Страница 51 из 67
– Экспериментальный препарат или убьёт его, или отправит в обратный вектор, – неожиданно вступил Третий Советник. Обычно эта нейросеть не оформляла рекомендации в слова, предпочитая образы. – Использовать необходимо. Это первый живой эпилептик в наших руках. Усилить вектор.
– Отправить дальше в будущее? В Армагеддон? – уточнил Первый Советник.
– Сквозь Армагеддон, – пояснил Третий Советник.
– Бессмысленно, – объявил Второй Советник. – Вероятность его возвращения столь же невелика, что и случайность нашей встречи.
– Вы кое-что не учитываете, – сказал Третий Советник. – Смотрите.
Юсеф созерцал вспыхнувшую мысленную картину.
– С вами всё хорошо, Юсеф? – осторожно спросил Сергей. – Вы как-то совсем зависли.
– Я помогу тебе, – хрипло ответил Юсеф. – В операционную его!
– Что?!
– У нас мало времени, мальчишка. Если не хочешь погибнуть вместе с этим миром, то помогай!
Кыш Бабай (I)
Люстра полыхнула безжалостным белым светом.
– Эй-эй! – слабо запротестовал Гарик, закрываясь руками.
– Опять ночь не спал!
Голос у напарницы резкий, пронзительный. Ей-богу, как у завуча в школе. Ей бы курящих пионеров разгонять. А для разрыва шаблона ещё и красотка: высокая, стройная, рыжие косы с кулак толщиной, а грудь так и кричит – схватись за меня!
– Анька! – умоляющее воскликнул Гарик. – Выруби!
– Работать пора, помощничек! – язвительно откликнулась Анька.
Гарик с закрытыми глазами слушал, как она энергично шагает по кабинету. Анька отличалась феерическим талантом наводить порядок в считанные минуты. Вот и сейчас Гарик кожей чувствовал, как летают по комнате папки с документами, забытые перчатки, кассеты и прочая дребедень. Он откроет глаза, и как по волшебству вместо обычного хлама совкового кабинета окажется сверкающий офис из западных фильмов.
– Почему компьютер не выключил, а?
Что за высокую ноту она берёт? Ухо режет, спасу нет. Компьютер, да, не выключил. Недаром во сне продолжалась космическая эпопея.
– Опять в игрушки игрался? Лучше уж водку бы пил. Тебе сколько годков, сослуживец?
– Двадчать тли! – отозвался Гарик.
– Не паясничай! Приказ пришёл.
Приказ. Великие дозорные уходят в рейд! Трепещите, злоумышляющие и недобро смотрящие! Мысленно он нарисовал, как сейчас встанет, грудь расправит и гаркнет что-нибудь залихватское. Но в голове было шумно, глаза, даже закрытые, желали застыть и не ворочаться. Может, действительно, не стоит ночь за монитором проводить? Но! Во-первых, играет он не в абы что, а в благородную «Винг коммандер». А, во-вторых, в полнолуние, как приходит пора начинать новый цикл, страшно ему становится до жути. Причём как до прыжка, так и после. А в офисе «писюк» современный стоит. Он эти – как их по-научному? – панические атаки усмиряет. За игрой легче. А с водкой нет. Я ж не алкоголик какой-нибудь. Я же… Всё же…
– Эй! Не спать!
Гарик подпрыгнул и заставил себя ровно сесть на диванчике, прикрываясь козырьком ладони. Спать хотелось катастрофически.
– Кофе бы, а?
– Иди умойся для начала.
Голос напарницы смягчился. Что-то слишком быстро, обычно она орёт минут пятнадцать. Гарик от удивления даже приоткрыл левый глаз. Кабинет в офис не превратился, но выглядел заметно лучше. А вот Анька вид имела озабоченный.
– Что случилось?
– Я же говорю – приказ пришёл. Умойся, – повторила она.
Гарик подозрительно прищурился, но не придумал, чего бы такого сказать и поплёлся умываться.
***
Видок у него был так себе. Глаза красные, запавшие. Небритость ещё сказывается. Щетина росла как-то странно – на подбородке сразу обозначались тёмные пятна будущей бороды, а усы проклёвывались только на следующий день. Гарик плеснул в лицо холодной воды. Бодрит, однако. Как там племяш у него лопочет – умылся, пошли кушать! С едой, правда, швах. Насколько Гарик помнил, в холодильнике грустила открытая банка кильки, жрать которую с утра можно было только под закуску. Одна надежда на Альку – вдруг позаботилась.
