Страница 46 из 67
Честно говоря, и сам Паша не очень-то старался. Очнувшись в декабре, он понял, что начинается новая жизнь. Квартира дядя Кеши, знакомая ему с детства, пустовала, и на какое-то время оказалась в полном его распоряжении. Папа и мама остались позади, как и весь Пашин мир. Поначалу этот факт вызывал звенящее чувство восторга. Наверное, так себя чувствует путешественник, вступая на никому неизвестный тракт.
Когда пенная волна чувств схлынула, он стал осматриваться. В обычном мире людей важны документы. Паша знал об этом чисто теоретически – настоящий бумажный паспорт он видел только у родителей. К счастью, у него оставались контакты Дозора на ближайшие полгода. Наверняка понадобятся деньги и связи, но для Дозора вряд ли это большая проблема. К тому же деньгами Паша дополнительно запасся из резервов дяди Кеши.
Через неделю он решился и, найдя телефонный автомат, позвонил Алисе.
– Привет, Паша, – сказала она. – Рада приветствовать тебя в декабре.
Паша объяснил ей свой план: легализоваться, найти постоянное место для жилья и начать учиться или работать. Оставаться в квартире дяди Кеши дольше было чревато вопросами соседей или военных с его работы.
– Конечно, Паша, Дозор поможет. В этом месяце представителем Московского дозора является Никита Иванович Сапатов. Как он сможет с тобой связаться?
– Я лучше позвонил бы ему сам.
– Хорошо, но предупреждаю, он живёт в Подмосковье. Возможно, потребуется время, чтобы встретиться.
Никита Иванович оказался усталым депрессивным мужчиной, который не выказал никакого удивления от появления Паши.
– Переедешь ко мне, – сказал он, выслушав заготовленную речь. – У меня есть пустующая квартира, поживёшь там. По поводу паспорта и прочих бумажек. У меня лично знакомств маловато, но попробуем. В крайнем случае, вопрос перейдёт в следующий месяц, но тебе, как я понимаю, теперь всё равно.
В потухших глазах Сапатова мелькнул недолгий огонёк интереса. Паша виделся с ним ещё лишь дважды – когда забирал ключи и когда они вместе ездили к какому-то чиновнику. Тот, ворча, долго копался в папках, пока наконец не извлёк новенькую бордовую корочку паспорта. Дозорный раскланялся с чиновником, забрал паспорт и вывел так и не сказавшего ни единого слова Пашку в коридор.
– Поздравляю, – безэмоционально сказал Никита Иванович, протягивая паспорт. – Теперь можно заниматься прочими бумажками. Я бы начал с военного билета…
– А почему «Егоров», а не Воробьёв? – удивился Паша, раскрывая документ. – И зовут по-другому? Тут Сергей какой-то.
– Считай, что тебя крестили. Извини уж, но это оказалось самым простым вариантом. Готовые паспорта на дороге не валяются. Фотография твоя и слава богу. Кстати, там и год рождения изменён, ты стал немного старше.
– И что мне делать?
– Да какая разница-то? Для нас ты Паша, а для них, – Никита Иванович сделал круговое движение рукой. – Ты человек с паспортом.
Пришлось смириться. Впрочем, паспортное имя не успело толком прижиться – несколько месяцев Паша провёл, налаживая социальную жизнь: собрал документы, снял собственную квартиру, по совету Алисы поступил на первый курс юридического факультета. Перед ним расстилалась простая жизнь обычного «человека линейного времени», как выражалась Алиса.
В этот момент Паша впервые с грустью вспомнил о родителях. Ему их теперь не увидеть до конца жизни. Хотя по сравнению с другими хомо новусами он в плюсе – Дозор не откажет в любезности послать весточку в прошлое. Надо будет это сделать, но попозже, когда начнётся учёба и будет, о чём сообщать.
Но вмешалось большое непредсказуемое «но». Идя к дому в полнолунную ночь 28 августа 2007 года, он испытал резкий, сильный до тошноты приступ головной боли. Мир словно поблёк, затуманив свет фонарей. Боль, пульсируя и усиливаясь, спустилась из головы в тело, и Пашу вырвало. Тут же стало легче.
Еле-еле дойдя до квартиры, он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец не выдержав, Паша позвонил соседям. Дверь открылась на цепочку.
