Пушляндия

— Простите! — заикаясь, произнесла вампирша.

А еще она ощутила, как рвется ткань мироздания. Эверилд заскулила. Настолько ей было страшно, и только тогда творец выпустил ее из плена своих глаз. Эверилд сползла с карусели и дрожала на полу, как осиновый лист. Страх накатывал холодными волнами и чуть не лишил ее души, жизни и всего остального.

— Простите. — вампирша поняла что плачет.

Диана вообще попыталась стать незаметной. Прекратила корежиться ткань мироздания и Эверилд пыталась себя взять в руки, но не смогла, ей все еще было страшно и холодно. Творец размазал ее душу тонким слоем по земле, и теперь она дрожала, как никогда. И то, что он ее тогда не наказал за дерзость в пещере, было его милостью или просто хорошим настроением. Эверилд готова была сделать все, чтобы такого больше не повторилось, а если он прикажет пасть ему в ноги, она сразу же подчинится, так как он сильней и может делать с ней все что угодно.

— Кто-то обещал меня покатать на карусели. — напомнил он и вампирша вскочила, но затем упала, потому что в ногах была противная слабость и дрожь.

Эверилд снова поднялась, но конечности отказывались ее держать. Творец вздернул ее на ноги, усадил на леопарда и воткнул что-то в зубы. Она проглотила, не спрашивая, что это. Она готова была сделать все, чтобы больше никогда не испытать подобный ужас, ведь она чуть не лишилась рассудка. Это, что-то, помогло ей прейти в норму. Эверилд успокоилась и, посмотрев на творца холодным отстраненным взглядом, запустила карусель.

— Справилась с волнением?

— Да. — лязгнули зубы, а поджилки все еще тряслись.

Нервная система давала сбой, может еще сказалась тяжелая работа.

— Чего-нибудь еще желаете?

Творец смотрел на нее так, словно рассматривал под микроскопом и решал, что с ней сделать.

— Знаешь что, смелой ты нравилась мне больше.

— Что?

Творец дважды повторять не стал и впихнул ей в руки кулек с различными баночками и был таков. Вампиршу внутри все еще трясло. Она дрожащей рукой открыла кулек и достала на свет баночку с жидкостью, окрашенную всеми цветами радуги.

«Название: кровь богов. Ранг: творец. Свойства: смешанные».

В одном бутыльке хранится кровь семи богов: Хорс - бог солнца, Роднер - бог плодородия, Кивий - бог огня, Дород - бог войны, Хород - бог смерти, Гиона - богиня любви, Диаса - богиня всего живого.

Эверилд проверила еще парочку баночек и на каждой было написано тоже самое.

— Это надо спрятать, Эверилд, у нас и не за такое убивают. А еще, это говорит о том, что Творец чем-то не доволен. Когда он гневается на богов, то приносит части тела уже умертвленных богов. Я где-то это читала или кто-то мне рассказывал. Я могу забрать у тебя на хранения бутыльки.

Эверилд молча отдала все бутыльки, все еще приходя в себя от его поступка.

— Вот только, чем он недоволен?

— Не знаю, Эверилд, будем совет держать с богами. Не хотела бы я дождаться того дня, когда он избавится от нас. Просто, прецеденты уже были. — Диана поежилась.

— Может, он просто сделал подарок мне?

— Ты сама-то в это веришь? Или творец выплавил у тебя последние мозги? — с раздражением спросила Диана.

— Я все еще не могу отойти.

— Никогда не играй с творцом, иначе ты на всех нас беду накличешь. Ну ладно, я пошла. — Диана поежилась и исчезла.

Эверилд одна осталась на карусели, в парке уже никого не было, а по небу вальяжно плыла луна. Она так просидела до самого утра, держа в руке один из радужных пузырьков. Утром пошел дождь, вампирша поднялась и двинулась на выход. Она находилась в каком-то оцепенении, а из головы не шли слова Дианы: «Если он приносит части чужих богов, значит, он чем-то не доволен».

Эверилд в полной прострации дошла до храма, вошла в свою комнату и опустилась на кровать. Хотелось дико спать. Она еще раз посмотрела на подарок творца и, откупорив бутылек, отпила кровь. Она обожгла пищевод, наполняя его теплом и чужой силой, затем раздался голос Системы. Почему она так решила, сама не знала.

