Сердце Гудвина

Всякое подобное заявление Гудвин делал внезапно и никаких последующих комментариев не давал. А если я начинала настойчиво расспрашивать, просто пропадал. Как-то я спросила, может ли он признаться, кто он, если я пообещаю, что никому об этом не расскажу.

«А ты представь, что очень сильно кого-то любишь, – ответил он. – Так сильно, что ни о чем другом думать не можешь. И тебе это мешает есть, спать, заниматься делами. Готовиться к экзаменам, в конце концов. Просто представь, если ты подобного никогда не испытывала. Предположим, это Лу». – «Почему сразу Лу?» – «Но ты ведь писала Ксюше, что он «пляжный краш». – «Это было давно и в шутку». – «Значит, сейчас тебе он не нравится?»

Я собиралась ответить, что из-за Лу точно не перестану есть и спать, но потом вдруг подумала, а если Гудвин на самом деле и есть Лужников, то получится жестоко, поэтому ответила, что Лу встречается с Марго.

«Это не важно, – написал он, – я всего лишь попросил представить». – «Ну хорошо, представила, и что дальше?» – «А дальше ты приходишь к нему и говоришь: «Саша, я тебя люблю». Как думаешь, что он ответит? Нет, лучше представь, как он на тебя посмотрит». – «Допустим, как на дуру». – «Вот именно. Но даже если не выскажет этого прямо, то станет прикалываться за глаза, обсуждать с друзьями и никогда в жизни не отнесется к тебе серьезно». – «А если я не посмотрю на тебя как на дурака? Вдруг ты мне тоже нравишься? Ты об этом не думал?» – «Конечно, думал». – «И?» – «И даже фантазировал на эту тему». – «Серьезно?» – «Да, и это тупик, Алиса, из которого выход только один – чье-то разбитое сердце».

Ксюша считала, что с Гудвином все просто: ну поклонник и поклонник. Мало их было? Записки, признания, сообщения, взгляды, намеки – неотъемлемая часть любой девчачьей жизни. А то, что кто-то там себе напридумывал больше обычного, не наша проблема. Люди вообще постоянно хотят именно то, чего не способны осилить.

В детстве меня отдали в музыкальную школу по классу скрипки. Но проучиться больше двух лет я не смогла. Мне очень хотелось играть так же прекрасно, как Зоя Степановна – моя учительница по специальности, и выглядеть на сцене со скрипкой столь же потрясающе, как Катя Осокина из выпускного класса, но репетировать до зубного скрежета каждый день было невыносимо. У меня отваливались пальцы, болели руки, запоминать унылые гаммы не получалось и тратить драгоценное время, сидя пнем на стуле, не хватало никакого терпения.

Мама говорила: «Нужно просто очень-очень захотеть – и тогда все получится». И я честно старалась хотеть как можно сильнее. Сидела, отложив скрипку подальше, и, зажмурившись, призывала все силы хотения. Но гаммы от этого все равно не учились, а руки более гибкими не становились. Да, какое-то время я мечтала стать скрипачкой, ведь Зоя Степановна меня хвалила и не сомневалась в моих способностях. Но, как выяснилось, одного хотения и способностей недостаточно ни для чего – ни для скрипки, ни для любви.

Ксюша ошибалась. С Гудвином не было «все просто». С ним было явно что-то не так. Я сто раз перечитала все его сообщения, но отыскать ответ пока не смогла.

Глава 10

В подарок Оболенцеву мы купили пауэр-банк и подтяжки с черно-белыми ромбами. Ксюша сказала, что они выглядят стильно и Матвей оценит, а мне больше понравился пауэр-банк. И то и другое спрятали в моей комнате – подальше от Ромы.

Нас подмывало наехать на него за то, что просил Матвея нас не звать, но пока планы о предстоящей поездке приходилось хранить в секрете.

Спешно помирившись с ним, Ксюша нарочно прикидывалась паинькой, чтобы потом, когда встретимся на даче, посмотреть, как Рома обалдеет, и предчувствие мести нас очень воодушевляло. Пришлось даже подговорить мам, сказав, что хотим сделать ему сюрприз, и попросили ни в коем случае ему не рассказывать. В чем суть сюрприза, они не очень поняли, но обещали молчать.

А в субботу, когда мы уже собирались выходить, позвонил Кирилл. Как почувствовал! Он мне редко звонил, только писал иногда.

– Привет! Что делаешь?