– Кто?
– Софья Марковна, это я Паша. Дверь захлопнулась, не могу открыть.
– Какой Паша?
Цепочка звякнула. Перед ним стояла незнакомая женщина, отдалённо напоминавшая бодрую старушку Софью Марковну.
– Извините. Я ваш сосед, у меня дверь не открывается. А у Софьи Марковны я оставлял запасные ключи.
– Мама умерла два года назад, – холодно ответила женщина. – А вас я первый раз вижу.
– Да как же… Я снимаю эту квартиру. Вот ключи…
Но диалог уже закончился – дверь вновь захлопнулась, оставив Пашу недоумевать в одиночестве. Он ещё несколько раз тщетно попробовал вставить ключ.
– Полицию вызову! – глухо из-за двери предупредила соседка.
Паша плюнул с досады и вышел на лифтовую площадку. Телефон, как назло, разрядился, но ему был известен адрес местного дозорного. В крайнем случае можно было переночевать у него, а утром уже разбираться с пропавшей соседкой. Когда она успела помереть-то? Позавчера видел же. В лифте ему бросилось в глаза большое объявление об очередной финальной распродаже белорусской обуви – такие объявления лепили регулярно каждый месяца-два три. Но его привлекли не ботинки, а дата распродажи – 31.08.2012.
Паша нажал на кнопку «стоп» и поехал обратно. Соседская дверь на яростные трели звонка не открылась, но испуганно-раздражённый голос спросил:
– Пьяный что ли? Я полицию вызвала!
– Когда Софья Марков умерла? В каком году?
– Что?
– Год какой? Год смерти?
– 2010, осенью. А что тебе надо-то? Нет у меня никаких ключей, не оставляла она.
Но Паша её уже не слушал. Жизнь менялась непредсказуемым и совершенно независящим от него образом. Мысли лезли в голову с лихорадочной поспешностью. Он пересчитал сохранившиеся в карманах деньги. Было не очень уж много, но на пару ночей в гостинице должно хватить. Хорошо, что у него успела сформироваться привычка носить с собой паспорт.
Дитя Луны (II)
Ни черта он не человек линейного времени, и ни разу не хомо новус, он мутант, урод, вот кто он такой… В сентябре 2012 года дозорного не нашлось. Номер телефона Алисы не отвечал. Поиск по интернету пока ничего не давал. Хомо новусы если и пишут, то завуалированно, и не спешат откликаться на сообщения от внезапно найденных собратьев. В сети слишком много сумасшедших, чтобы на них тратить время, да и страх перед чрезмерным любопытством каких-нибудь спецслужб тоже велик. Кто знает, что придёт в голову этим обычным людишкам? Умереть-то можно в любой момент. Чтобы найти надёжные адреса и форумы требовалось знать особые пароли, либо банально иметь больше времени. Но последнее неожиданно оказалось в дефиците.
Деньги у Паши быстро подошли к концу и приходилось искать подработки, дешёвые хостелы и прочие способы связать концы с концами. Всё это требовало немало времени и сил. В резерве оставалась возможность взять кредит. Но с одним только паспортом много не дадут, а то, что дадут, возможно, придётся возвращать. От неимения других возможностей он устроился ночным грузчиком – благо сил работать как ломовая лошадь у него хватало.
Паша готовился к возможному приступу – если его опять забросит в неизвестные временные дали, то надо хотя бы не пропасть в первые дни. К предстоящему полнолунию ему удалось скопить небольшую сумму денег. Под вечер он потеплее оделся, сунул в пиджак паспорт, рассовал по карманам деньги, набросил на плечи рюкзак с минимумом вещей и пошёл встречать полную луну в ближайший бар.
Готовился он не зря – приступ повторился, но в этот раз каким-то шестым чувством Паша ощутил его наступление за несколько минут. Он заперся в пустой туалетной кабинке и, извергнув из себя всё съеденное и выпитое, отправился в неизвестность.
Это было как киношное путешествие во времени – кабинка вмиг стала отвратительно грязной, а за пределами его убежища стихла музыка и пьяный гомон. Выломав дверцу, он вышел в пустой зал. Видимо, бар прекратил работу: всюду царило запустение – мебели почти не было, окна задраены металлическими ставнями.