Красный подвал

Егор взял ее за руку, и она забралась на парапет смотровой площадки Воробьевых гор. Он испугался и крепко сжал руку девушки.

– Пусти, мне больно!

– Вера, ты что, ты можешь упасть.

Там, под ней казался весь город, она стояла на огромной высоте и старалась не смотреть вниз, а смотреть именно вверх. Парапет хоть и был сухим, он всегда был скользким. Казалось, что Вера сейчас стоит на досягаемой точке, грани между жизнью и смертью, где одно не ловкое движение имеет возможность подарить смерть, а продуманный и аккуратный шаг, вернуть ее в жизнь. Это была как игра, перебивающая дыхание. Проходившие мимо люди, смотрели на нее как на ненормальную, шепчась о чем-то между собой. Егор не находил себе места, он был напуган, вытянув руки вперед, он слегка касаясь придерживал ноги девушки.

– Это все наше Егор, посмотри! – кричала она, глядя вверх.

Темнота не позволяла видеть всей красоты, в темном небе отчетливо выделялись облака, прямо под ними, деревья, словно головой качали свои макушки с не опавшей, разноцветной листвой.

– Вот бы действительно, взлететь, и улететь, куда-нибудь далеко. Егор ты бы полетел со мной?

Во время секундной паузы, он тоже взглянул на небо, – Непременно!

Вера обернулась и присела на корточки.

– Помоги спуститься, – уже ровным голосом сказала она.

Егор взял ее под руки и поднял вверх, а через короткое время поставил на землю. Руки словно случайно сцепились за спиной так, что получилось, что Егор обнял девушку. Не высокий рост обоих позволил встретиться глазам на одном уровне, они замерли и не которое мгновение смотрели друг другу в глаза. Казалось что это целая вечность, которую они летают в небесах.

– Давай покурим! – прервала мгновение вечности Вера. – Закурив, пара продолжала смотреть вдаль.

– Ты никогда не хотел умереть понарошку?

– Понарошку? Это как? – удивился Егор.

– Ты веришь в то, что после смерти есть жизнь, там в небесах?

Егор замешкался с ответом и сам для себя пожал плечами.

– Все говорят об этом, я не хочу, исчезнуть навсегда.

– А я не верю, я не верю, что если тело умрет, я смогу что-то чувствовать, что-то видеть. И если при жизни что-то не успела, или не увидела, значит, никогда не увидишь, значит, никогда не узнаешь. Я хотела бы умереть понарошку, хоть на чуть-чуть, умереть и увидеть, как будет без меня, кто и как будет меня вспоминать, и будут ли вообще вспоминать…

– Я как-то не думал об этом.

– А я вот думаю об этом постоянно. А сколько тебе лет Егор?

– Двадцать шесть!

– На восемь лет меня старше, ты веришь, что все будет хорошо?

– Честно сказать? Верю! И верю, что у тебя тоже все будет хорошо.

– А вот я, может быть только вчера начала в это верить, так странно да? Встретила тебя, незнакомца, и решила, что нужно в своей жизни что-то менять, о чем-то думать. Может ты мой ангел-хранитель?

– Вера, я думаю это ты мой ангел-хранитель. Ты замечательная девушка, печаль и уныние тебе совсем не к лицу.

Вера улыбнулась: – Ну что, нужно выдвигаться, поедем в то кафе, на счет работы узнаем.

– Вера, а я тут вот о чем подумал, наверное, саксофон с собой взять нужно было?

Девушка остановилась и нахмурила брови.

– Знаешь, как-то мы упустили этот момент. Ладно, все равно нужно ехать, хоть поговорим, к тому же Боря тоже сегодня будет там, без него я никого не знаю.

В который раз, Егору довелось видеть подземку, для него это все еще вызывало интерес, в каждую станцую, он всматривался как в древность.

Ранние сумерки заставляли путаться во времени, не отвыкшим от долгих, светлых дней людям, казалось, что на часах одиннадцать вечера. На самом же деле время едва перевалило за половину седьмого. Кафе находилось почти в центре города, выйдя из метро, как и говорил Борька, стояло кафе с яркой светящейся вывеской «Соло». Не большое по виду кафе снаружи было сделано под старину, перед входом на тротуаре, стояла разложенная как мольберт доска, напоминающая школьную, только гораздо меньше. Так же как и на школьной доске, на этой тоже были надписи сделанные мелом.

– Это оно! – сказала Вера, всматриваясь в наружный вид. – Не такое оно уж и маленькое, как то рассказывали мне.

Подойдя ближе, она прочла надпись на доске, это было краткое заманивающее меню: Шашлык на углях (свинина, курица, осетрина, ассорти)…

Еще несколько названий блюд прочла девушка и снова всмотрелась в вывеску заведения. Под светящейся надписью «Соло» светилась другая, написанная шрифтом поменьше, состоящая из разноцветных букв, «живая музыка».

Перед самым входом Егор остановился, он вдруг почувствовал испуг, не уверенность и чувство, которое его не пускало через порог. Он не знал что это такое, наверное, обычный человеческий страх, или предчувствие? Но он совсем не хотел туда заходить. Словно интуиция не пускала вовнутрь заведения. В тоже время понимая, что выбора у него нет.

– Вера постой! – прохрипел он дрожащим голосом.

– Что такое?

Голос Егора дрожал, – Я не знаю? – он поднял ладони, те тряслись, – Я как-то не так себя чувствую.

– Егор, успокойся! – она взяла его за руки, – Это всего лишь нервы.

В дверном косяке появился Боря, стильно одетый молодой человек, с длинной, зачесанной на бок челкой.

– Я думал вы не придете, – поцеловал он Веру в щеку и протянул руку Егору, – Боря!

– Егор!

– Пойдемте, проведу вас к Анзору.

Внутри, кафе выглядело изумительно. Небольшая сцена, которая была от пола на высоте полметра, около пятнадцати круглых столиков, за двумя из которых сидели посетители. Из динамиков играла музыка, притушенный свет, создавал романтичность.

– Так значит, это здесь ты работаешь? – спросила Вера.

– Да! Пока толком не открылись, то есть заведение работает, посетителей еще мало, персонал полностью не набрали, я барменом работаю, две официантки и повара.

Они поднялись по ступенькам и оказались у приоткрытой двери, из-за которой доносился крик.

– Э, дорогой говорил же тебе, умолял же тебя, а ты вот так, спиной в самый важный момент. – Это был голос мужчины с кавказским акцентом.

– Телефонные переговоры! – прокомментировал Боря.

– Может сейчас не удобный момент? – вдруг заежился Егор.

– Нет… нет, музыканты ему нужны.

– Да ты сам овца! – продолжали раздаваться крики, а после послышался стук трубки и несколько слов на не знакомом языке.

– Анзор, разреши! – едва коснувшись костяшками пальцев до двери, вымолвил Борис.

– Да, проходите.

В кабинете Анзора, не было окна, и оттого было темно и душно, в углу ускоренно вращался вентилятор, стоял кожаный диван, и глубокое кожаное кресло в котором находился не высокий, полный мужчина кавказской национальности. На нем были черные брюки и белая рубашка, у которой были расстегнуты три верхние пуговицы. Из-под рубашки, словно вьющиеся растения плелись черные волосы, на шее толстая золотая цепь, которая едва поблескивала в районе груди, укрываясь в волосяном покрове.

– Это Вера, моя очень хорошая знакомая, – представил Борис.

Анзор вскочил с кресла и протянул даме руку.

– Меня зовут Анзор! Позвольте поцеловать ручку, красавица.

– А это Егор, музыкант, собственно он и пришел устраиваться.

– Анзор! – прозвучало еще раз, и закрепилось рукопожатием.

– Ты на гитаре играешь? – спросил он.

– Только на саксофоне, – ровным голосом отвечал Егор.

– А песни, какие поешь?

– Это ведь невозможно играть на саксофоне и петь одновременно.

– Понимаешь, мой дорогой друг, когда я открыл это кафе, я пригласил ансамбль, состоящий из пяти человек, но в таком заведении, такой коллектив лишь шумит, а не играет. И вот так, в моей голове созрела идея, взять одного музыканта, либо дуэт. И это будет более по душе нашим клиентам. И человек, которого я ищу, мне хотелось бы, что бы играл и при этом пел, что ни будь спокойное, разворачивающее душу. А ты ведь не поешь. – Анзор сожалея, развел руки в сторону. Егор опустил голову и поник.