– Ничего. Гулять собираюсь.

– С кем?

– С Ксюшей.

– А еще с кем?

– Чего ты хочешь?

– Пойдем в зоопарк!

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Точно?

– Да!

– Просто Рома уезжает, а погода классная. Ладно, придется позвать соседа.

– Отличное решение! Давай, хорошего дня.

Сбросив вызов, я прикусила язык. Обманывать Мартова было неприятно. Рано или поздно он все равно узнает. Всплывут фотки и рассказы. Придется признаться, что соврала из-за Ромы, хотя на самом деле шифровались мы еще, чтобы не узнал Кирилл.

Но я решила пока об этом не думать. Впереди предстояли отличные выходные, а все неприятное переносилось на понедельник.

Со Степой встретились возле его подъезда и, дождавшись Тима, вызвали такси.

После нашего бегства из «Сто пятьсот» мы с ним не разговаривали. Когда он подошел и, приветливо поздоровавшись, предложил взять мою сумку, я испытала ужасную неловкость. Стоило написать ему и извиниться, но я так долго с этим тянула, что по прошествии трех дней раскаяние потеряло всякий смысл.

Поездка на такси на четверых выходила не очень дорого, да еще и круто, потому что Рома, Носова, Шалаев и еще пара человек поехали на электричке.

Тим, высокий и широкоплечий, сел впереди рядом с водителем, а Степу усадили сзади рядом с Ксюшей. Считалось, что они как бы дружат, и это «как бы» означало, что ему Ксюша нравится, а он ей не настолько, чтобы, как она выразилась, стать «последним школьным увлечением». Однако общались они друг с другом легко и, я бы сказала, увлеченно.

В отличие от большинства ашек Степа держался просто и дружелюбно. Не умничал, когда не просят, и не пытал душностью своего интеллекта. Математика его не сильно интересовала, он здорово шарил в программировании, и маткласс понадобился ему лишь для хорошей сдачи ЕГЭ.

Из-за пробок дорога до дачи Оболенцева заняла почти два часа. Но ехали мы весело, под оживленную болтовню Ксюши и Степы, обсуждавших сначала новинки сериалов, а потом переключившихся на «бедного» Ивана Сергеевича и его «подлую» жену, которая, по словам Степы, сбежала к какому-то банкиру.

– Это я предложил позвать его на день рождения, – сказал он, – пускай отвлечется.

– Тогда ты и будешь его развлекать, – фыркнула Ксюша. – Если честно, мне бы не хотелось вообще попадаться ему на глаза.

– Вы его просто плохо знаете. Скажи! – Степа пихнул в спину Тима. – Это он в школе кажется строгим, а в неформальной обстановке отличный мужик.

– Он не кажется строгим, но мы ему не нравимся, – высказалась я.

– Да ну, – Степа отмахнулся, – вы просто привыкли, что вами восхищаются, а он любит только свою жену.

– Не говори глупостей, – одернула его Ксюша. – При чем тут «восхищаются»? Просто Аксенов сексист.

– Почему же он нормально общается с Носовой и Леоновой? Ни одного плохого слова им не сказал. Только хвалит.

– И когда же это вы общались в неформальной обстановке? – Ксюша между делом привалилась к Степе, и ему пришлось положить руку ей на плечо.

– Мы к нему регулярно ездим, – подал голос Тим, – у него дом в Кратове. Классное место! Первый раз были осенью, когда Иван Сергеевич решил уйти из школы.

– Ого! – удивилась я. – Не знала, что он хотел уйти.

– Но вы же в курсе, что он пил? – понизив голос, спросил Степа.

– Разумеется, – ответила Ксюша.

– Директриса дала ему неделю. Если не возвращается, то пишет заявление по собственному желанию, – пояснил Степа. – Нам пришлось отправиться к нему и убедить, что без него мы не справимся.

– Как трогательно, – хихикнула Ксюша. – Может, вы ему еще и жену вернули?

– Жену не вернули, – сказал Тим, – но взяли над ним шефство. Степа прав: Иван Сергеевич хороший человек, очень умный, эрудированный и учитель от Бога. Будет обидно, если он похерит свою жизнь из-за какой-то бабы.

– Фу! – Ксюша поморщилась. – Рощин, ты совсем? Что значит – из-за какой-то? Раз он ее так любит, значит, она того стоит. Вы же сами утверждаете, что Иван Сергеевич умный.