжэн Сю-аня, духи Ведающий Удачами и Ведающий Жизнями – это четвертая и пятая звезды созвездия Вэнь Чан. Что же до Повелителя Дождя, то про него говорят разное: одни – что это звезда Опахало, другие – что звезда Звучащая Ширма, третьи – что звезда Сокровенная Тьма.
4.72
Чжан Куань, по второму имени Шу Вэнь, родом из округа Шуцзюнь, во время ханьского У-ди, будучи дворцовым служителем, следовал за государем на жертвоприношение в Ганьцюань. Они достигли моста Вэйцяо и Увидели какую-то девицу, которая мылась в реке Вэйшуй. Груди у нее были длиной в семь чи. Государь, Удивленный таким чудом, послал спросить, кто она.
– Едущий в седьмой из повозок, сопровождающих Государя, знает, откуда я, – ответила женщина. А в седьмой повозке как раз ехал Куань.
– Когда совершали жертвоприношения властительнице Небесной Звезды, – сообщил он, – в пище и действиях по обетам не была соблюдена должная чистота.
Вот она и предстала в виде моющейся женщины.
4.73
Вэнь-ван назначил Великого Астролога правителем Гуаньтаня – и целый год после этого не раздавалось в ветвях завывание ветра.
Однажды Вэнь-ван увидел сон: какая-то женщина, необыкновенно красивая, плакала там, где он проезжал. Он спросил ее, в чем дело.
– Я – дочь повелителя горы Тайшань, – отвечала она, – и была отдана в жены владыки Восточного моря. Ныне я собралась возвратиться к отцу, но добродетели правителя Гуаньтаня преградили мне дорогу, он не дает мне пройти. Дело в том, что, если я пущусь в дорогу, немедля возникнут буря и ливень, а буря и ливень снесут его добродетели.
Вэнь-ван пробудился и, призвав к себе Великого Астролога, расспросил его. Оказалось, что в тот день и в самом деле случилась буря, хлынул ливень, но они прошли за пределами города Великого Астролога. После этого Вэнь-ван назначил Великого Астролога на должность Главного конюшего.
4.74
Хуму Бань, второе имя которого было Цзи Ю, человек из округа Тайшань, как-то проходил у склона горы Тайшань. Неожиданно ему повстречался среди деревьев всадник в пурпурных одеждах, который окликнул Баня и добавил:
– Вас призывает повелитель местности вокруг горы Тайшань!
Перепуганный Бань потоптался в нерешительности и не дал ответа. Появился другой всадник, и тоже окликнул его. На этот раз Бань пошел следом. Через несколько десятков шагов всадник попросил Баня ненадолго зажмуриться. Через мгновение появился дворец, величественный и весьма внушительный. Бань вошел в палаты и с поклоном доложил о себе. Хозяин приготовил угощение и сказал, обращаясь к Баню:
– Я пожелал увидеть вас только для передачи письма моему зятю, и больше ничего мне от вас не надо.
– А где живет ваша дочь? – спросил Бань.
– Моя дочь – жена Владыки Реки, – был ответ.
– Если даже я приму от вас письмо, – сказал Бань, – я все равно не знаю, как его передать.
– Выплывите сегодня же на стрежень реки, – ответил тот, – постучите по лодке и позовите служанку. Она тут же появится и возьмет письмо.
Бань распрощался и вышел. Прежний всадник снова велел ему закрыть глаза, и через мгновение он опять очутился на той же дороге, пошел на запад и позвал служанку, как велел пославший его дух. Служанка и в самом деле явилась в тот же миг, взяла письмо и погрузилась в воду. Вскоре вынырнула вновь и сказала:
– Владыка Реки желает взглянуть на вас.
Служанка тоже велела ему зажмуриться и потом почтительно представиться Владыке Реки. Владыка Реки приготовил обильное угощение, был любезен и внимателен. На прощание он сказал Баню:
– Я так тронут, что вы приехали издалека для доставки мне письма, а мне и подарить вам нечего. – И тут же, приказав свите: – Принести мои туфли из синего шелка! – преподнес их Баню.
Бань вышел, зажмурился и вновь оказался в лодке. Потом он, прожив годы в Чанъани, возвратился к склонам горы Тайшань, но в реку нырнуть не решился. Постучал по дереву, назвал свою фамилию и имя и сказал, что, возвратившись из Чанъани, хотел бы сообщить новости. В тот же миг появился прежний всадник и ввел Баня во дворец изложенным выше способом. Помня, что Бань доставлял письмо, Повелитель обратился к нему со словами:
– Доложите, что было после того, как мы расстались.
Бань закончил рассказ и, выйдя по нужде, вдруг увидел своего отца на тяжелой работе, в колодках – в числе многих сот других людей. Бань подошел, поклонился и спросил, проливая слезы:
– По какой причине мой покойный родитель попал сюда?
– После моей смерти, – ответил отец, – я, к моему несчастью, сослан сюда на три года, сейчас прошло уже два. Муки мои непереносимы. Слышал я, что ты ныне удостоен знакомства с тем, кто повелевает этой местностью. Можешь ли ты похлопотать перед ним и умолить освободить меня от этой повинности? И еще я хотел бы сделаться духом-покровителем нашего семейного алтаря.
Бань послушался его наказа и, ударив челом, изложил просьбу.
– У живых и мертвых пути различны, – сказал Повелитель, – их нельзя приблизить друг к другу. А жалости я не знаю.
Лишь после слезных просьб Баня он помиловал его отца. Бань распростился и ушел. Примерно через год после возвращения Баня домой у него умерли почти все дети. В ужасе Бань снова отправился к горе Тайшань, постучал по дереву и попросил свидания. Прежний всадник вновь выехал ему навстречу, и Бань был допущен к Повелителю. Тут он покаялся в напрасных и глупых своих просьбах и рассказал, что, когда вернулся домой, все его дети стали умирать – и ныне, боясь, что причины этой беды еще не миновали, он спешит почтительно доложить, что рад будет услышать наставления и умоляет о спасении. Повелитель области засмеялся, стиснув ладони, и промолвил: