Страница 25 из 47
Летний день.
В комнату быстро входит мужчина с седеющими висками. Летняя шляпа сдвинута на затылок, в одной руке пунцовые розы, в другой — коробка с тортом. Это О л а д ь е в.
О л а д ь е в (ставит торт на стол, ищет вазу для цветов). Ну конечно, всяких ваз в доме тьма, коллекции собираем… а цветы поставить не во что. (Заметив на веранде лейку с водой, вносит ее в гостиную, опускает в лейку розы и ставит в угол.)
Входит А н н а Т и м о ф е е в н а.
Мама, неужели нет у нас более нарядной скатерти?
А н н а Т и м о ф е е в н а. Да чем тебе эта плоха? Новая скатерть.
О л а д ь е в (прищурив глаз). Пятна нет.
А н н а Т и м о ф е е в н а. Пятна-а?
О л а д ь е в. Декоративного. Мускат купили?
А н н а Т и м о ф е е в н а. Купила. Ты шляпу снял бы.
О л а д ь е в (снимает шляпу). Фу-ух! Жарища! Обед готов? Через полчаса Валерия Анатольевна приезжает.
А н н а Т и м о ф е е в н а (заметив принесенный торт). Платоша, а что за праздник сегодня? Запамятовала я что-то.
О л а д ь е в. Праздник? М-м, нет никакого… То есть да, именно праздник.
А н н а Т и м о ф е е в н а (с улыбкой). Понимаю, юбилейная дата: сегодня три месяца, как с Валерией расписались.
О л а д ь е в. Не остроумно, мама. И вообще… я хотел бы с вами поговорить. Присядьте.
А н н а Т и м о ф е е в н а. Варенье там у меня. (Присаживается.)
О л а д ь е в (прохаживается). Вы знаете, мама, как я любил Людмилу, но… жизнь идет своим чередом…
А н н а Т и м о ф е е в н а. Это верно.
О л а д ь е в. Я — художник, скульптор. Рядом со мной всегда должен быть друг, который бы меня вдохновлял, помогал бы мне творчески…
А н н а Т и м о ф е е в н а (иронически). И Валерия помогает.
О л а д ь е в. Именно!
А н н а Т и м о ф е е в н а. Ну дай вам бог счастья. Только уж больно молода она для тебя.
О л а д ь е в. Да, Валерия намного моложе меня. Но она, как и я, человек искусства. А в искусстве нет ни старых, ни молодых!
А н н а Т и м о ф е е в н а. Стало быть, по закону о пенсиях — я престарелая, а по закону искусства — я все еще юная?
О л а д ь е в. Не смейтесь, мама. Вы ведь тоже художница. Лучшая рисовальщица на заводе…
А н н а Т и м о ф е е в н а (задумчиво). Да-а… а теперь моя внучка там работает. Скульптором станет.
О л а д ь е в. Надя поедет в Москву учиться.
А н н а Т и м о ф е е в н а. Платоша, послушай, не срывай ты дочку с производства. Побыть Надюше на заводе еще годик — одна польза!
О л а д ь е в. Нет-нет, дать высшее образование Надежде — это моя отцовская обязанность.
А н н а Т и м о ф е е в н а (ворчливо). «Отцовская»… (Поднялась.) А на выставку послал вазу Валерии. Это по какой обязанности? Молодожена?!
О л а д ь е в. Простите, мама, но на эту тему мы с вами уже беседовали… (Неожиданно, шутливо.) Мама! Вы забыли про варенье!
А н н а Т и м о ф е е в н а. Не беспокойся, я все помню! (Спускается в сад. Со ступенек.) Вон Илья к тебе пришел. (Илье.) Проходи, Илюша. (Ушла.)
Входит И л ь я К о р з у х и н.
О л а д ь е в. А, Илья! Ко мне?
И л ь я (хмуро). К вам, Платон Иванович.
О л а д ь е в. У-у, по лицу вижу — молодой ваятель чем-то недоволен. Что стряслось?
И л ь я (горячась). Платон Иванович, кто разрешил упростить образец моей скульптуры?
О л а д ь е в. Какой?
И л ь я. «Девушка с БАМа». Как автор я заявляю протест! Вы видели массовый вариант?
О л а д ь е в. Видел.
И л ь я. Узнать невозможно!..
О л а д ь е в. Это вы напрасно. Вполне приличная статуэтка. И недорогая. А по замыслу она стала, я бы сказал, более доходчива.
И л ь я. Скажите — доходная. Этому я поверю.
О л а д ь е в. Что? (Повышая голос.) Вы сами, товарищи художники, виноваты! Даете образцы ну просто… кружево ажурное! Сколько времени твержу — освободите образец от выкрутасов!
И л ь я. Изящество рисунка — выкрутасы?! Да я не только о себе! Посмотрите статуэтку «Василий Теркин» Гали Солодовой. Ни малейшего сходства с образцом! Тускло, серо, убого!
Входит Н а д я.
Н а д я. Папа, о чем вы тут спорите? (Здоровается с Ильей.)
О л а д ь е в. Я не спорю. Спорит он. (Кивает на Илью.) Молодой ваятель протестует: на заводе, видите ли, исказили его образец…
И л ь я. Платон Иванович!..
Н а д я. Постой, Илья. (Отцу.) Илья прав! Где твоя принципиальность?
О л а д ь е в (озадачен). Что?
Н а д я. Почему ты послал на выставку вазу Валерии Анатольевны?
О л а д ь е в (вспылив). Надежда, я запрещаю тебе говорить со мной подобным образом! Я — твой отец!..
Н а д я. А я говорю с тобой сейчас как художник с художником.
О л а д ь е в. Ого! (Взглянул на часы.) Ну вот что, художники, я опаздываю на вокзал. После поговорим. Идите пока в сад, подышите воздухом.
Надя и Илья уходят.
(Усмехнувшись.) Вот вредные! (Опять взглянул на часы.) А, черт! Так и есть — опоздал! (Схватив шляпу, бросается к выходу. На террасе сталкивается с входящей Валерией Анатольевной.) Лера?! Прости, пожалуйста! (Целует ей руки.) Задержали меня тут эти… пираты… Прости тысячу раз!
В а л е р и я. Тысячу? Не-ет, я не прощу ни разу! Я надеру сейчас вам уши, Оладьев!.. Да-да… (ласкаясь) хотя ты и большой, и красивый, и даже чуточку седой… А что за пираты?
О л а д ь е в. А, чепуха! Ну, Лерочка, как ты съездила? Рассказывай.
В а л е р и я. Чудесная поездка. Столько впечатлений… Знаешь, я набросала там несколько эскизов.
О л а д ь е в. Ну, а что с вазой?
В а л е р и я. С вазой… ой, боюсь тебе сказать. Мой «Триумф», кажется, оправдывает свое название.
О л а д ь е в. Вот видишь! Я предсказывал тебе успех. (Воинственно, к кому-то адресуясь.) Оч-чень хорошо! Я им теперь покажу!.. Ну, рассказывай, рассказывай!
В а л е р и я. В Областном союзе художников меня встретили прекрасно. Федор Евграфович был со мной очень любезен. Он сказал: «Мило, очень мило».
О л а д ь е в. И все?
В а л е р и я. Нет! Он сказал мне: «Непременно, непременно».
О л а д ь е в. Что непременно?
В а л е р и я. Ну, очевидно, «поддержу».
О л а д ь е в. А может, «провалю»?
В а л е р и я. Ну вот еще! Типун тебе на язык. Дугарский очень долго беседовал со мной. Считает, что в вазе есть подражательность, но в общем он «за».
О л а д ь е в. Погоди, а этот… академический сухарь — Посохов? Видел он твой «Триумф»?
В а л е р и я. На мое счастье, Посохов уехал писать крымские пейзажи.
О л а д ь е в. Ну, Лерочка, я думаю, что все будет в порядке. Да! Ты не говорила там, что вышла за меня замуж?
В а л е р и я. Нет. Ты же просил…
О л а д ь е в. Да, да. Тебе надо выступать под своей фамилией — Туровская. Всякие пересуды могут только повредить.
В а л е р и я. Воображаю, как судачат у нас на заводе. Болтают, наверно, что Туровская не без корысти околдовала главного художника.
О л а д ь е в. Что за глупости!
В а л е р и я. А все же, Платон, ты допустил ошибку.
О л а д ь е в. Какую?
В а л е р и я. Скульптуру Корзухина и Нади тебе следовало поддержать. Ну был бы от завода еще один экспонат. Тем более что их работа действительно удачная.
О л а д ь е в. Ну вот — еще адвокат! Лера, да неужели я враг родной дочери? Но позвольте же мне, друзья, иметь свою точку зрения. Кстати, ее полностью разделяет наш директор. Ясно? (Обнял Валерию за талию.) Пойдем в мастерскую, я хочу что-то тебе показать.