— Тебе скоро силы пригодятся.

Она отложила сокровище и погрузилась в летаргический сон второй раз за все время пребывания в этом мире. Эверилд дала установку проснуться в семь утра, вот только доспать ей не дали.

Утром ее разбудил стук. В своем мире, она бы не смогла моментально выйти из летаргического сна, пока не наступило обозначенное время. Здесь же она, пробираясь сквозь толщу сновидений, выплывала наружу, чтобы открыть глаза, в которых плясала бездна.

Эверилд резко села на кровать. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился немного потрепанный Лекс. Он решительно прошел в комнату и настороженно посмотрел на вампиршу. Эверилд надела маску холодной отчужденности и поинтересовалась ледяным тоном:

— Что вас привело ко мне в такую рань? — она была зла, как тысяча демонов.

— Я хочу поговорить с тобой. — твердо сказал Лекс и присел рядом.

Он жадно всматривался в ее черты лица, словно изучая заново и, стараясь запомнить каждую деталь. Вампирша усмехнулась, встала, потянулась, прошла к своему любимому кожаному креслу и села в него. Достав сигареты, она закурила, ожидая дальнейших слов. Лекс медлил и собирался уже сбежать, ведь в таком настроении с ней разговаривать полное самоубийство. Но вот только она не дала ему ни единого шанса сбежать, пригвоздив его к месту своим фирменным взглядом.

— Я хотел извиниться за свое поведение. — Лекс нервничал, а ее насмешливый взгляд ничего не предвещал.

— И?

— И за то, что бросил тебя, когда тебе было сложно.

— Извинился, можешь идти. — холодно сказала она.

Он был бы рад скрыться за дверью, но знал, что это будет последним, что он сделает. От Эверилд веяло чужой силой, а во взгляде было что-то неуловимо опасное. Лекс боялся пошевелиться лишний раз, словно сейчас решается его судьба.

— Я тогда испугался тебя!

— Бывает. — в её ответе не было ни доли сочувствия или понимания.

— Давай, все вернем, как было?

— Ммм, как интересно. — она сделала вид, что раздумывает, демонстративно прокрутила сигарету, закурила, сделав задумчивый вид и выдохнула. — Нет.

Не так он представлял себе с ней разговор.

— Я люблю тебя! — предпринял он еще одну попытку.

— Это я уже слышала два года назад, придумай что-нибудь новенькое или выметайся из моего кабинета. — холодно сказала она.

— Я тогда просто струсил, я подумал, что ты сходишь с ума, столько убийств, словно в тебя вселился Дьявол. Ведь ты их убивала просто так ради…

Эверилд резко наклонилась вперед.

— Ну, скажи, ради чего?

Лекс отпрянул.

— Я имел в виду, что понимаю, что так надо было, но…

«Господи, как с ней сложно! И еще этот не моргающий взгляд!»

— Что но?

Лекс смешался, а вампирша откинулась обратно в свое кресло и, выдохнув дым, с издевкой сказала:

— Нежная психика не выдержала суровой реальности, что королева, это не только нежный цветочек, а еще и палач!

От ее взгляда шел мороз по коже, словно она размышляла, как лучше препарировать бабочку, залетевшую не туда.

— Я не это имел ввиду.

— Ммм, как интересно.

— Блин! — он никак не мог подобрать слова. — Я просто оказался морально не готов к такому зрелищу.

— Так и скажи, что струсил.

Он скрипнул зубами.

— Да, я испугался тебя новой. И что теперь, на моем месте любой бы испугался.

Она сделала еще одну затяжку, выдохнула дым, продолжая препарировать взглядом Лекса.

— Мне жаль, что ты сломалась. — искренне сказал Лекс.

Эверилд расхохоталась в голос, а на глазах выступили слезы.

— Я сломалась? — смеясь, переспросила она. — Здесь сломался только один вампир, и это ты. Остальные благополучно живут дальше.

— Я не сломался. Я видел, как ты упивалась убийствами! — Лекс соскочил на ноги и сжал кулаки. — Видел, как ты падаешь в пропасть, но я не смог тебя подхватить.

Он сдулся, сел, сгорбился и задумался.

— Я хочу вернуть наши отношения. — сказал Лекс, посмотрев прямо в глаза вампирши.