Гарик тщательно вытерся вафельным полотенчиком и пригладил волосы мокрой ладонью. «Сойдёт», – решил он. Ему опять вспомнился племянник. Карапуз ещё совсем, трёхлетка, а болтает много. «Зязя Иго». Дядя Игорь, значит. А он ему: «Привет, Капитан Пушистик». Пушистик – это потому, что лохматый. Ну и ещё так можно обзывать расу кошачьих из «Винг коммандера». Игорю на миг стало страшно: он представил, как будет стареть в своей временной петле, а Капитан Пушистик так и останется для него малышом. Разузнать бы, как сложится у него дальнейшая жизнь. Но среди хомо новусов его поколения это считалось дурным знаком. Жизнь обычных людей уже не должна нас волновать. Был в этом какой-то замысловатый психологический выверт. Родная страна рушилась, историческое время ускорялось до околосветовых скоростей. Все прекрасно были осведомлены о будущем распаде Союза, о последующих войнах, нищете и прочих прелестях. Но вот персональные судьбы знать нельзя категорически. Почему так? Парадокс! Впрочем, Гарику не полагалось это ещё и по должности. Он представил, как округлятся глаза Аньки, если она узнает, что Гарик стал добывать информацию о племяшкином будущем.
– Стыдно! – воскликнул он фальцетом. Отражение в зеркале вытаращило глаза. – Как не стыдно, товарищ Гарик!
К нему вновь вернулось душевное равновесие.
– Не пазволим никаму пазорить высокое звание савецкого дозорного! – патетически заявил он и поднял указательный палец ввысь. – Ни-ка-му!
***
В кабинете царил восхитительный бодрящий аромат. На тумбочке, застеленной белой скатёркой (откуда у нас вообще скатёрка?) дымились чашки с растворимым кофе, стояла сахарница, поблёскивали маленькие ложечки, на тарелке лежали бутерброды с сыром и московской колбасой.
– Анька! Ты супер! – восхитился Гарик.
– Уже Анна Сергеевна, – строго заявила она. – Мы на службе.
– Да-да, – вяло согласился он, подсаживаясь к тумбочке.
Есть у Аньки пунктик – на работе исключительно строгие формальные отношения. Откуда у неё это? От папы-военного? Но вряд ли дисциплина по наследству дочери передаётся. Что-то здесь другое. Он отхлебнул кофе, поморщился и насыпал в чашку сахара. Пока размешивал сахар – схватился за бутерброд. Жизнь входила в знакомое, приятное русло.
– Готов выслушать любой приказ, – уверенно заявил он.
Анна Сергеевна взглянула с холодком и чуть пригубила кофе.
– Ты знаешь, кто такие «куколки»?
Гарик кивнул, не переставая жевать. Откуда она берёт московскую колбасу? Последний раз он видел её у кавказцев в кооперативном магазине на Колхозном рынке. Вкуснотень.
– Напомню, – нахмурилась Анька. – «Куколки» — это будущие хомо новусы. То есть одни из нас, в перспективе. Мешать их превращению – тяжкое преступление.
Гарик насторожился.
– Как это? – спросил он, торопливо проглотив кусок бутерброда. – Это же невозможно?
– Возможно, – весомо возразила Анька и торопливо добавила. – Я сама не верила, но в приказе… Там пишут, что случаи бывали. Представляешь, Гарик, какая это подлость? Это как желать кому-то не родиться! Заставить пойти на аборт!
Она опомнилась и вновь превратилась в Анну Сергеевну.
– Приказ пришёл из оперативного штаба почтовиками. Сегодня в пять тридцать утра.
Гарик представил, как заученные слова приказа эстафетой передаются по Дозору – от месяца к месяцу, от сотрудника к сотруднику. Не каждая организация может похвастаться такой сетью агентов во времени. Разве что Паутина – вечные конкуренты, загадочные масоны. Есть ещё Гадатели, но это откровенное фуфло, мистики. Хотя где-нибудь при царе Горохе их побольше, менталитет всё-таки другой. Не то, что по двадцатому веку. Тут Дозор раскинулся широко – бывшие работники милиции, спецслужб, полицейские в капстранах охотно шли работать. Это привычно, знакомо. Служить и защищать. Любить и оберегать.