Колыбель времени

— Стой, кто идет? — окрикнул мужской голос.

— Эверилд, — сказала Девадаси. Вампирша ожидала туга. Двое мужчин вышли из-за колонн, освещая себе путь факелами.

— Идемте, мы вас заждались, — сказал юноша с бронзовой кожей и с двумя рисунками змеи на руках.

Эверилд прошла между мужчинами, оказалась под навесом, поднялась по разрушенным лестницам, открыла бамбуковую дверь и вошла в полумрак.

В главном зале собрались все почитатели богини Кали, и среди них был юноша, полная копия Ануджи. Эверилд озадаченно посмотрела на молодого туга, моргнула, но наваждение никуда не делось.

— Где наш глава? — спросил юноша нахмурившись.

— Его задушила кобра, — равнодушно ответила Эверилд. На лице молодого человека появилось на миг торжествующее выражение.

— Очень печально, — притворился он, другие туги напряглись, глядели на жрицу с опаской. — Можете показать, где его труп? — попросил юноша.

Вампирша кивнула, и они с несколькими тугами покинули пагоду. Эверилд проводила тугов к месту смерти главы секты. Юноша склонился над телом Ануджи и прошептал одними губами:

— Наконец ты, отец, издох.

Эверилд изумленно посмотрела на парня. Он бережно поднял труп и со скорбью на лице обратился к соратникам:

— Кали забрала душу нашего предводителя. Надеюсь, он переродится в бога. — А про себя подумал: «Чтобы в новом перерождении ты превратился в букашку».

На лицах мужчин отразилось сострадание. Юноша положил тело Ануджи на землю. Туги соорудили носилки и понесли вождя к пагоде. Сегодня там собрались все подручные Ануджи, что играло на руку его сыну. Туги внесли тело в пагоду. Юноша сделал несколько жестов — и носильщики скрылись приводить покойного в надлежащий для похорон вид.

— Сегодня нас оставил великий человек, давайте с достоинством проводим Ануджи! — сказал юноша. — Но прежде чем мы отправим верховного жреца в последний путь, я предлагаю вам принести мне присягу. Если кто-то не согласен, может выйти, я обещаю, что отпущу с миром. — Возвысился к сводам его голос.

Эверилд задумчиво рассматривала молодого лидера. Подручные Ануджи заколебались, двое вышли из круга.

— Просим, Шарад, твоего позволения покинуть пост лидеров. — Склонились перед юношей двое мужчин среднего возраста. Один распрямился и прямо в глаза посмотрел новому главе.

— Шарад, я хочу полностью выйти из организации, с вашего дозволения.

— Нет, это не возможно, вы об этом знаете. Выход один — на тот свет, — спокойно сказал лидер и метнул нож в просившего прежде, чем тот смог опомниться. Нож вошел в шею, и мужчина упал. — Еще есть желающие покинуть организацию? — ледяным тоном осведомился Шарад.

Бывшие подручные отца отрицательно покачали головой. Туг, стоявший рядом с новым лидером, схватился за паранг.

— Я позволил покинуть пост, но не организацию, — пояснил свой поступок Шарад.

— Я вас понял, — сказал мужчина и расслабился.

Шарад подождал еще несколько секунд, и не зря. Вперед вышел подросток с ножом.

— С каких пор ты решаешь за всех? — спросил он хмуро. Пацан твердо посмотрел в глаза объявившего себя верховным жрецом.

— С тех пор, как мой отец умер, — холодно ответил Шарад.

— Ты сын Ануджи? — Брови парня приподнялись.

— Да, молодой человек, — подтвердил новоиспеченный верховный жрец и посмотрел на старших.

— Он не лжет. Это бастард нашего главы, удачного ему перерождения, — сказал самый пожилой туг с полностью седыми волосами.

Эверилд удивленно глянула на юношу. Все опустились на колени, присягая молодому верховному жрецу. Когда все клятвы были принесены, новый глава секты посмотрел на мявшихся неофитов и приказал холодным голосом:

— Готовьте жертв.

Грянули барабаны, из подземелья стали выводить пленных.

Эверилд подошла к постаменту с богиней Кали. Сын Ануджи передал ей мачете рукоятью вперед. К вампирше поднесли первого пленного, это была худая женщина лет тридцати.

— Пожалуйста, не надо. Я вам отдам все деньги.

