Страница 87 из 95
Когда все выбрались на свежий воздух, Эверилд спросила:
— Как вы разминулись с Кирой?
— Меня не было в лагере, когда ваша красавица устроила пир, — он кивнул на Киру.
— Ясно.
— Я ничего не помню, — сказала Кира, снова напрягая память.
— Не мучай голову. Воспоминания сами вернутся к тебе, — сказала Эверилд своей подопечной.
— Знаешь, некомфортно себя чувствуешь, когда ничего не помнишь.
— Прими это как данность или дар свыше. Я думаю, многие душу готовы продать, чтобы стереть свое прошлое. Нас воспоминания делают слабыми и легкоранимыми, — философски заметила Эверилд.
Близились сумерки. На грязных улицах появлялось всё больше народа. Люди спешили домой или торопились закончить все дела на сегодня, из-за этого создалась небольшая пробка. Тогда Эверилд подозвала кобру и велела ползти впереди. Люди разбегались или расступались, пропуская священную змею.
— Скажите адрес, — попросила вампирша, немного помолчав.
— Мой дом через три квартала, — туг ускорил шаг, заволновавшись, а вдруг вампирша передумает.
— Сколько лет вашей дочери?
— Двенадцать лет. Разве это имеет какое-то значение? — спросил нервно туг, обернувшись на Эверилд.
Она нарочито отставала, идя морской походкой.
— Имеет, — коротко ответила Эверилд и, немного помедлив, спросила: — Вы понимаете, что она сможет вести только ночной образ жизни?
Ануджи остановился и остро посмотрел на вампиршу. Будь она человеком, ее бы пронял этот взгляд.
— А как вы живете на солнце?
— Для этого нужно обратить человека в лунное или солнечное затмение.
— Почему вы сразу об этом не сказали? — возмутился туг.
— Я думала, вы хотите спасти дочь, — ехидно уточнила вампирша.
— Да. Но я думал, что все демоны могут жить днем.
— Поэтому вы так интересовались вампирами? Но, увы, я вынуждена вас разочаровать. Только вампиры лунного и солнечного затмения дружат с солнцем. Прочие от него гибнут.
— Что мне тогда делать? — схватился за голову туг.
Они стояли посреди улицы. Прохожие огибали змею и странную компанию. Корова беспечно разгуливала по улице, что-то мыча.
— Я могу ее погрузить в летаргический сон, — предложила Эверилд.
— И что это изменит? Моя дочь всё равно умрет.
— Нет, Ануджи, она просто уснет, ее кровоток замедлится, что позволит ей прожить намного дольше. А когда настанет лунное или солнечное затмение, я приду и подарю ей вторую жизнь.
Вот только что лицо туга было полно отчаяния, а спустя миг просветлело. Он ускорил шаг, торопясь к дочери. Через десять минут они стояли перед большим деревянным домом, с виду очень бедным и ветхим; крыша застелена тростником.
— И вы здесь живете? Самый могущественный человек Индии! — изумилась Эверилд.
Мужчина вставил ключ, открыл дом. Они вошли.
— Да, дева пагоды. Враги не станут искать меня в бедном районе.
— И вы не боитесь себя осквернить неприкасаемыми?
— Я часто провожу очищающие обряды.
— Сколько вам на самом деле лет?
— Тридцать пять, — ответил туг, входя в темную прихожую и зажигая свет.
— Значит, вам было двадцать три года, когда у вас появилась дочь?
— Да, а супруге двадцать два года, — сказал он, снова бросив на вампиршу острый взгляд. — Вас это удивляет?
Эверилд покачала головой.
— Покажите мне ее, — попросила она.
Туг повел Девадаси по коридору до дальней комнаты. Вампирши тенью следовали за ними. Ануджи и Эверилд вошли в последнюю комнату, где царил полумрак, и пахло болезнью. Девочка разметалась по кровати, она была собственной тенью — настолько тонкая, худая: сквозь кожу просвечивали вены, глаза запали. Она была вся взмокшая. Лоскутки кожи отслаивались от руки, источая тошнотворный запах.
Эверилд вмиг протрезвела, сказав:
— Она не доживет до солнечного или лунного затмения. И летаргический сон не поможет. Я могу ее обратить прямо сейчас, но жить она сможет только ночной жизнью.
— Делайте. Лучше так, чем ее смерть, — сказал туг и отвернулся.
