Страница 6 из 14
– Но, ваше величество, нет нужды так волноваться. Все будет в порядке. Только ей нужно перевязки вовремя делать. А послезавтра снять швы.
– Нет, Михаил Лаврентьевич. Никогда… В порядке – уже никогда…
– Как так? Но почему?
– Сонечка умрет. Ее умереть опухоль. Большая. Тут… – и Александра Федоровна, до сих пор не слишком хорошо говорившая по-русски, предпочла показать рукой, где именно больное место у несчастной девушки. – Врачи, все… и в Германия. И здесь. И милый наш Гирш… все говорят: пять лет. И конец. Но, наверное, меньше, чем пять лет… Боже, я ее так люблю. Такая хорошая! И так плохо. Так плохо…
Казалось, что этот взгляд прожжет Вадима до каблуков.
– Государыня, вы позволите, если и я посмотрю ее? – неожиданно для самого себя предложил Вадим.
– Я спрошу. Если она не возразит. Конечно, посмотрите. Я прошу Господа о милости каждый день. Но все говорят одно: много – пять лет. И вы же, вы… военный доктор. Рана, кровь, скальпель. Это ваше дело. Но и Гирш, и Боткин сказали, что делать резекцию уже нет никакой возможности. Конечно, то, что вы нашли такой удивительный способ помощи нашему Алешеньке – это чудо Господне. И я верю вам, и во всем уповаю на ваше искусство. Но здесь – другое. Ее уже поздно резать. Для нее это – сразу смерть.
– И все-таки я должен убедиться…
Вадика пригласили к княжне Орбелиани после полудня. Девушка, хоть и смущалась, но стойко и безропотно позволила себя осмотреть. Увиденное удручало. Явная опухоль, здоровенная, уже захватившая два позвонка в нижнем отделе позвоночника. Несомненно, прогрессирующая. Бедняжке было трудно лежать на спине, а без костылей она не могла даже выйти из комнаты.
Но… было что-то в облике врага такое, что заставило Банщикова-врача внутренне напрячься. Его чутье, шестое чувство подсказывали: что-то тут не так. Пальцы не верили! Его пальцы прирожденного диагноста упорно не соглашались, что под ними – онкология. Почему? Если бы знать? Хотя… да! Температура. Эта дрянь явно теплее, чем тело вокруг.
Тогда что дальше? А дальше доктор Вадик просто впал в ступор. Когда узнал, что все началось с жара. Что скачки небольшой температуры у нее иногда случаются и что кровь на исследование у Сонечки никто не брал.
Через час все было ясно. Хвала микроскопу и доктору Коху. Сомнений никаких – у девушки костный туберкулез. Очаговая форма. С одной стороны – если быстро получится завершить со стрептомицином, не только спасем, не только ходить и на лошади скакать будет, но и детей рожать. С другой стороны – скрытый бациллоноситель в царской семье! Час от часу! Только Гиршу пока не говорить, иначе удар хватит старика лейб-медика: тут чахотка – пока та же смерть, только еще и заразная. А он недосмотрел…
Значит, остается одно: переговорив с Николаем, срочно забирать бедняжку к нам, в Институт. Палату соорудим. Сначала – на витамины. И как наши «плесеньщики» будут готовы к клиническим испытаниям, начнем вытаскивать пассию Густава Карловича с того света. Так что, господин «может быть, будущий фельдмаршал», любимую женщину я тебе спасу. Но вот в Карелии «линию Маннергейма» фиг ты у нас построишь…
Беды и проблемы обычно поодиночке не ходят. Вадик в очередной раз убедился в этом в тот же вечер. В который уже раз. Едва схлынуло напряжение по поводу состояния здоровья княжны Орбелиани, и Банщиков отпросился подышать свежим воздухом вместе с Ольгой Александровной, как случилось второе ЧП. Только в этот раз совершенно иного масштаба…
Сумерки уже вступили в свои права, когда к дворцу резво подкатил и остановился перед царским подъездом парноконный возок, из которого тотчас выскочили две дамы в шикарных собольих шубках. Не отвечая на приветствия слуг и дворцовых гренадеров, они, суматошно поскальзываясь, взбежали вверх по лестнице, едва не столкнувшись в дверях. Со стороны это их внезапное явление выглядело несколько комичным. Однако смутное предчувствие неприятностей не позволило Вадику улыбнуться. Не просто так «галки» прилетели. Ольга, досмотрев сценку на крыльце, с интересом протянула:
– Уж и не ждали мы никого, на ночь глядя. А смотри-ка: Стана с Милицей приехали. И несутся как будто на пожар.
– Угу. Слава богу, сегодня одни, без Николаши. Оба Николаевича еще вчера должны были выехать в Гельсинг-форс с генерал-адмиралом и его моряками. Я, вообще-то, думал, что эти дамы прокатятся с ними, зря, что ли, государь им свой поезд выделил?
– Как видишь, Вадюш, не поехали. И я не удивляюсь. Им нет никакого дела до всех этих фортификаций, батарей, доков и прочих мужских военных затей.
– Да вижу я. Ясное дело, что столы крутить да спиритов заезжих приваживать – им интереснее. Чтобы потом государыне да сестре твоей головы этим оккультным бредом морочить. Не иначе какого-нибудь очередного медиума-целителя возле богадельни или юродивого пророка на паперти подцепили. Но, скорее всего, свежие салонные сплетни прибыли от Мирской или Богданович. Малыша только опять зря потревожат…
– Не будь злым букой. Они узнали про беду с бедняжкой Сонечкой, скорее всего.
Черногорский князь Никола I Негош, из политических соображений, в 1882 году отправил учиться в Петербург, в Смольный институт, двух дочерей. После замужества они остались при российском Дворе. Милица Николаевна вышла замуж за великого князя Петра Николаевича, а Анастасия Николаевна – за герцога Лейхтенбергского. В нашей истории, после развода Стана в 1907 году стала супругой великого князя Николая Николаевича, брата мужа Милицы. Их роман к этому времени продолжался семь лет.
Сестры проявляли особый интерес не только к православию, но ко всему магическому и оккультному: к тому времени салонный Петербург был охвачен модой на мистику, проводились спиритические сеансы с «потусторонним миром». К несчастью, сын Милицы и Петра Николаевича, Роман, страдал очень тяжелой, врожденной формой эпилепсии. Не в силах смотреть на мучения сына, Петр Николаевич закрывал глаза на «чудачества» супруги, которыми та тщилась избавить мальчика от припадков, после которых он неделями не помнил ни себя, ни того, что вокруг происходило.
Милица прилежно посещала все строгие церковные службы, ездила со Станой по святым местам, в лавры и обители, часами выстаивая молебны и литургии. И даже выпросила у Иоанна Кронштадтского, с которым была знакома, благословенную им икону, образ Пресвятой Богородицы. Она не расставалась с ней, утверждая, что образ сей чудотворен и по силе не имеет равных. Однако по мере того, как истовость в православии не отвращала болезнь сына, мистика, оккультизм и гипнотизеры-врачеватели занимали все более важное место в мировосприятии сестер.
В это время императрица Александра Федоровна, у которой рождались одни дочери, была близка к панике и готова искать помощи у кого угодно. Воспользовавшись интересом царицы к потусторонним силам и ее изолированностью при Дворе, черногорки становятся подругами Александры. Несмотря на то, что сестры строго соблюдали посты и чтили все церковные уставы, они и стали главными поставщиками колдунов и чародеев ко Двору. Стоя перед царицей на коленях, они поклялись помочь ей родить сына. И она доверилась им…
Первый доставленный ко Двору французский целитель Папюс помочь царице не смог. Затем, по совету черногорок, из Киева привезли слепых монахинь, но и их усердие оказалось безрезультатным. Не оправдал надежд императрицы и мсье Филипп Вашо. А когда долгожданный наследник все-таки появился на свет, но пораженный гемофилией, очередным целителем, привезенным черногорками к царице, в нашей истории стал Г. Е. Распутин… Но здесь Вадим опередил возможное явление «старца» на восемь месяцев.
– Может, и так. Только мне все равно не спокойно. Манифест завтра утром начнут печатать. Хоть Дурново с Зубатовым и уверяют в один голос, что в столицах у них все под контролем, а кому не надо – те не узнают, но кошки скребут. Михень им обоим фору дать может.