Юноша с загорелым лицом и выбритым виском бросил жертву на алтарь, и Эверилд перерезала женщине горло, вознося молитвы Кали. К Девадаси подводили всё новых жертв, пока помещение не наполнилось кровью, стекающей по желобу. Грянул мужской хор, прославляющий богиню Кали. В воздухе пахло кровью и наркотиком.

Барабаны перестали грохотать, стихли последние крики жертвы, подошла к концу молитва.

— Мы восхваляем тебя, Бхавани, черная мать! — Все пали ниц, замерев в экстазе. — Сегодня мы в последний путь сопроводим нашего главу тугов. — И снова зазвучала молитва.

Принесли тело Ануджи. Туги облачили его в похоронные одеяния со всеми почестями, вынесли из пагоды к месту, где уже складывали костер. Мужчины полили дрова маслом, водрузили поверх тело с носилками и кинули факел. Тело главы тугов вспыхнуло, запахло жареным мясом. Эверилд чем больше смотрела на сына Ануджи, тем сильнее убеждалась: он соврал, что девочка — его единственная дочь.

Шараду было лет двадцать, красная одежда шла к лицу юноши, черные глаза горели пламенем. Из головы вампирши не уходили слова, сказанные Ануджи сыном. Интересно, за что юноша так его ненавидит. Ануджи его не бросил, хотя мог.

Костер догорел, и все туги спустились в свои страшные подземелья. Эверилд хотела последовать за ними, но Шарад жестом попросил ее остаться. Вампирша задержалась и вопросительно посмотрела на сына Ануджи. Когда последний туг скрылся, Шарад задумчиво обратился к жрице:

— Я верно понимаю, что отец вам хотел показать дом убитой баядеры?

— Да, — подтвердила вампирша.

Он глянул на часы — они показывали половину шестого.

— Собирайтесь. Идем в дом моей супруги, — сказал туг.

Эверилд удивленно посмотрела на него.

— Это была ваша супруга?

— Да, а что, отец вам не сказал? Не удивлюсь, если она погибла по его вине. Идемте, время не терпит, — сказал он, и они покинули подземелья Раймагала.

Через два часа они стояли перед большим красивым двухэтажным домом из белого камня, стены были украшены лозами винограда.

— Не могу поверить, что ваша супруга была баядерой.

— Она очень любила танцевать, а еще была полностью предана богине Кали. Возьмете ключи? Я не могу смотреть на вещи, которые мне о ней напоминают.

— Я не могу войти в ваш дом без вас.

— Не заставляйте меня страдать, жестокосердная женщина, — туг протянул Эверилд связку ключей, лицо его исказила сильная душевная боль.

— Хорошо, как скажете, — на удивление покладисто согласилась вампирша и приняла ключи.

Она прошла по дороге из гравия, поднялась по мраморным ступенькам наверх. «Этот молодой человек ни в чём себе не отказывает. Случайно, Ануджи не от сына скрывался в трущобах? Какая глупость», — подумала вампирша и стала подбирать ключи к висячему замку. Это ей удалось со второй попытки.

Дверь открылась, из дома сразу дыхнуло пылью и затхлостью. Если бы это не был жилой дом, Эверилд приняла бы его за склеп. Вампирша подошла к ближайшему окну и отдернула шторку, впуская в забытое жилье свет. Она вздрогнула, уловив аромат застарелой крови. И правда, на циновках местами виднелись кровавые пятна.

Эверилд первым делом вошла в спальню убитой женщины. Поразительно, но в комнате царил полный беспорядок, словно что-то усиленно искали. Были выброшены вещи из шкафа, книги разорваны и рассыпаны по полу. «Навряд ли я здесь отыщу что-то интересное», — решила вампирша, вышла из комнаты и двинулась на кухню, где наткнулась на молодую индианку, собирающую мусор.

— Добрый день! Я могу вам задать пару вопросов? — спросила Эверилд у девушки, стоявшей к ней спиной.

Молодая индианка вздрогнула и, выпрямившись, обернулась к гостье.

— Вы кто? Уйдите! — она выставила перед собой веник на манер шпаги.

Эверилд едва сдержалась от смеха и ответила серьезным голосом:

— Я расследую смерть баядер. Я могу вам задать пару вопросов?

— Задавайте, — ответила девушка, увидев за окном нервно расхаживающего из стороны в сторону хозяина дома.