Эверилд подошла, погладила девочку по черным спутанным волосам. Ребенок вздрогнул и очнулся от тяжелого сна. Эверилд посмотрела в черные доверчивые глаза подростка и повелела:
— Спи, девочка.
Она моргнула, а через секунду уже спала, забывшись тяжелым, болезненным сном. Эверилд немного послушала дыхание. Оно было свистящим, надрывистым. На губах девочки пузырилась розовая пена. Вампирша, больше не медля, наклонилась над ребенком, приблизилась губами к тонкой шее, где едва билась жилка. Девочка умирала. Ей оставались считанные часы. Эверилд ненадолго застыла, слушая замедленный ритм сердца. Она любила слушать перестук сердец. «Тук, тук, тук», — всё медленнее билось сердце. «Тук!» — и острые зубы вонзились в артерию. Девочка дернулась во сне, но не проснулась. Лицо ее разгладилось, появилась счастливая улыбка — последствие эйфории. Вампирша сделала несколько глотков, скривилась от вкуса прогнившей крови, словно яду хлебнула, и, покатав на языке, с отвращением выплюнула. Нет, это был не яд, а вкус умирающей плоти. В крови почти не осталось жизни, такая пища могла принести только отравление организму вампирши. Не смейтесь, у хладнокровных тоже бывают дни несварения желудка.
Эверилд выпрямилась и посмотрела на стоящего к ней спиной мужчину. Его плечи были сгорблены, сейчас он сильно страдал. Демоны одалживали душу этого несгибаемого человека, смертоносного как молния.
— Всё готово, — проговорила Эверилд, выдергивая Ануджи из мрачных размышлений.
Он молниеносно, как пантера, развернулся и бросил сначала тревожный взгляд на ребенка, потом на Эверилд, спросив:
— Всё прошло удачно? — и снова беспокойный взгляд на мирно спящую, мечтательно улыбающуюся дочь.
— Да. Всё прошло успешно. Вам надо отнести ее в подвал, подальше от солнечных лучей.
— Она будет жить? — с надеждой спросил туг.
— Да, если не будет выходить на свет. Солнце ее убьет моментально. Ее надо доставить в надежное место: я не знаю, сколько дней займет обращение.
— Сколько дней оно обычно проходит?
— От трех до десяти, в крайних случаях — месяц.
— Хорошо, у нас есть время. Вы поможете мне ее доставить с Сундарбан в подземелья Раймагал, — сказал он и, выдержав небольшую паузу, вернулся к предыдущему вопросу: — Я всё же буду надеяться, что вы передумаете и поможете мне в поиске убийцы. Попробую переубедить вас завтра, дома у убитой баядеры, в 11:11. Приходите, прошу вас!
— Хорошо, но прежде мы должны девочку доставить в подземелье, а завтра, так и быть, я навещу дом покойной.
— Позволите задать еще один вопрос? — немного поколебавшись, спросил мужчина.
— Задавайте, — позволила вампирша, посмотрев на него выжидающе.
— А какое вы занимаете положение в иерархии вампиров?
— Королева, — ответила Эверилд после продолжительного молчания.
Мужчина вздрогнул.
— Значит, я к вам должен обращаться «Ваше Величество», — спокойно сказал он, пытаясь скрыть потрясение.
— По идее — да, но обойдемся без официоза, чтобы не привлекать лишнего внимания. Можете просто звать меня Эверилд, — великодушно разрешила королева.
Эверилд прошла к выходу из комнаты, уже взялась за ручку двери, где и замерла, застигнутая врасплох наглым вопросом Ануджи:
— А вы можете меня сделать бессмертным?
Эверилд отпустила ручку и медленно развернулась, сказав холодно:
— Мы обращаем только больных людей, чтобы спасти им жизнь. Так что извините, но это невозможно, таковы законы.
Плечи мужчины поникли, взгляд стал больным, полным отчаяния.
— Вы чем-то недовольны? — морозным тоном уточнила вампирша.
— Я хотел вечно быть с моей дочерью.
Эверилд холодно кивнула и сказала:
— Кутайте ее в одеяла, закат уже догорает, — она всё-таки вышла из комнаты, прошла через коридор, оказалась на улице.
Свита последовала за королевой, Ануджи, несший дочку, нагнал компанию с легким запозданием. Они двинулись к пристани, фонарщики уже зажигали огни. Какое-то время все шли молча, пока мужчина снова не заговорил: