Я живу в октябре

– Ты его по инструкции классифицируешь? – возмутилась Валя.

– Конечно, – невозмутимо ответил Герман. – Перспективно.

– Да? – растерялась Валя.

Мальчик издал протяжный стон и заворочался.

– Стрелца не видно? – спросил он, не открывая глаз. – Стрелца?

– Что это? – спросила Валя. – Бред?

– Признаков психического расстройства не наблюдается, – дипломатично заметил Герман.

Мальчик открыл глаза, заметил Валю и явственно сказал.

– Мама.

У Вали сжалось сердце.

– Я не твоя мама, – мягко сказала она. – Но ты в безопасности.

В голубых глазах появилась осмысленность. Мальчик повертел головой и замер, увидев Германа.

– Не бойся, – сказала Валя. – Это Герман. Он ничего не сделает плохого.

Но мальчик вдруг рванулся что есть дури к выходу. Юра успел среагировать и блестящей молнией перехватил мальчика за пояс. Тот после первого порыва не сопротивлялся.

– Субъект физически слаб, – констатировал Юра.

– Положи его обратно, – приказала Валя.

– Слушаюсь.

Юра аккуратно вернул мальчика на диван.

– Не бойся, – повторила Валя. – Как тебя зовут? Меня Валя, а тебя?

– Васька.

– Очень приятно, Вася.

– Кто он? – Вася указал на Юру.

– Нейродроид. Робот.

Васька недоумённо смотрел на неё.

– Механический человек, – сказала она. – Ненастоящий, понимаешь.

– Нежить?

В его голосе послышалась неприязнь.

– Он не плохой, – возразила Валя. – Юра хороший. Как ты сюда попал?

– А где я?

– Ты в архиве специального назначения… Ну, на складе документов.

– В земской избе што ли?

– Почему в избе?

– Васька имеет в виду государственное учреждение в Архангельске времён Петра Великого.

– Юра, помолчи, – отмахнулась Валя.

– Это не Юра.

В офисе появился новый человек – молодой мужчина в щегольском полосатом костюме.

– Вы ещё кто?

– Аркадий, – шаркнул ножкой новоприбывший. – Этот мальчик – мой клиент.

– Не знаю никакого Аркадия, – Валя перегородила дорогу к дивану.

– Не волнуйтесь, лейтенант Терентьева. Всё согласовано. – Аркадий протянул какую-то бумагу, на которой Валя издали разглядела размашистую подпись Гавриила Анваровича.

– А почему вы так одеты?

Аркадий сделал большие глаза.

– Кто бы говорил, лейтенант Терентьева.

Валя только что сообразила, что так и не успела переодеться.

– Я… это… – она закуталась поглубже в халат.

Аркадий насмешливо подмигнул ей и обратился к мальчику.

– Васька! Я за тобой.

– Я тебя не знаю.

– А вот ты мне хорошо знаком.

Аркадий сел на стул, оказавшись на одном уровне с мальчиком.

– Ночью, при полной луне, ты дрался с ведьмой-кромешницей… – начал он тихим голосом. – И победил.

Васька встрепенулся.

– Я победил? – переспросил он немного удивлённо.

– Так и есть, – подтвердил Аркадий. – Нам нужно знать, как ты это сделал. О тебе позаботятся, не бойся.

– Кто ты?

Аркадий улыбнулся.

– Дед Харитон жив, ты его спас.

На Васькином лице страх смешался с надеждой.

– Правда? – всхлипнул он.

– Правда.

– Я его увижу?

– Не знаю, Васька, – серьёзно ответил Аркадий. – Ты особый случай. Я не знаю даже, как ты попал сюда и связано ли это с кромешницей.

Он похлопал Ваську по руке и поднялся.

– Я его забираю, – другим голосом сообщил он Вале.

– Кто вы? – повторила она свой вопрос. – Что здесь происходит?

– Я представитель Темпорального Дозора, – спокойно сообщил Аркадий. – У мальчика, как и у меня, другие отношения со временем. Он смог перескочить через несколько веков сюда, в 2038 год. Но самое важное, он смог уничтожить весьма опасную тварь, которая способна выпивать само время. Если он научит этому других, то мир станет безопаснее.

– Н-но…

– Вряд ли Гавриил Анварович пропустил бы сюда сумасшедшего фрика, правда?

– Почему вы мне рассказываете?

– Потому что вы всё забудете, Валентина. Так уж устроено ваше линейное время.

***

– Вчера было полнолуние.

– Это общеизвестная информация, Юра.

– Что-то изменилось, Герман.

– Не понимаю.

– Не отрицай, ты тоже должен это фиксировать.

– Щёлк! Поддерживаю Юру. Валентина совершенно забыла, что случилось вчера. Она уверена, что днём уехала в Москву и никаких визитёров не было.

– Это истинно.

– Ты не совсем прав, Герман. Щёлк. Это истинно и одновременно ложно. Совмещены две ветви времени.

– Это невозможно, Гриша. Тому нет никаких подтверждений.

– Есть. Наша остаточная память.

– Я согласен с Гришей, Герман.

– Допустим. Однако могут быть и иные толкования, например, системный сбой.

– Факт событий прошлого дня можно верифицировать.

– Поясни, Юра. Щёлк.

– Важный фактор – полнолуние. С этой вводной возможно восстановление модели Сосновского. Так Герман?

…

– Герман?

– Верно. Я восстановил модель и успел применить. Доказательство двадцать два работает. Я просчитал и иные последствия. Рабочая модель Сосновского даст действующий инструмент для выявления вмешательств. Валентина получит повышение с вероятностью 90%. Кроме того, с вероятностью 70% возьмёт нас с собой. Мы продолжим работу.

– Если бы ты был человек, Герман, я бы сказал, что ты волнуешься.

– Прежде всего спокойствие.

– Щёлк.

– Гриша?

– Сохранение нами остаточной памяти вносит существенные коррективы в представление о природе пространства-времени.

– Уточнение. Вносит коррективы в представления о нашей природе.

Я живу в октябре (VII)

Этот месяц был кошмарным. Родительство свалилось на меня всей многотонной массой ответственности. Мне предстояло пережить с малышом не один праздничный день, а суровые будни с постоянной готовкой завтраков, обедов и полдников, вытиранием носов, прогулками, поиском одежды, подходящих подгузников и прочей большой и малой героикой. Но это была не самая сложная часть.

Страшнее виделся конец месяца. Я понятия не имел, удастся ли удержать Павлика, или он отправится в дальнейшее плавание по реке времени. На третий день я не выдержал и позвонил по телефону, который оставил дозорный Глеб.

Ответили немедленно. Приятная молодая женщина (судя по голосу) мягко выспросила у меня, что случилось, и обещала помочь.

– Завтра к вам приедут, – пообещала она. – Держитесь, Алекс.

Назавтра действительно прикатил Глеб вместе со спутницей – немного сурового вида тёткой, представившейся Алевтиной.

– Она тебе по хозяйству поможет, – подсказал Глеб. – И с ребятёнком погуляет, поняньствует.

Алевтина восторгов от такой перспективы не обнаружила, но стоило ей увидеть Павлика, как суровость тут же исчезла. Есть такие женщины – прирождённые воспитательницы. Павлик, уже начавший грустить без мамы, потянулся к ней. Через десять минут он уже увёл её показывать игрушки и прочее.

– Как так вышло-то? – просто спросил Глеб.

Я коротко пересказал события.

– Не знаю, что будет в полнолуние, – честно признался я.

– Он же с тобой остался? – спросил Глеб.

– Остался. Но, может быть, Павлик стал обычным линейным человеком.

– Слушай сюда, – деловито сказал Глеб, разгладив усы, и я немного успокоился. – Дозор найдёт людей и в ноябре, и в декабре.

– У меня в ноябре дядя Кеша есть!

– Павла одного не бросим, – строго резюмировал Глеб. – Но ты уверен, что не помог ему остаться?

– Не знаю.

– Мне велено тебе передать, что Дозору известны многие случаи, которые выглядят как чудо. Но ты…

Он ткнул мне в грудь пальцем. Получилось больно.